1. Если к выборам относиться исключительно как к ценности, то никогда не поймёшь их сути и, соответственно, никогда не приручишь их.
2. В современном мире само по себе наличие выборов в государстве не является ни достижением, ни ценностью, разве что для либерально-демократических фундаменталистов. Достижением и ценностью в современном мире является политический результат выборов. В одних странах выборы создают демократию, в других странах выборы убивают демократию. В России – убивают.
3. В современном мире около 200 государств. Подавляющее большинство из них (около 180) более или менее регулярно проводят выборы. Из этого подавляющего большинства около 50-ти государств являются более или менее классическими демократиями. Ещё около 40 государств, в которых проходят выборы, являются более или менее классическими авторитарными режимами. В остальной сотне государств, проводящих выборы, правят всевозможные переходные, полуавторитарные, гибридные и т.п. режимы. То есть сами по себе выборы никакой демократии не гарантируют. Более того, в большинстве стран мира участие людей в выборах не создаёт демократии.
4. Выборы – это всего лишь социальная технология, которую может использовать хоть кто, хоть в каких целях. С технологиями вообще всё просто: кто технологией владеет, тот и получает от неё выгоды в соответствии со своими интересами. Это как со знаменитым топором – очень важно, кто им владеет: плотник или убийца. В одних руках выборы создадут демократический режим, в других руках выборы создадут авторитарный режим. В самой технологии выборов демократия не запрограммирована - всё зависит от цели их использования. Поэтому демократические выборы сосуществуют на планете с авторитарными выборами - всё решает собственник выборов. Если вы хотите, чтобы выборы в России создавали демократию, сначала овладейте ими. Выборы работают на демократию только тогда, когда на всех этапах их контролируют заинтересованные в демократии политические силы. И речь не только и не столько о контроле за подсчётом голосов.
5. Выборы начинают работать на демократию только тогда, когда вопрос о власти уже решён в пользу продемократических сил. Или в зыбкий переходный период, когда авторитарный режим ещё у власти, но уже не может не считаться с продемократическими силами. Поэтому, чтобы использовать выборы в интересах демократии, их нужно сначала отобрать у старого авторитарного хозяина или так его напугать, что он вынужден будет учитывать интересы продемократических сил при проведении выборов. Иного не дано. Так и происходит по всему миру, но миллионы российских свободолюбивых людей до сих пор почему-то считают, что простая регулярная ходьба на чужие выборы сама по себе приближает победу демократии в России.
6. Что такое демократия? Не буду вдаваться в высокопарные рассуждения, но та демократия, которая так нравится свободолюбивым людям России, в наше время образуется только тогда, когда у власти в стране оказываются политики, не желающие ограничивать политическую конкуренцию за власть, и готовые, если что, быть проигравшими на выборах, более того, готовые смириться с этим до следующих выборов. Вот и всё. Именно поэтому в России и нет демократии, что у власти находятся люди, ограничивающие политическую конкуренцию и не собирающиеся ни при каких обстоятельствах проигрывать на выборах и уж тем более смиряться с этим. А помогают им ограничивать политическую конкуренцию и бесконечно выигрывать выборы всё те же демократические технологии и институты, просто без демократических политиков внутри эти технологии и институты лишь формально являются демократическими, но не по сути.
7. «Продемократические силы» – это не только либерально-демократические партии, а любые политические и гражданские организации – левые, националистические, имперские, религиозные, экологические, альтернативные левые и альтернативные правые, и др. – не привязанные политическими интересами к режиму личной власти Владимира Путина (1), не намеревающиеся ограничивать политическую конкуренцию в стране (2) и готовые по результатам выборов не только получать власть, но и отдавать её (3). Путинскому авторитарному режиму может противостоять только широкая продемократическая коалиция, не обязательно становясь при этом формальной коалицией. Пробный вариант такой широкой продемократической коалиции предъявил себя стране во время декабристских волнений 2011-2012 годов. Не надо ждать от широкой продемократической коалиции суперсогласованных совместных действий (с чем перебарщивали «декабристы»). Достаточно идти в одном направлении более или менее параллельными курсами, координируя действия в реперных точках.
8. Электоральный авторитарный режим – такой как в России – устроен очень просто. В нём исправно работают все положенные современному государству демократические технологии – выборы, представительство, разделение властей – только не все желающие к ним допускаются. И/или ещё проще: авторитарный режим просто не даёт возможным конкурентам (лидерам и организациям) политически подняться, организационно вырасти (нерегистрация партий, дискредитация и запугивание лидеров, адресные ограничения свободы слова и свободы собраний и т.п.) на столько, чтобы они смогли преодолеть минимальные 2-3 процента голосов для допуска в политическую игру. А если, вопреки всему, всё-таки дорастают, то их, как уже говорилось, просто не допускают до выборов. Поэтому в России демократические процедуры и не работают на демократию. Душа демократии – не технологии, не процедуры, не институты, а люди, желающие их использовать определённым образом. В России политики, заинтересованные в демократии, просто не попадают в формально демократическую политику. Благодаря политическому режиму, созданному Владимиром Путиным, в формально демократическую российскую политику из года в год у нас попадают исключительно проавторитарные политические силы, которые из года в год ограничивают участие продемократических сил в демократических процедурах. Круг замкнулся. Демократия есть и демократии нет. По-своему авторитарный режим Владимира Путина даже красив.
9. Выборы в авторитарных государствах не накапливают демократию и не готовят её, так как не способствуют политической конкуренции, не тренируют оппозицию, не ставят массового избирателя в ситуацию реального судьбоносного выбора. Выборы в авторитарных государствах работают как полноценный авторитарный институт легитимации авторитарной власти. Выборы в авторитарных государствах востребованы только как источник власти. Не более того. И все, кто участвует в таких выборах, участвуют исключительно в легитимации режима. Ничего другого они не делают.
10. У выборов в авторитарных и гибридных государствах, включая современную Россию, есть ещё одна важная политическая функция. Выборы – это ещё и отдушина для либеральной публики, оборудованный режимом клапан для выпускания оппозиционного пара и для какой-никакой занятости оппозиционных политиков. С помощью выборов путинский режим удовлетворил спрос многих российских свободолюбивых людей на безопасный и комфортный способ «борьбы за демократию», позволяющий чувствовать себя приличным, оппозиционно настроенным человеком, честно исполняющим свой долг. Все в выигрыше: и либеральная публика самореализуется, и режиму эта самореализация не страшна.
11. Если либерально-демократическая оппозиция нацелена исключительно на символическое участие в предвыборных кампаниях внутри авторитарного режима, но режим из года в год не даёт ей организационно и политически подняться даже для этого, и не допускает к выборам – то такая оппозиция постепенно усыхает и маргинализуется. Именно такую оппозицию мы сегодня и имеем. Но если мы понимаем, что выборы начинают демократически работать только после того, как вопрос о власти решён в пользу продемократических сил, значит, нужна совсем другая оппозиция, в корне отличающаяся от той, что занимала эту нишу последние 15 лет. Нужна либерально-демократическая оппозиция, не зацикленная на участии в бессмысленных выборах по чужим враждебным правилам (1), нацеленная на прямое активное политическое действие (2) и пропагандистский (ценностный) поединок с режимом за внимание и уважение путинского большинства (3) – тех самых «простых людей», которые, когда откроется окно возможностей, хотя бы были не против «новой свободоориентированной политической альтернативы». Но есть большая проблема со словом «новая».
12. Создание новой свободоориентированной оппозиции обременено либерально-демократическим фундаментализмом, господствующим в умах российской свободолюбивой публики (одним из проявлений этого фундаментализма и является иррациональный культ выборов: любые выборы хороши, не зависимо от того, какова их политическая суть и к чему они приводят) и крайней политической непрактичностью и даже архаичностью сегодняшнего либерально-демократического программного пакета. Нам нечего сегодня предъявить людям с позиций будущей власти. Простой вопрос: что мы можем дать средней российской семье такое очень нужное и важное для неё, чего не может дать/не обещает дать режим Владимира Путина? Здесь главные слова - «очень нужное и важное». Более того, в очевидно неблагополучных реалиях послепутинской России существующие сегодня либерально-демократические рецепты с необходимостью приведут страну к новым кризисам в первый же год их реализации и, соответственно, к новым эксцессам консервативной революции. Смешно об этом говорить интеллигентным людям, но неординарно думать сегодня важнее, чем делать. Как минимум, важнее, чем бегать на путинские выборы.
13. Для свободоориентированных людей и политиков России вопрос сегодня не в том, как выигрывать путинские авторитарные выборы, а в том, какими сегодня быть и слыть в обществе, чтобы выигрывать будущие демократические выборы, имея в избирателях бывшее путинское большинство. Если хочешь в России содействовать сворачиванию путинского режима, работать нужно не только и не столько с путинским государством, сколько с путинским большинством.
14. Главная проблема российских свободолюбивых людей на надвигающихся президентских выборах не в том, какой сделать выбор: идти на выборы или не идти, и уж тем более не в том, за кого голосовать. Главная проблема в том, что какой бы выбор каждый из нас ни сделал – придёт на выборы или не придёт, проголосует за Явлинского или за Собчак – на судьбу Владимира Путина и его политического режима это никак не повлияет. Любой наш электоральный поступок ничего в этих выборах и в этом режиме не изменит. Судя по всяким соцопросам, нас в стране – всего 10-15 миллионов. Даже если предположить невероятное – все мы будем действовать на этих выборах как один, и сами выборы будут, благодаря нашему контролю, сверхчестными – мы не повлияем существенно на результаты этих выборов – хоть все хором их бойкотируем, хоть все хором проголосуем за Ксению Собчак или за Григория Явлинского.
15. Казалось бы, всё очень просто: выборы в путинской России не имеют никакого отношения к строительству демократии и преодолению путинского режима. Но почему эта очевидность так плохо доходит до многих носителей свободы и разнообразия в России? Откуда в значительной части российской либеральной публики взялся этот извращённый культ непременного участия в любых выборах? Есть причины. Во-первых, очень многие оппозиционные политики, спикеры, лидеры мнений, эксперты профессионально заинтересованы в путинских выборах. Одни в этих выборах пытаются участвовать (самый простой способ быть оппозиционным политиком при авторитарном режиме), другие им профессионально помогают, третьи эти выборы контролируют, четвёртые всё это изучают, пятые обо всём этом пишут. И вся эта толпа народа просто лишится работы (в широком смысле слова), если оппозиционная публика не будет ходить на авторитарные выборы. Поэтому они в оппозиционной среде – главные пропагандисты и агитаторы за участие в этих демонстративных невыборах. А поскольку они, как правило, умнейшие, активнейшие и авторитетнейшие люди в оппозиционно настроенных сообществах – их мнение очень важно. Во-вторых, как я уже говорил об этом выше, участие в авторитарных выборах («но выборах») оказалось для значительной части либеральной публики самым «безопасным и комфортным способом «борьбы за демократию», позволяющим чувствовать себя приличным, оппозиционно настроенным человеком, честно исполняющим свой долг». Представление о том, что стороннику демократии ходить на авторитарные выборы глупо и скверно тут же обнуляет смысловое оппозиционное пространство любителей выборов и погружает их в «пустыню реального». А там, в этой пустыне, всё так тягостно и неспокойно: нужно обретать новую гражданскую «адекватность самому себе», заново самоопределяться со смыслами и инструментами своей оппозиционности, с нормами риска, с внутриоппозиционными сторонниками и противниками и т.д и т.п. «Нет, лучше уж участвовать в путинских выборах».
16. С другой стороны. Если всё равно от нас на путинских выборах ничего не зависит, так стоит ли уговаривать единомышленников не участвовать в них? Зачем приставать к людям, зачем мешать им делать то, что они считают важным, ведь хуже всем нам от их участия в выборах всё равно не будет? Мне кажется, что приставать всё-таки стоит. Политика ведь опирается на политические настроения и даже чувства, а мысль всё-таки материальна, хоть это и неправда. Если миллионы людей, которым так не хватает в России свободы и разнообразия, размышляют о том, «как бы так правильно, с пользой для оппозиционного дела принять участие в авторитарных выборах» – это одна оппозиционная публика. Но если миллионы людей, которым так не хватает в России свободы и разнообразия, размышляют о том, «что ещё, кроме участия в авторитарных выборах, я могу сделать для свёртывания путинского режима и победы свободы и демократии в России» – это уже совсем другая оппозиционная публика.