Очень, очень давно один старик мне рассказывал, что когда-то сразу после войны, он фронтовик, работавший на лесоповале уснул после тяжелого рабочего дня. Это был то ли 46, то ли 47 год и ему приснился сон, что он приехал в Сыктывкар, но в Сыктывкар будущего с большими домами, приехал прямо на поезде до Сыктывкара. Сошел с поезда и пошел по огромной улице, по которой шло очень много народа, ехало много машин.
Дальше я приведу его рассказ
"Я шел по Сыктывкару будущего, задирая головы, потому что не видел раньше домой в 8 этажей. Я шел удивляясь увиденному. В руках я сжимал фанерный чемодан. А потом, устав идти, я решил зайти в большое стеклянное здание, возле которого стояло много много молодежи. Они были одеты как-то странно и смеялись, громко говорили. Я шел мимо этих людей и не понимал, что это они так громко говорят. Внутри этого стеклянного здания было много стеклянных комнат, где висели красивые вещи и стояли красивые предметы. Я вдруг увидел лестницу, которая сама ехали вниз. Я встал на нее и она отвезла меня куда-то в подвал, но там было так же красиво.
Мне стало плохо от увиденного. Я зашел в помещение, где были стулья и столы, там был запах свежего хлеба и я попросил мне налить чаю и дать хлеба. Он был свежий и пах приятно. Девушка возле яркого прилавка свершающего красивыми картинками и коробками, налила мне чая и я ей дал бумажных денег каких-то странных маленьких, откуда они у меня взялись я не знаю. Я сел за стол и стал пить чай. Мне стало страшно. Я не понимал где я, что со мной.
И вдруг сюда же где я сидел и пил чай зашли молодые люди. Они смеялись и что-то громко обсуждали. Потом они сели за стол и продолжили беседу.
И тут я уловил о чем они говорят. Они обсуждали Великого Сталина. Обсуждали как-то обыденно. Смеялись. Шутили. Один из них говорил такие ужасные вещи про Великого Сталина, что я даже закрыл уши руками. Другой казалось успокаивал первого, но звучало это как-то мерзко и ужасно.
- Саня, перестань чморить вождя всех народов. Сдали экзамен и уже хорошо.А то он в гробу там уже вертится как юла. Он все же войну выиграл.
Тут в разговор вступил в разговор третий, почти ничего не говорил, а только громко смеялся на фразы двух других собеседников. Я сначала не понял о чем он говорит, но потом сообразил, что разговор был об учителе истории в школе, видимо ребята были школьниками. Третий стал ругать учителя за тройку по истории за год.
Потом они стали обсуждать еще что-то и вскоре ушли. Мне казалось, что холод пробил все мое нутро. Мне казалось, что волосы на моей голове поседели. Кошмар. Я все время думал, как же можно так о Великом Сталине-то.
Я даже не смог есть и пить чай. И чай и хлеб мне казались какими-то чужими. Я трясущимися руками положил кружку и хлеб на стол и на ватных ногах пошел к выходу. Вдруг девушка, давшая мне чай, окрикнула меня.
- Мужчина, вы оставили.
Я оглянулся возле стола стоят портрет Сталин точь в точь, как красном уголке, в золоченой рамке, весь в пыли. Я бросился к портрету и обнял его. А девушка из-за прилавка вдруг спросила меня:
- Это ваш дедушка?
Я смотрел на нее в ужасе.
- Красивый - бросила мне девушка и отвернулась к яркому прилавку.
Я не помню как вышел из стеклянного здания, как я бежал назад на вокзал. Но когда я прибежал на вокзал портрета у меня в руках не было, я обнимал свой фанерный чемодан. Я стоял возле здания железнодорожного вокзала рядом с рельсами, на вокзале было написано большими буквами "Сыктывкар". Шел снег. Было холодно и пусто.
И я вдруг понял, что все что ценно для меня сегодня пустой звук для будущего, и те ужасы, которые меня сводят с ума сегодня завтра причина для смеха и издевательства. И то чем я горжусь и храню и то что не дает мне покоя завтра будет либо забыто, либо будет заковано в формальные рамки, либо будет восприниматься как плохо рассказанный анекдот.
С этой мыслью я проснулся. Я никому это не рассказывал. Мне было просто страшно. И когда Сталин умер и после этого. А потом я это забыл. И сейчас мы с тобой пьем. Ты, студент, расспрашиваешь меня о моей жизни и я вдруг вспомнил этот сон".
Это был 1988 год. Мы сидели в помещении котельной в маленьком поселке под названием Междуречье и пили водку. Я почти не прикасался к водке, а мой собеседник напирал на нее. Ему было под 90 лет.
Прошло 30 лет с нашей беседы. Старик уже давно умер. Но этот сон я воспоминаю, когда на меня начинают надвигаться страхи сегодняшнего дня, когда меня начинают убеждать в чем-то очень очень важному и нужном для всей страны, для всего человечества.