«Фашисты будущего будут называть себя антифашистами», - это цитата, которую Винстон Черчилль никогда не говорил. Тем не менее, она как нельзя к месту.
На самом деле, «фашисты» и «антифашисты» вообще не поменялись, просто дозволенность одного сменилась на дозволенность другого. Если бы люди жили по 200 лет, те, кто построил правые идеологии 30-х как бизнес, сегодня с тем же профитом обживали воинов социальной справедливости. И не только их.
В этой статье раскроются два вопроса:
-
Что общего у радикальных феминисток и внесистемной российской оппозиции
-
Что общего у интерсекционального феминизма и антироссийских псевдозападных деятелей постсоветского пространства
Наверняка, прочитав уже первый пункт, тут же нашлись недовольные. И зря. Автор сам поддерживает свободу и демократию. Просто если известная республика называется Корейской Народно-Демократической, противники ее строя совсем не обязательно против народа, демократии или, тем более, корейцев. У сторонника местечковых нацистов Борового с западом и демократией общего ровно столько же, сколько у унижающих нефеминисток радфемок общего с правами женщин.
Здесь сразу следует оговориться, что речь не идет о российских оппозиционных политиках, ведущих реальную политическую работу и старающихся решать реальные проблемы, равно как речь не идет о радикальных феминистках, занимающихся тем же самым.
Радикальные феминистки свято убеждены: все женщины угнетены. Абсолютное большинство не хотят им верить, и поэтому радфемки считают остальных женщин живущими в альтернативной реальности. То есть они, двадцать тысяч россиянок, живут в реальности объективной, а остальные 75 миллионов – в альтернативной, выдуманной.
Прозападная российская оппозиция, пародируя бутерброд с колбасой, тоже уверена: все россияне угнетены. Десятые доли процентов угнетены и не витают в облаках, все остальные 146 миллионов выдумали себе реальность. Ну, или не выдумали, но верят в бутерброд с колбасой.
Отдельного внимания заслуживает образ жизни, который ведут что те, что эти.
Большая часть всех их активностей протекает в интернете, особенно если это касается регионов. Вся деятельность в регионах обычно укладывается в размеры грантов, иногда выходя за их пределы лишь в виде пары маргиналов на площадь. Вся приличная оппозиционная поддержка давно перешла к приличным оппозиционным кандидатам.
Все события ИРЛ происходят в столицах. Иногда профессиональная женщина лекцию о том, как она угнетена неравенством доходов, и что мужчины в Краснотурьинские и Усть-Каменогорске получают незаслуженно много. Послушает апплодисменты, раздаст автографы и пойдет пешком в свою квартиру в ЦАО.
Иногда внесистемные, внесистемные-превнесистемные, самые внесистемные из всех внесистемных выходят на акцию. Согласованную. Потом идут в теплый Старбакс. Пьют молочный улун и кокосовый капучино, ругают безвольных рабов в регионах и столице. Вполголоса, чтобы вдруг люди в спортивных костюмах за соседним столиком не услышали. Под такое нападение уже ни грантов попросить, ни убежище . Оставив на чай часовой оклад районного кардихирурга, разъезжаются на кредитных иномарках по домам.
Иногда, то есть совсем иногда, внесистемные-превнесистемные, самые внесистемные из всех внесистемных выходят на акцию несогласованную. Потом об их биографиях пишут статьи на Западе: «с 20 лет работал в офисе за полторы тысячи евро в месяц, вышел на несогласованную акцию, отсидел двое суток, героически бежал». Они будут давать интервью и пресс-конференции, месяцами жить на пособие, а в половине случаев и после устроятся в какое-нибудь Некоммерческое Объединение «Объединенный Центр Демократически Солидарной Помощи», где будут писать по статье в день и составлять мясячные отчеты по отработанным грантам. Сердобольный Запад не пожалеет для них даже статей в Википедии: если бы замкадыши соизволили поднять зад и оторваться от своих цехов, ферм и операционных ради поддержания идей внесистемного оппозиционера, он мог бы и дальше счастливо жить в Москве и рассказывать на митингах, какие большинство россиян плохие. Но им их оклад в 30 тысяч оказался дороже такого согражданина.
История радикальных феминисток в этой части настолько похожа, что нет смысла даже ее переписывать.
Почему столько привязанности к вопросам периферии и центра?
Представьте себе эстонского студента-программиста, который доехать питчить со своим стартапом смог аж до Калифорнии. Страна свободы и прогресса, равенства и радушия. И тут вдруг афроамериканец на соседнем стуле в KFC начинает ему предъявлять за то, что они, проклятые белые, столетиями угнетали его предков и продолжают угнетать сейчас.
Отдельно внимания заслуживает тот факт, что чем больше внесистемный оппозиционер страдает и чем меньше плодов его действия приносят, тем более оцененным он оказывается.
Когда я рассказываю, что из России уехал из-за проблем с политикой, меня уже собираются жалеть. Как только говорю, что уехал сам, жалеть передумывают. Желают тех, кто выпросил убежище и за пару лет на местном языке знает только «Здравствуйте». Им же тяжело адаптироваться.
Это похоже на казус в порно:
Ты решил, что раз тебе ли-т жопу, значит можно на-ь на язык
Зачитал про таких Гнойный.
Гнойного они, кстати, не любят. И Навального. И Эхо. И вообще почти всех россиян. Не любят, опять же, и те, и другие.
Поощрение страданий – вообще особая черта нашего сегодняшнего мира. О ней как раз пойдет речь в следующей части программы.
Интерсекциональные феминистки – это те, кто хитро придумали использовать басни Крылова, не читая басни Крылова. Да, та самая кукушка, которая хвалит петуха по бартеру.
Интерсекционализм – это когда феминистка молится на гея за то, что тот молится на феминистку. Тут уже плевать становится, что гей – это угнетатель-мужчина. В категорию, на кого молиться, входят еще мусульмане, люди цвета, бедные, инвалиды и вообще все, кто согласился молиться на феминистку. Вот такое перекрестное опыление.
В теории, у интерсеков все белые должны всем черным, все здоровые – всем больным, все мужчины – всем женщинам и далее по списку. Однако белая феминистка ничего не должна ни черному, ни черному инвалиду, ни черному инвалиду гею. За преступления против человечества должны ответить белые богатые гетеросексуальные здоровые молодые мужчины – потому что именно они угнетают меньшинства.
Поскольку основная часть читающей аудитории – достаточно политизированная и просвещенная, с опознаванием категории ниже не будет проблем.
В бывшем СССР есть своеобразное подобие оппозиционеров, схожих по описанию с российской внесистемной оппозицией. Отличает их то, что в целом ряде стран они не совсем оппозиционеры, так как любимые ими политики представлены-таки в официальной власти. Точно также, как, кстати, в случае с интерсеками. Если совсем грубо, то это примерно как те, кто в живет в России и во всем винит Америку, только живут в Украине, Грузии, Молдове, Казахстане, Эстонии и во всех бедах винят Россию.
Вы спросите, что общего у интерсекциональных феминисток и у вышиватных западников в пределах периметра бывшего СССР? Всё. Ну то есть вообще.
В обоих категориях принято взаимно вытирать сопли друг дружке. Сочинять вместе сказки про то, как добрые чеченцы спасали добрых украинцев от злых русских во время Голодомора (добрые лесбиянки спасали добрых черных от злых белых).
Считают логику подобием конструкта, который придумали для угнетения.
Считают себя прогрессивными и западными, с запретом на все, что им не нравится и по возможности наиболее строгим наказанием для всех непонравившихся и несогласных.
Придумывают, кому в какой стране и как надо жить, сами при этом этому правилу ни разу не следуя. Белые должны всем денег – говорят феминистки европеоидной расы, на всяких случай проверяя в толпе темнокожих свои кошельки. Все русские в Латвии должны говорить по-латышски, говорят украинцы в Латвии по-русски (никакого другого они не знают).
Точно также делают вид, что выступают за западные ценности и безусловное и неоспоримое равенство для всех (кроме богатых, белых, гетеросексуальных, здоровых, русских, россиян, левых, правых; несогласных с ними; имеющих или имевших отличную от них точку зрения или свое мнение по какому-либо вопросу).
Также состоят из двух подкатегорий: кормящихся от местных грантов и сочувствующих сумасшедших. Есть еще маленькая категория сочувствующих в лице тех, кого они сами считают угнетателями. Если вы вдруг оказались в такой роли – это хуже всего.
Если вы вдруг белых – впрягшийся за черных интерсеков из описания или там россиянин, заступившийся за Приднестровье в составе Молдовы, имейте в виду: вы для них просто отрабатываемый ресурс. Пока вы даете ресурс, вы им интересны. Как только перестанете его давать, уйдете в ту же категорию врагов и угнетателей.
Приятно чувствовать себя приравненной к суфражистке, возвышаясь над мужчинами, посмевшими родиться мужчинами. Приятно чувствовать себя равным бойцу АТО, возвышаясь над россиянином, посмевшим родиться гражданином РФ. Поэтому деструктивные идеологии всегда будут собирать под свое крыло тех, кто не смог доказать свою состоятельность никаким иным способом. Или тех, кто решил на этом заработать. Материально или морально. Вторых стоит разочаровать – морально заработать не получится.
Это не значит, что не бывает хороших черных или молдован. Ровно наоборот. Но не бывает хороших черных, говорящих, что не бывает хороших белых. Не бывает хороших молдаван, утверждающих, что не бывает хороших русских. Вы все равно останетесь для них плохим. Если хотите – можете отдавать свой ресурс. Этот же ресурс можно отдать на помощь черным или нацменам, которым действительно нужна помощь.
Левые и правые идеологии неслучайно так сильно похожи. В основе любой массовой идеологии априори лежит глупость. Если правая идеология в свое время позволяла троечника Альфреда обвинить в своих бедах отличника Абрама, сегодняшняя левая идеология идеология дает зеленый свет безработной Сильвии на написание в Тамблере постов с ошибками о том, что в размере ее пособия за ничегонеделание виноват отличник Джон.
Ленивых и неспособных будет всегда много, и спрос всегда будет рождать предложение. Если идеология дает возможность, ничего не делая, считать себя лучше Джона только потому, что он родился белым мужчиной, всегда найдется покупатель этой идеологии, который с азартом будет ее продвигать. Этот как раз тот случай, когда то, что не убивает, делает сильнее. Чем больше адепт страдает, тем сильнее втягивается в идеологию. Если, конечно, не покончит с собой.
Права женщин – это хорошо. Как и права разных рас. И права разных ориентаций. И независимость разных стран. Важно только уметь отличать борьбу за них от оправдания собственных неудач.
Прежде, чем спросите – считают ли они всех людей определенного происхождения плохими. Если считают, цитата, которую не говорил Черчилль, он не говорил про них.
Ненависть – это месть труса за его страх.