Дело Гайзера задумывалось масштабно: отдельно политический блок (во главе с Черновым), отдельно - экономический. Авторы стартовых материалов хотели разоблачить нынешнюю вертикаль намного эпичней Алексея Навального. Однако по ходу следствия стали возникать непредвиденные обстоятельства.  

Сначала руководство из Кремля не одобрило политические эксперименты, в чём честно признавались следователи.
«Выборы, «Единая Россия» и политика нас не интересуют», - ставили они ограничитель.
«О чем тогда говорить-то?» - изумлялся я в ответ.
Тот же вопрос, судя по глазам, мучал и следствие. С первого дня в СИЗО следаки обещали, что фабула обвинения, а соответственно, и вопросы ко мне «вот-вот» должны конкретизироваться.

Прошло два года, а ясности так и не случилось. В итоге формулировка обвинения ничем не отличается от стартовой: Марущак, используя служебное положение и СМИ, обеспечивал создание положительного образа должностных лиц Республики Коми, входивших в ОПС Гайзера. То есть я создавал и поддерживал образ Гайзера как руководитель его службы по связям с общественностью. Этот страшный и «неочевидный» факт следствие в лице Главного управления следственного комитета России устанавливало два года, допросив почти 100 с лишком свидетелей и запросив тонны документов. 
«Признаете?» - допытывается молодой и напористый следак, - Создавали имидж Гайзера, поддерживали?»
«Признаю», - соглашаюсь, - и создавал и поддерживал».
Но мои объяснения долго не устраивали следствие, меня допрашивали раз десять, выявляя преступную суть моей работы. Иногда я терял нить: ради ОПС я зачем-то разгонял гей-парады и устраивал митинги против повышения цен на продукты; ради ОПС боролся с мечетью и мирными митингующими; организовывал экологические субботники и работал с Общественной палатой (которая была своеобразным щупальцем ОПС). Помучившись со мной первые полгода, следствие откровенно плюнуло на «политику».

Внимание правоохранителей вернулось под конец расследования. Как мне рассказали в следственной группе, было принято решение, т.к. один хлипкий состав по ст. 210, да еще и без основного преступления. 
ОПС - это по сути форма соучастия в неких тяжких и особо тяжких преступлениях. У меня получилось парадоксально - соучастие есть, а в каком преступлении я соучаствовал - непонятно. 
Именно поэтому было принято политическое решение - нужен еще один состав, кровь из носу.
Искать варианты времени уже не было, поэтому вменили тот хлам, который болтался без дела. 

История с ботсадом только началась летом прошлого года, но затухла сама собой. Изначально следствие предполагало, что я за два миллиона строительного олигарха Ольшевского надавил на депутатов горсовета и заставил их проголосовать за застройку ботсада Коми пединститута. Дальше начались сложности.

Спрашивают депутатов:
- За стройку голосовали?
- Было дело.
- Марущак давил?
- Нет, только Поздеев разговаривал.

Поздеева спрашивают:
- Разговаривал?
- Было дело. 
- Марущак просил? 
- Нет, Гайзер. 
После всех этих злоключений тема вроде бы затухла. Но почему-то именно её в итоге все же решили отправить в суд. К показаниям уже имеющимся присобачили только Тукмакова, который проводил совещание по ботсаду, и новый допрос Ольшевского, где он считает меня самой зловещей фигурой в истории республики. Ни больше ни меньше. К ноябрю следствие намерено закончить ознакомление обвиняемых с материалами дела. К началу 2018 суд начнёт рассмотрение. 
Следите за новостями.

ПыСы: От некоторых филологических экзерсисов и изобретений следствия я в восторге, не могу прийти в себя уже полгода. Как вам такое: «Обеспечил нейтральное освещение темы строительства по ботсаду, чем способствовал его застройке». Потрясающе, правда?
#марущаквсизо #делогайзера #каквыжитьвсизо #гайзер #марущак #сизо