В исторически сложных отношениях россиян с украинцами, россиян с другими "республиками" (на самом деле колониями), вся история последних ста лет гораздо глубже национального вопроса. Собственно, если умерить эмоции, вспомнить ближайшую историю и вдуматься, никакого национального вопроса тут и вовсе нет, он как маленькая химерическая матрешка вставлен в другую матрешку, а то и просто выступает искусственно созданным чучелом для совсем других вещей.
Давайте присмотримся.
В государстве рабочих, крестьян и всеобщего равенства "колхоз" и "дерёвня" были ругательством. В Москве процветало презрение к "лимите" и "понаехавшим" - независимо от национальности или социального положения, то есть это уже третий - географический - повод для чванства. А возвращаясь на минутку к национальностям - "чурка" звучало как бы между прочим и даже почти беззлобно, это было общее место. Ну такой симпатичный недочеловек, просто этого почему-то нельзя формулировать официально, а между собой сколько хочешь. Уже в столицах самих "республик" стало процветать отношение к гражданину, который говорит по украински (в Киеве) или молдавски (в Кишиневе) как к "деревне" и "понаехавшему из села". То есть язык здесь лишь социальный маркер, это не "национальный вопрос" (просто так ярче и наглядней).
Сияющей и безупречной была (или стремилась быть) только узкая группа товарищей внутри Кремля. Дальнейшее высокомерие и чванство распространялось по обществу концентрическими кругами по самым разным признакам - национальному, профессиональному, по месту рождения и жизни, по родственникам, религии, манере одеваться, зарплате, имуществу и так далее.
Вспомните же: высшее образование было как лычки на погонах. Служилая интеллигенция использовала слово "пролетарий" как высокомерное ругательство. Человек тупо сдавал макулатуру, покупал собрание сочинений, ставил на полку - и вот тебе безупречный повод презирать "пролетария". Если какой-то человек работает на заводе, - для среднего советского интеллигента это было почти как клеймо гетто.
Было такое выражение "он из хорошей семьи". Признаки хорошей семьи при этом очень примитивные - квартира на Кутузовском и каракулевый воротник у папы. Всё! Достаточно.
Любое внешнее различие, или видимая ущербность было поводом подчеркнуть свое превосходство. Стоило человеку где-то провиниться, это воспринималось с радостью как хороший повод над ним поглумиться, унизить и загнобить (это особенно ярко процветало и процветает до сих пор в гулаге, когда умышленное или неумышленное нарушение режима - просто повод унизить человека). Сам гулаг как место для унижений, а не просто лишения свободы, развивался десятилетиями.
Дедовщина в армии. Стоит ли рассказывать? Единственная причина для унижений - человек попал в армию на полгода позже тебя.
Однажды дают фас на евреев, другой раз на "тунеядцев" или "стиляг". Список признаков для садистических игрищ бесконечен, может пополняться и тасоваться.
Поэтому национальное различие - оно в принципе не специально национальное, а лишь одна графа из большого списка. Главное - в чьих руках резиновая дубинка, внутренние войска, кто управляет гулагом.
А повод найдется.