Слово «похороны» и имя «Елизавета Петровна Глинка» невозможно совместить друг с другом.
Похороны – это прощание навсегда, расставание навек.
Елизавета Глинка – задорный и жизнерадостный человек, умеющий не только защищать тех, кто не способен защитить себя сам, но и любящий пошутить, подколоть, неутомимая, неизвестно когда отдыхающая, короче Вечная, на все времена.
И вот сегодня эти несовместимые слова оказались совмещены.
Прощание с Лизой проходило в храме в Новодевичьем монастыре. Через стену, на Новодевичьем кладбище, Лиза будет похоронена. Прощание началось в 8.00 утра. Когда я пришел, до конца прощание оставался час. Где –то там, в наглухо закрытом гробу лежала Лиза. Наверное, сотни две людей стояли и сидели вокруг гроба.
Были там и наши члены СПЧ.
- Не верится, что ее больше нет, - то ли я это сказал Марии Каннабих, то ли она сказала это мне, а может быть мы сказали это друг другу.
По лицам коллег я видео: как и я, они просто не верят в то, что ее больше нет. Что ее задорного голоса, острого вопроса, смелой реплики, адресованной могущественному чиновнику, мы больше никогда не услышим.
Цветы к гробу Лизы положили Элла Памфилова и Татьяна Москалькова.
В чем секрет Лизы Глинки? – подумал я, переступая порог храма. Наверное, в том, что она никогда не играла никаких ролей, а везде, всегда и со всеми – бездомными и министрами, умирающими и здоровыми, силовиками и участниками протестов – просто оставалась сама собой… И это ее умение быть самой собой пробивало самые непробиваемые стены.
Когда я покидал храм, время прощания закончилось и наступило время отпевания. А люди все шли, шли и шли…