Вчера ему исполнилось 110. Удивительный человек удивительного времени. Мы из своего 21-го века пытаемся судить о нем, подходим к нему со своими мерками, сравниваем его с последующими генсеками, президентами и царями и сам собой всплывает вывод – а ведь он самый нормальный из них.
Я помню, как в конце 70-х от него устали все, устали от пышных торжеств по поводу вручения очередного ордена, от речей по бумажке не пойми, о чем, от поцелуев взасос со всеми, кто попал ему в объятия. Но не было в народе такой беспощадной ненависти, как Горбачеву и Ельцину, не было такого отупелого обожания, как к Путину, да подсмеивались, да мазали салом и поджигали портреты, рассказывали анекдоты, но не ненавидели.
Он был где-то там, высоко и параллельно. А мы жили своей жизнью. Плохо было с продуктами, с жильем вообще никак, зато мы, молодежь в то время, не халдействовали ради куска хлеба, нас трудно было заставить делать то, что мы бы не хотели, какому-нибудь мелкому начальничку невозможно было принудить нас к рабскому, недостойному поведению, как это практикуется сегодня. Было у людей его времени то, что редко встретишь сейчас – чувство собственного достоинства. Самый непутевый работяга, вроде меня, мог бросить рукавицы, плюнуть на станок, послать по месту прописки бригадира и пролезть в дыру в заборе, в отдел кадров соседнего завода.
Впрочем, это не его заслуга. А чем же он так запомнился, что сейчас большинство моих соотечественников признают его самым лучшим лидером страны в 20-м веке?
По моему мнению он был хорош тем, что не лез не в свое дело, не лез переучивать свой народ. Хлебнувший горя полным ковшом в войну, чудом выживший на пятачке Малой Земли, он не гнал общество к «торжеству коммунизма», он отлично понимал недостижимость ленинских бредней и желал себе и своим гражданам немногого – дешевого хлеба, недорогой водки, труда без смертельного надрыва, двух спокойных выходных и «чтобы не было войны».
Он не загонял четверть населения в лагеря, как Великий вождь, не взращивал кукурузу и не бредил гонкой с Америкой, как Хрущев, не забивал себе башку нелепыми прожектами, как Горбачев, не пропивал страну, будто алкоголик валенки по весне, как Ельцин, не втирал быдлу о национальном величии, позволяя друзьям тащить все, что не приколочено, как сами знаете кто. Он был нормальным человеком, без закидонов, как почти все фронтовики.
Не те восьмидесятилетние, которые с цацками красуются сегодня на парадах, а настоящие фронтовики, знающие, что главное в жизни, это затянуться папироской, после стакана водки, закусить тушенкой и знать, что не надо больше идти в атаку и не будут больше бомбить. А все остальное – дешевые понты и муть.
Нам, заставшим этих людей, было трудно их понять, а уж тем, кто их не видел, а судит из сегодняшнего прекрасного далека, подходят к ним со своими линейками, те вообще никогда не поймут почему «дорогой Леонид Ильич», действительно дорогой.
В Т О Р О Й
Второй был дед с размахом,
Хватало бы постов,
Я за него рубаху
И нынче рвать готов.
Тяжелый, словно камень,
Надежный, как причал,
Он, хоть и жил с волками,
По-львиному рычал.
И трепетала челядь,
Пыльцу сдували с ног,
Любого отметелить
Лихой вояка мог.
Единоматьначалие.
Был норовом он крут,
И большинство молчали,
Кто чувствовали кнут.
А кто кнута отведал,
Те заливались всласть
Про справедливость деда,
Отзывчивую власть.
Украв у строгих нянек,
Что не ложи, сопрут,
Заслуженный свой пряник,
Благословляли кнут.
То время было тихим,
И были мы тихи,
Даже в дурдоме психи
Читали вслух стихи.
Один мужик горланил,
Хрипел на всю страну,
Но все ж и он, по пьяни
Порвал свою струну.
Хоть власть он брал за лацкан
И посылал к чертям,
Но был царем обласкан
Уж тем, что умер сам.
А дед, все вешал цацки,
Тянул страну, как вол,
Но тяжкий труд бурлацкий
Вконец его извел.
Не Первый черно-белый,
А в золоте герой,
И монолитно-целый
Остался мне Второй.
В.Рылов
Из поэмы «Мои цари».