Три немушкетёра
На третий день пути мы не без труда покинули город Блуа. Видимо, не только он нам, но и мы ему так понравились, что он не захотел нас отпускать. Во всяком случае мы далеко не сразу нашли ту дорогу, которая из Блуа привела бы нас в город Амбуаз, до которого всего каких-то 45 км, но мы в тот день отмотали все 60. И вот почему.
Из тех шестерых, что намеревались крутить педали по европейским дорогам, отпали самые молодые и здоровые. Поэтому на покорение гордой красавицы Луары отправились три старые развалины. Моим товарищам было глубоко за 50, а мне уже слегка за 60. Каждый имел свои проблемы со здоровьем. Вес Ермилова давно уже превысил 100 кг со всеми вытекающими отсюда последствиями. Зильберг, хоть и ведёт активный и здоровый образ жизни, умудрился перед поездкой простудиться и затемпературил. А мне после перенесенного обширного инфаркта врачи вообще запретили садиться на велосипед.
Мало того, в ходе велопохода выяснилось, что мы все страдаем топографическим кретинизмом. Каждый раз, когда перед нами оказывались две дороги, мы впадали в ступор, а потом начинали бурно спорить. Я ориентировался по карте, расположенной на сумке, прикрепленной к рулю. Зильберг читал описание нашего маршрута на английском языке. Как правило, одно не совпадало с другим. Ермилов первое время в наши споры не вмешивался, а когда ему это надоело, предложил опираться на показания компаса в его смартфоне. Таким образом возникало три, а порой и четыре, а то и пять мнений, хотя дорог было всего две.
Но и пространство вело себя как-то странно. Однажды мы оказались на пересечение двух шоссейных дорог, которые, согласно карте, шли параллельно. Тогда я поверил в правоту геометрии Лобачевского.
В другой раз, на пути из Блуа в Амбуаз, на одной из развилок мы умудрились придти к консенсусу и двинулись по той дороге, которая всем троим казалась правильной. Каково же было наше удивление, когда через четверть часа мы вновь оказались на этой же развилке.
В последнее время я начитался всяких статей и насмотрелся по «Культуре» научно-популярных фильмов про черные дыры и темную материю. Иногда в них говорилось, что всё это не где-то там, в космосе, а тут, среди нас. Полностью разделяю эту точку зрения, потому что иначе никак не объяснить, почему мы начинали путь в одном месте, а потом вдруг оказывались совсем в другом, где никаким боком оказаться не могли.
Помимо тактики мы разошлись и в стратегии. На каждой развилке я долго и вдумчиво глядел в карту, а также на разные указатели, пытаясь понять, как мы здесь очутились и в какую сторону крутить педали. Зильберг считал, что нечего долго шевелить мозгами, а надо шевелиться самим, и тут же ехал в ту сторону, куда подсказывала интуиция. Он потом убеждал меня, что в трёх из четырёх случаев, это была верная дорога. Только этот его тезис вгонял меня в ещё больший ступор. Я начинал думать: вот сейчас у нас какой случай – один из первых трёх или тот четвёртый, что приведёт нас совсем в другую сторону?
Ермилов же считал, что спорить незачем. Чтобы наше наступление было победным, надо ввести единоначалие. В качестве отрицательного примера он привёл Первую мировую войну, которую Россия потому и проиграла, что после февраля 1917 года в русской армии не стало единоначалия. Только я, убежденный анархист, готов был погибнуть, но не под чьим-то командованием и никем не командуя. На своём жизненном опыте я убедился, что все начальники сволочи, а подчиненные – дураки и лентяи. Я не желал быть ни тем, ни другим.
Вообще, в такой ситуации, мы, старые и больные, никак не могли в битве с пространством остаться в живых. По моим расчётам, первым должен был погибнуть Ермилов. Затем я. Последним от тоски и одиночества за компанию должен отправиться на тот свет Зильберг. Но этого не произошло, что, мой взгляд, можно объяснить только чудом.
Ещё бОльшим чудом было то, что после всех плутаний и виляний мы всё-таки оказывались в том городе, где нам предстояло переночевать. И даже не так много красивых замков пропустили на пути. По крайней мере мимо великолепного замка Шомон-сюр-Луар мы не проехали.
Это один из самых древних замков, его построил ещё в Х веке некий граф Эдом I Блуа, и, как полагается, представлял из себя обычную крепость, из числа тех, что не очень-то привлекают туристов. Но в XV веке Шомон был разрушен и сожжён по приказу Людовика XI, поскольку владевший замком Пьер I де Амбуаз оказался замешанным в заговоре против короля.
В том же веке замок начали восстанавливать, но через некоторое время его владелицами становятся всем известная по романам Дюма Екатерина Медичи, а затем её соперница Диана де Пуатье. А эти дамы любили красоту и лоск. И им хотелось, чтобы возле замка был парк (как я их понимаю, я тоже давно хочу, чтобы в Сыктывкаре был достойный города парк, а не убожество имени Кирова на высоком берегу Сысолы!).
В конце концов замок достался сахарозаводчице Мари Сей и её мужу принцу Анри де Брольи. И они довели это строение до его нынешнего великолепного состояния, дабы проводить в нём пышные приёмы. Поэтому государство после национализации в 1938 году получило замечательный культурный и туристический объект, объявленный национальным памятником.
Ну а мы, подкрепившись мороженым, двинулись на Амбуаз. К этому времени нам так надоело плутать, что мы, наплевав на карту и велодорожки, рискуя жизнью, тупо поехали по шоссе, на котором имелись указатели на нужный нам населенный пункт.
Продолжение следует