Очередная эпоха умерла, умерла как-то внезапно, даже особо не мучалась. Так обычно умирают все эпохи. Раз и ее нет. А вот люди жившие в эту эпоху остались. Сначала они не поняли что произошло, а потом все дальше, дальше и пустота в душе. Загрустили. И склонились над трупом эпохи и стали совершать разные действия по реанимации эпохи. Но тут произошло довольно странное. Людям хотелось, что бы эпоха возродилась как точка. Все это долгое и безудержное движение должно было возродится сразу во всем противоречии разных точек эпохи.
Эта мизансцена повторяется снова и снова. Эпохи умирают, люди толпятся у гроба эпохи, реанимируют и не справляются только потому, что эпоха им нужна вся целиком, от начала до конца. Мизансцена повторяется как психическое заболевание, как массовый психоз обхватывающий людей. Желании оживить мертвое и запихать в одну точку всю полноту, это как мания, но это желание выше людей, это желания деятельности, которая не может не случится, потому что тогда не надо боятся, как ребенок, который прячется под одеялом в доме который горит.
Бежавшие от большевиков в Европу русские создавали свои мирки вдалеке от Родины, они жаждали вернутся назад, но вернутся в ту старую Россию с сословными правилами игры, с понятным и узнаваемым. Но когда нацизм постучался к ним в дверь и стал разрушать их дома, они не понимали, что будущее достало их из их умершей эпохи и заставило сделать выбор, заставило шагнуть в будущее смелее, заставило ребенка в горящем доме вдруг выскочить из-под горящего одеяла и кинутся в огонь, что бы добежать до двери и быть спасенным или погибнуть.
Каждый раз, мизансцена одна и та же. Смена эпохи, и мы опять занимаемся ее реанимацией, занимаемся строительством маленького, удобного, знакомого мира, который больше не случится. Мы болезненны, все наши фантазии о будущем - это фантазии возвращения. Мы боимся тех, кто грезит будущим, считаем их сошедшими с ума, хотя с ума сошли мы, те кто хочет вернуть назад все полотно прошлого от начала до конца. Эпохи сменяются все чаще и чаще, а значит если у нас не будет привычки к смене, если у нас не будет привычки смотреть вызовам в глаза, то мы можем задохнуться как мальчик в дыму, или сгорим заживо.
Я понимаю, что сложно не жить понятным прошлым в угоду непонятного будущего. Но делать это придется. И дело это возможно, если мы перестанем копить, а обретем способность к свободе, к безудержной фантазии, преготовляющей нас к будущему. Может так получится, что одна из наших несуразностей и случится, во всей своей сказачной идиотичности. Да, перестать оглядываться, перестать думать, что будущее выплывает из прошлого. Будущее выплывает из будущего, а прошлое - это то, что сложилось как культурный феномен принимающий вызовы будущего. И мы прошлыми нашими поступками в ответе только за то, что бы наша способность принимать будущее была жизнеспособной культурой, а не опасным культурным тупиком.
Самое интересное, что мизансцена наших детей будет точно такой же и сказки о благом будущем - это ложь, вечное заблуждение. Это попытка заглянуть за вызовы и оправдать свою культурную не состоятельность перед вызовами разрушения, свою бесчеловечность перед вызовами успеха, который пробуждают в нас самое худшее. Мизансцена наших детей будет точно такой же и мы уже не в силах будем им помочь, ни чем, ни ресурсами, ни советами. Мы сможем предъявить лишь свою способность остаться людьми в этом безумстве центростремительного и центробежного, в этом безумстве рождения и умирания эпох.
Вглядитесь в лица тех, кто был успешен и в лица тех, кто принял всю тяжесть вызова на себя, кто устоял и тех, кто не смог устоять. Вглядитесь. Вы вглядываетесь в свое будущее, в будущее ваших детей и ваших внуков. Мизансцена не изменится, в ваших руках только культура остаться человеком.