Но случай Шабаршиной заставляет задуматься о вещах даже не столько политических, сколько о сугубо житейских.
Вот картинка минувшей пятницы. На ступеньках крыльца Сыктывкарского городского суда встречаются журналисты. Когда они, улыбаясь, поздравляют друг друга «с очередной пятницей», можно, конечно, обвинить их в цинизме (хотя, уверяю, радости от очередного посещения именно в этот день недели никто из журналистов не испытывает). Это – работа, если хотите – служба.
Журналистам известно, что Елена Шабаршина не задержана (и здесь я вынужден извиниться за не самую достоверную нашу информацию – но были бы ещё официальные источники столь дружелюбны, чтобы не приходилось обращаться к неофициальным). Они ждут её появления в суде.
Они не дожидаются этого появления. И уже через три часа становится известно, что подозреваемая предприняла попытку свести счёты с жизнью.
Но почему? Бывшая председатель Избирательной комиссии Коми совершила что-то такое, чего до сего дня не слыхивали в республике? Ничего подобного – вот уже более девяти месяцев никто не удивляется тем самым «пятницам». Более того: инкриминируемое Шабаршиной деяние звучит в обвинениях бывшему председателю Контрольно-счётной палаты РК Михаилу Евдокимову и в подозрениях относительно экс-премьера Владимира Тукмакова. То есть она отнюдь не первая, кто, по версии следствия, получала «левое» вознаграждение от фигурантов «дела Гайзера». Более того: как следует из официального сообщения Следственного управления СК РФ по Коми, Шабаршина признала свою вину.
Так что же случилось?
***
Необходимость работать с правоохранительными органами и в суде закаливает уголовного репортёра таким образом, что, если угодно, перекаливает его. Судебный хроникёр привыкает оперировать вполне конкретными понятиями: «следствие подозревает…», «предъявлено обвинение…», «суд избрал меру пресечения…» и т.п. Судебному хроникёру и в голову не придёт задавать подозреваемому вопросы типа: «А почему вы пошли на это?»
Тем более в тех случаях, когда интерес этого подозреваемого очевиден по умолчанию – см. дела бывших мэров Сыктывкара, не говоря уже о «гайзеровских».
Но сами подозреваемые не знают об этой привычке судебных хроникёров и всегда страшно боятся каких бы то ни было вопросов. Потому что что же, собственно, отвечать? «Бес попутал»? Никому не хочется очутиться в голом платье короля.
Но каждый переносит это испытание по-своему. Кто-то пытается биться до последнего, уповая на внезапно переменившиеся политические обстоятельства (Р.Зенищев); кто-то покорно течёт навстречу судьбе (И.Поздеев); кто-то принимает изменившиеся условия игры, хотя пытается делать вид, что обвиняют его облыжно (М.Истиховская).
Можно только догадываться, что указ Сергея Гапликова о назначении Елены Шабаршиной руководителем своей администрации был засчитан ею как индульгенция среди сплошных «чёрных меток» и прямых уголовных дел, которые грозовой тучей обрушились на людей, с которыми она так плотно работала все эти десять лет. Страх, стучащие зубы и бессонница 37-го года – мы читаем об этом в исторических книжках; но именно в такой атмосфере сейчас и живут высшие чиновники Республики Коми. И нет ничего удивительного в психическом срыве той, которая считала, что она вытянула-таки в этом мрачном царстве счастливый билет. Уйдя с места, которое уже начинало откровенно тяготить.
Замечу, что инкриминируемые Шабаршиной деяния относятся именно к периоду, когда она возглавляла Избирательную комиссию республики. Фамилия Ромаданова, которая фигурирует в официальном сообщении следствия, не должна вводить в заблуждение. Экс-вице-премьер в данном случае выступал не более чем кошельком. Который был призван оплачивать услуги… а какие, кстати, услуги? Что такое, собственно, избирательная комиссия?
А очень просто, что такое – это орган легитимной передачи власти. То есть – такой передачи, которая вызывает доверие. Чьё доверие? Ну, казалось бы, вопрос риторический. Конечно же, избирателей. И коли так – давайте вспоминать.
Март 2011 года. В Воркуте на прямых выборах мэра кандидат от КПРФ Геннадий Горбачёв обходит с перевесом в несколько голосов действующего мэра Валерия Будовского. Через два дня в Воркуту летит Елена Шабаршина, и, несмотря на крайне неблагоприятные и прямо опасные погодные условия, кто-то заставляет садиться самолёт на аэродроме, после чего в тот же день организуется пересчёт голосов, и Будовский опережает Горбачёва на один голос.
Практически аналогичная ситуация складывается в Печоре.
Вводится новая система распределения мандатов в Государственном Совете по партийным спискам «империале», в результате которой «победитель получает всё» (то есть «Единая Россия» отхватывает непропорционально большое число кресел).
Декабрь 2011-го. Список «Единой России» на выборах в Государственную Думу получает в Коми более 58% голосов. Это самый высокий результат в Северо-Западном федеральном округе, причём противоестественно высокий на фоне 30-40% в соседних регионах. На Театральную площадь в Сыктывкаре выходят более тысячи протестующих, которых грубо разгоняет милиция. В СМИ просачиваются данные о многочисленных нарушениях при подсчёте голосов. Нарушения остаются без внимания Избиркома РК.
Все протесты игнорируются, Вячеслав Гайзер посылает всех недовольных в суд, постепенно всё затухает, выборы Главы в 2014-м и Госсовета в 2015-м проходят в обстановке полной апатии и с предсказуемым результатом… после чего следуют известные аресты.
Все эти годы Елена Шабаршина сияет своим женским очарованием и резко, иезуитски-юридически отбривает попытки указать на очевидные нарушения. Нарушения, которые подрывают то самое доверие к власти, ту самую её легитимность. «Какой подрыв доверия? Какой подрыв легитимности, когда я летаю с Владимиром Владимировичем в Чечню, когда сам Чуров хвалит меня и садит рядом с собой на важных мероприятиях?» - читалось из сообщений Избирательной комиссии республики о выдающихся деяниях её председателя.
И председатель спокойно, нисколько ни о чём не заботясь, появляется на публике – благо ей уже никто не задаёт никаких вопросов, потому что, собственно, зачем: И ТАК ВСЕМ ВСЁ ПОНЯТНО.
А уж когда её своей правой рукой назначает сам новый временно исполняющий обязанности Главы…
***
Так вот: я уверен, что никто из коллег в минувшую пятницу не собирался включать диктофон с вопросом: «Елена Викторовна, почему вы брали деньги от Константина Ромаданова?» Ибо если бы кто-нибудь почему-либо этот вопрос действительно задал, остальные просто лопнули бы со смеха.
(это о том, до чего мы в 2016 году дошли)
Но Елена Викторовна Шабаршина – в ожидании необходимости встать, выйти из дома, сесть в машину, приехать к зданию суда, выйти из машины и идти под вспышки фотокамер в зал заседаний – ИМЕННО ЭТОГО ВОПРОСА И ОЖИДАЛА. Именно этот вопрос не дал ей спать эту ночь. Он повис над ней. Он жёг её. Он мутил всё перед её глазами. Он лишал её аппетита, да что аппетита – он лишал её самого вкуса к жизни. Он выгрызал её – ибо что же она могла ответить?
- Я брала деньги… я брала деньги… я брала…
И дальше оставалось только выговорить правду:
- …потому что я честно работала на Систему. Потому что никаких других условий, кроме как таких, для моей работы не существовало. Потому что я искренне верила, что эти условия – навсегда, и те, кто их выстроил, тоже навсегда. Тем более что ведь вот же, в декабре…
Но далее требовалось произносить такое, что, вероятно, было выше сил женщины, казавшейся такой сильной. И руки открыли аптечку…