В 1989 году мой друг художник Аркадий Насонов попросил помочь в ремонте мастерской. Так я оказался в большом сквоте, где ключевую роль играл другой художник - неподражаемый Саша Петлюра. Сквот-республика на Петровском бульваре в Москве - яркая вспышка освободительного культурного движения, охватившего СССР на излете существования. Но речь не о петлюровских сквоттерах. А о казаке и стволах.
В том же доме, где Петлюра занял третий этаж, на втором обретались казаки — юноши в тщательно пошитых костюмах, напоминавших фильмы о гражданской войне. Эти парни словно вышли из киномассовки, хотя это у нас была официальная отмазка от ментов, мол, работаем по заказу Мосфильма, готовимся к съемкам "Лолиты" по Набокову. Если путаю, пусть меня поправят.
С казаками мы почти не пересекались. «Какие могут быть сейчас казаки?» - спросил я как-то Насонова, у которого в предках были настоящие белые офицеры. Не помню, что он ответил, скорее всего, ничего: Аркадий Иванович больше интересовался реальными сновидениями, чем сонной реальностью.
По весне к казакам приехали старшие товарищи из южного города. Я их встретил вечером во дворе, где по периметру старые деревья корябали ветвями небо, как горе душу. Трое в черных черкесках с красной подкладкой, с шашками на боку. «Что за ряженые? - подумал я. - Им можно носить холодное оружие?» У одного мужика усы, как у Чапаева, второй подстриг усы и бороду под Николая II, а третий был пьян. Его держали под руки. На этаже казаки гуляли.
Ночевал я в сквоте. Разбудили странные, ритмичные звуки со двора. Хррусть! Хррусть! Я выглянул в окно. Никогда не забуду: юный казачок во всем облачении, сапоги, галифе, папаха, медленно обходил двор, хлестая нагайкой голые стволы. Методично, медитативно. Хррусть! Хррусть! Серое московское небо глушило все мечты. На часах было около семи. Так тянулось долго, пока мне не надоело и я не ушел дальше спать.
Интересно, если бы тогда выйти и отобрать у него нагайку, жили бы мы нынче в иной стране? Хррусть.