О состоянии экономики. Кризис доверия.
Недавний телемост с Виттелем (26 апреля в Меркури, г. Воронеж) навеял)
Изложу свое видение экономики кризиса (текст длинный, к прочтению не обязателен)
РЫНОК ТРУДА. Начнем с описания рынка труда. Сейчас рынок труда стал «тонким», то есть мало как вакансий от работодателей, так и мало хорошего уровня соискателей на данные вакансии. Если по К. Марксу, то «труд не соединяется с капиталом». Кадровые агентства сейчас находятся в кризисном состоянии, поскольку выполнить даже редкие заказы работодателей на подбор персонала сейчас представляется очень проблематичным. Почему это происходит?
В кризис сотруднику, желающему найти работу очень легко потерять работу и крайне сложно найти новую. Поэтому вакансии, выложенные на работных сайтах, обладают следующим свойством: вакансии много людей просматривают (порядка 6 - 8 тысяч человек просматривают одну вакансию), но откликаются на нее крайне редко. Откликов на вакансию порядка 30 - 50 человек, то есть менее одного процента. Можно предположить, что люди находятся в поиске работы, возможно еще работая, хотят сменить свою работу, но не рискуют это сделать, поскольку эти риски потерять старую работу и не найти новую, очень высоки. Да и отклики, как правило, не соответствуют самой вакансии: на менеджера по продажам может откликнуться бухгалтер или водитель экспедитор. Более того, даже зарплата конкурентная (с конкурентными условиями труда) или выше рынка на 10-20 тысяч рублей, не является существенным преимуществом для смены работы: можно перейти на новую работу с более выгодными условиями труда, но сама новая фирма может обанкротиться или можно в новой фирме попасть под сокращение. Поэтому действует принцип «лучше синица в руках, чем журавль в небе».
Работодатели, в силу указанных причин также оказываются без качественного персонала и не собираются на себя брать повышенные риски в случае некачественно подобранного сотрудника или платить этому сотруднику более высокую зарплату (выше рынка) чтобы гарантировать себе определенное качество.
Почему так происходит? Дело в том, что финансовый рынок «всего мира» работает на заемном капитале, и только российский рынок малого и среднего бизнеса работает на собственном. Ключевая ставка в РФ высока, соответственно высоки ставки банковских кредитов. Если на Западе максимальные ставки кредитов банков находятся в районе 5%, то с учетом ключевой ставки в 11%, взять кредит в банке под 15-20% годовых является в РФ успехом. Получается, что компании должны генерировать достаточно высокую прибыль, чтобы покрыть банковские проценты. Поэтому многие компании малого и среднего бизнеса не могут себе позволить кредиты по столь высоким ставкам, и вынуждены работать на собственном капитале. Однако любой собственный капитал дороже заемного. Компании, работающие на собственном капитале предпочитают не рисковать, и все проекты они будут запускать только тогда, когда 100% будут уверены в конечном результате. Если же такой уверенности нет, то «свой капитал карман не тянет»: можно дождаться когда будет найден 100% подходящий сотрудник, 100% сложатся условия на рынке и риски будут минимальны и т.п. Если же таких условий на рынке нет, то собственный капитал в оборот не пускается.
Таким образом, высокие кредитные ставки, и соответственно необходимость работать на собственном капитале, вынуждает работодателей снижать риски практически до нуля и не рисковать при найме сотрудников и запуске проектов в оборот.
ФИНАНСОВЫЙ РЫНОК. Стоимость финансовых продуктов - это процент, который платится за использование (пользование) этим продуктом. Понятно, что стоимость кредитов у нас в 15-20% никак не может конкурировать со стоимостью кредитов на Западе в 3-5% . Более того, эти проценты в опосредованном виде будут отражаться в конечной стоимости любого конечного продукта. Таким образом, оказывается неконкурентной, даже при прочих равных условиях, и продукция, произведенная в РФ и других странах. Фактически условие «закрытости» своего собственного рынка от конкурентных предложений других стран является, чуть ли не основным защитным механизмом. Понятно также, что такая стратегия на закрытие своего рынка, полученная, вследствие санкций и контр санкций, не может быть длительной, поскольку скорости роста капитала, производительность труда и пр. на Западе выше, и это приводит к еще большему производственному, технологическому и иным отставаниям. В случае продолжительности такого процесса и затем резкого открытия «границ» отставание на проверку может оказаться просто катастрофическим без возможности и каких-либо шансов ликвидировать такое отставание.
РЕАЛЬНЫЙ СЕКТОР. В условиях «замкнутости своего рынка», вызванного санкциями/антисанкциями производственный сектор может временно найти свой локальный минимум и в дальнейшем даже показывать некоторый относительный рост. На это может влиять и конъюнктура цен на нефть и углероды, но принципиального значения это оказать на изменение ситуации в экономике уже не сможет, поскольку в глобальном мире произошло окончательное изменение тренда. Отныне, повышающий тренд на углеводороды сменился на тренд понижающий: «нефть дорожать принципиально уже не будет».
Финансовые инструменты в такой «замкнутой ситуации» оказываются достаточно ограниченными. Валюты, как инструмент хеджирования рисков, временно неинтересны, поскольку вообще ситуация такова, что денежных средств у предприятий практически нет (а у банков, помним, они крайне дорогие). Основные приоритеты в покупке валюты замещаются. Грубо так : «Новый иностранный принтер мы уже купить не в состоянии, поскольку произошел резкий рост курса доллара, но старый принтер еще вполне можем починить, и имеющуюся валюту мы пока будем тратить только на расходные материалы для принтера».
В таких условиях, наиболее привлекательным становится фондовый рынок. Но это явление временное, поскольку реального роста производства нет. Тем не менее, инвесторы временно будут перекладываться в бумаги предприятий (акции и пр.) из других возможных инструментов (вероятности для других сценариев у них практически нет), а значит, фондовый рынок может показать определенный временный рост. Как уже говорилось, этот рост никак не обусловлен производственными «успехами» предприятий из реального сектора.
Видно также, что при этом происходит медленное, но тем не менее надувание финансового пузыря. Думаю это не самая большая угроза.
Самые большие угрозы производственного сектора заключаются в структурных кризисах, возникающих за счет диспропорций рынка. Где конкретно, в каком месте произойдет структурный кризис, угадать практически невозможно, где произойдет обвал рынка зависит от множества факторов.
Приведу два примера.
Рассмотрим, например, рынок недвижимости. Не секрет, что там в свое время зрел мыльный пузырь: цены на квартиры росли, рос с ними рынок недвижимости, и растущие цены служили хорошим индикатором для инвестирования в недвижимость: квартиры можно было смело покупать, рассматривая их как инвестиции с хорошей доходностью и относительно неплохой ликвидностью.
Затем кризис оборвал этот восходящий тренд, вторичное жилье подешевело. Что произойдет дальше? А это будет зависеть от ситуации на других рынках. Например, на строительном. Для поддержания своей операционной деятельности строительные компании могут также снижать стоимость квадратных метров. Как долго это будет происходить? Насколько хватит у строителей «жирового запаса»? Ведь строительный рынок, по своей сути, должен работать на заемном капитале (но опять же помним, что он очень дорогой). Отсутствие возможности перекредитоваться вынуждает к еще большим продажам по еще более низким ценам. Есть ли точка, после которой рынок недвижимости рухнет? Выдержат ли строители? Если сценарий негативный, то рухнувший строительный рынок потянет за собой другие рынки: недвижимости, металлургии, отделочных материалов, транспорта и т.п. Но может быть реализован и «позитивный» сценарий, когда никаких гэпов не произойдет. В этом случае, на падающем рынке может образоваться следующая интересная ситуация: мелкие, не конкурентные компании будут разоряться, при этом уходя с рынка и оставляя рынку своих клиентов. Этих клиентов будут подбирать более крупные, выжившие компании. При этом даже на падающем рынке выжившие будут с удивлением наблюдать свой относительный рост на сжимающемся рынке. Надолго ли?
Второй пример, может рассматриваться как более позитивный. Он касается с/х. Дорогие кредиты и там сыграют свою роль. Сразу отметим, что есть несколько заблуждений по поводу с/х. Считается, например, что российские фермеры не способны накормить население, поскольку мы находимся в зоне рискового земледелия. Это совсем не так. В настоящее время фермер может произвести и собрать любой продукции, от кукурузы и картофеля, хоть до кабачков и шпината, в любом количестве. Проблема заключается не в этом.
Проблема заключается в том, что процессы в с/х длительные, соответственно, длительная оборачиваемость средств, и без заемного капитала просто не обойтись. Беря в банках кредиты (мы опять же помним насколько они дорогие) сельхозпроизводители затем делают следующее: закупают запчасти и технику, желательно ГСМ (поскольку во время посева и уборки ГСМ, как правило дорожает), закупает семена, средства защиты растений, удобрения, занимается посевом, обработкой, и сбором урожая. И важно для него, чтобы по окончании всего этого процесса он был хотя бы в небольшом «плюсе». Поскольку все затраты на эти процессы и плюс плата за банковский кредит может не покрыть выручка от реализации сельхозпродукции. Тут действительно есть две угрозы. Если урожай будет плохой, то цены на продукцию вырастут, но самого урожая немного, поэтому и маржинальный доход тоже (нужно объемы перемножить с ценами). Если же урожай хороший, то это тоже беда, поскольку тогда сельхозпродукции будет на рынке много, цены на нее упадут, будут низкими, и не всю продукцию удастся реализовать. Перемножая, объемы реализованной продукции на низкие цены, и получая маржинальный доход, сельхозпроизводитель также может оказаться в ситуации, когда доходы не покроют расходов.
Выход из данной рискованной ситуации для сельхозпроизводителя понятен. Решение находится в капитализации сельскохозяйственной деятельности. Если гарантировать реализацию невозможно в силу неизвестной конъюнктуры на рынке, то выход только в том, как сохранить продукцию и как ее переработать. Так, если килограмм капусты в после ее уборки, скажем в ноябре, будет стоить 5 рублей, то тот же килограмм капусты сохраненной до января уже будет стоить 10 рублей, то есть в два раза дороже. Если же эту капусту удастся еще и переработать, то литровая банка может продаваться по 60-70 рублей. Но и хранение и переработка требует вложения значительных финансов в основные средства. Опять же, при нынешней стоимости займов вклады в основные средства предприятия является безумием.
А вот тут возникает еще одна опасность. Дело в том, что если в с/х придут крупные агрохолдинги с большими капиталами, то у них найдутся средства для их вложения и в переработку и постройку овощехранилищ для сохранения продукции. Более того, производительность труда у таких агрохолдингов, как правило, выше, чем у небольших фермерских хозяйств, где еще велика доля ручного труда и использования не самых современных технологий и механизмов. Это означает, что в конкурентном противостоянии агрохолдинги с неизбежностью победят фермерские хозяйства. Но о этой угрозе говорил и Василий Мельниченко. Кто будет дальше жить на Земле? Агрохолдинги или люди, живущие на земле и работающие в фермерских хозяйствах? Если первые, то «крестьянский вопрос» может решиться окончательно, вместе с окончательным уничтожением и сельхозпроизводителей.
Таким образом, действительно возникают явления стагфляции во всех сферах деятельности. Высокие банковские кредиты не позволяют их брать производителям, поскольку производители не могут генерировать достаточную прибыль. Производители вынуждены (практически весь малый и средний бизнес) работать на собственном капитале, который оказывается очень дорогим. Это сказывается на ценах, они высокие. С другой стороны, собственный капитал не позволяет привлекать достаточные кадровые ресурсы с соответствующим уровнем оплаты труда. Вакансий практически нет, зарплаты низкие, а соответственно низкий уровень потребления, и как следствие формируется низкий спрос. В условиях низкого спроса на рынке, для работодателей (производителей) практически единственным способом покрыть свои операционные издержки, является повышение цен (мы помним, что производители работают на собственном капитале, а значит могут реализовывать свою уже произведенную продукцию по более высоким ценам, ведь свой капитал «карман не тянет». Низкий спрос компенсируется более высокими ценами. Высокие цены разгоняют инфляцию. Но высокая инфляция в свою очередь, делает неотвратимой повышение ключевой ставки. ЦБ таргетирует инфляцию, а значит, ключевая ставка не может быть ниже инфляции. Соответственно, высокая ключевая ставка приводит к дорогим банковским кредитам с высокими ставками. Все. Круг замкнулся.
Цены растут, растет инфляция, производительность труда и ВВП падает, а население все более нищает, не формируя спроса на рынке.
Как же выйти из этого механизма с «отрицательной обратной связью»?
Как ни странно рецепты достаточно просты, но они не находятся в области самой экономики. Такой кризис имеет простое название. Это кризис ДОВЕРИЯ