Что будет, если завтра выяснится, что президент ест детей
Во-первых, вне зависимости от количества и качества доказательств, их может быть сколь угодно много, скажут: это все неправда, поклеп, навет, донос, травля!
Во-вторых, тут же и те же самые люди заявят: а вон Порошенко (Меркель, Обама) их тоже едят, и Обама даже живьем, так что чего сразу мы, другие не лучше!
В-третьих, все те же люди продолжат, что поедание детей — наша скрепа, что без этого не будет у нас государственности, что гаранту приходится давиться, плакать, но есть. Пропагандисты поднимут на знамя какого-нибудь невинно убиенного Хроноса, который как только не съел ребенка, так тут же начались потрясения, свержения основ и погружение некогда прекрасного Олимпа в хаос.
В-четвертых, среди все тех же защитников главы государства найдутся те, кто заявит: не так уж и невинны эти дети, они были снайперами и стреляли в русских журналистов. При этом слово «дети» будет взято даже не кавычки, а в звездочки, также будут фигурировать слова типа «убийцы» и «предатели», набранные капслоком.
Есть, вроде, очевидные вещи. Застревая во власти, человек оказывается оторванным от реальности, от народа, от страны. И чем больше он теряет эту связь, тем чаще он сам или через подручных заявляет, что страна — это он и есть, что он плоть от плоти народа, также прост и даже знает поговорки. Верить ему невозможно.
Но морок силен. Чем злее, мельче и гаже условный Крошка Цахес, тем больше толпа, окружающая его, уверена, что он силен, прекрасен, и ему нет равных в любом из искусств. И чем отвратительнее будут его поступки, с тем большим пылом его будут защищать.