Томазо Маринетти грохочет манифестом.
Слова его, как плети. Насиженное место.
Секут интеллигентов и жирных буржуа.
Довольно сантиментов, отбросим кружева.
Zahnrad
История иногда напоминает маятник. После размягчения костей и мозгов, приключившегося с западной цивилизацией в шестидесятые годы прошлого века, настала эпоха более боевая. Мелодичность фанка и рок-н-ролла сменилась на бешеную энергию панка. Наслушавшись Sex Pistols, молодые англичане ходили бить друг другу лица и другие части тела после футбольных матчей. Их южные друзья из Италии восприняли всё куда как серьёзнее и устроили то, что в итальянской культуре называется «anni di piombo», «свинцовые семидесятые». Употребляется это примерно в том же контексте, что и наши «лихие девяностые».
О событиях тех довольно интересных широкой публике известно мало. Хотя что мы вообще знаем об Италии семидесятых? Челентано там, Орнелла Мути. А в это время в стране фактически шла негласная гражданская война: боевые организации фашистов, коммунистов, анархистов, бунты, еженедельные манифестации, захваты заложников, ограбления банков, политические убийства. Давайте отмотаем время на сорок лет назад и окунёмся в атмосферу итальянских улиц.
С середины шестидесятых в Италии начался серьёзный социально-экономический кризис. Правительство христианских демократов всё время своего существования (а это с 1945-го по 1981-ый годы) усиленно старалось лавировать между различными политическими группами и экономическими кланами. В последние пятнадцать лет власти ему это удавалось из рук вон плохо.
Радикализация настроений в обществе пошла по проторенному пути. Бывшие и действующие военнослужащие и сотрудники силовых структур, городские обыватели и в особенности университетская молодежь начали всё сильнее ностальгировать по муссолиниевским временам. Годы фашистской диктатуры виделись им эпохой процветания и благоденствия, о которой они много слышали от своих отцов и дедов (как это напоминает наших сталинистов, родившихся в XXI-ом веке). Именно они и стали социальной базой неофашистских и просто ультраправых партий и общественных движений. Формироваться они начали сразу после войны, но в конце шестидесятых росли уже как грибы.
Естественно, что любое действие имеет своё противодействие. Тяготевшие к социализму и анархизму интеллигенты и студенты, часть рабочих, поддерживающих коммунистическую партию, были крайне недовольны ростом профашистских настроений. Со свойственной левым логикой вину они возложили на несчастное христианско-демократическое правительство. Оно, мол, растит ультраправых для скорой расправы над рабочим движением. В итоге к семидесятым это выросло у итальянских левых в полное неприятие парламентской демократии, да и сложившейся в Италии государственной системы вообще.
Проходившее параллельно развитие экстремизма у левых и правых вылилось в открытый конфликт друг с другом и государствам. На десять лет Италия стала самой горячей точкой Европы, обогнав не то что ФРГ с её RAF и неонацистами, но даже Северную Ирландию. Явление было массовым, принадлежать к какой-либо радикальной группировке было настолько же естественно, как в нулевых в Росси принадлежать к субкультуре. Большинством террористов были люди от 18 до 25 из самых разных социальных групп: от детей люмпенов до выходцев из аристократических родов и отпрысков семейств финансовой и промышленной элиты. По не так давно обнародованным данным итальянских спецслужб, в семидесятых в Италии действовало до ТРИДЦАТИ ТЫСЯЧ активных террористов всех цветов и оттенков. Это не считая сочувствующих и активистов, напрямую не занятых в насилии.
Многие говорят о возрождении фашизма в Италии, но он там, собственно, никогда и не умирал. Вооружённые сторонники Муссолини аки заправские партизаны прятались в труднодоступных участках Альп и Апеннин вплоть до конца 1946-го, когда они были частично разгромлены, а частично слезли с гор сами, по амнистии. И в том же 1946-ом бывшие муссолиниевские функционеры и сторонники основали Итальянское социальное движение (ИСД), ставшее первой праворадикальной партией итальянской республики. Возглавил её Джорджио Альмиранте, бывший итальянской (и как следствие, менее успешной) копией доктора Геббельса. ИСД изначально создавалась исключительно под парламентскую борьбу, в чем себя и проявляла с различным успехом.
Кстати, для того, чтобы оценить пропагандистский талант Альмиранте, стоит взглянуть на один исторический анекдот. С самого начала партию пытались подать не как фашистскую, а как респектабельное народно-консервативное движение. Поэтому вместо чёрного цвета везде стали использовать синий. И искреннее удивлялись, почему такая топорная хитрость не срабатывает и их всё равно называют фашистами. Особенно при наличии в руководстве партии князя Валерио Боргезе, знаменитого итальянского диверсанта.
Попытки Альмиранте придать своему движению больше умеренности не встретили понимания и у сторонников. В 1954-ом случается раскол, молодые журналисты Пино Раути и Клементе Грациани вместе с прочими недовольными основали в рядах движения национал-революционную фракцию. В журнале «Новый порядок» («Ordine Nuovo») они рассматривали политическое устройство и ведущих деятелей Республики Сало.
В итоге члены фракции из ИСД вышли, основная партия от них отмежевалась. Но контакты на деле остались, и лидеры ИСД часто использовали подполье для своих целей. Например, для провокаций вроде взрыва на Пьяцца Фонтанта, после которого было разгромлено множество анархических организаций
«Мы настроены решительно. Перед выступлением наши люди готовятся морально, чтобы ломать кости даже тем, кто падает на колени»
«Новый порядок» стал первой и самой крупной террористической организацией итальянских неофашистов. Они сразу пошли по правильному пути, активно налаживая международные связи со своими ультраправыми собратьями по всей Европе, в основном испанцами, ирландцами и французами. Они даже получали статус итальянского филиала неонацистского интернационала, организованного «папой Лео», Леоном Дегрелем, ветераном правой политики тридцатых и экс-бригадефюрером СС (Дегрель, кстати, воевал на Восточном фронте и оставил подробные воспоминания, где с пиететом отзывался о русских).
Еще одной примечательной организаций стал «Национальный авангард», основателем которого стал мелкий страховой клерк Стефано Делла Кьяйе. С Раути они быстро подружились, понимая что в выбранном ими способе борьбы наличие разветвленной организационной сети не конкуренция, а залог выживания.
Еще одну организацию, «Национальный фронт», создал уже упомянутый выше князь Валерио Юнио Боргезе. Имея репутацию героя войны, ещё и пострадавшего за свои взгляды после установления республики, он быстро смог привлечь к себе ветеранов армии, силовых структур, а также монархически настроенных активистов. Именно вопрос о монархии привел к его разрыву с ИСД, ушёл он оттуда, назвав бывших соратников плебеями и аморфной массой, способной лишь маршировать в униформе, дав фашизму оценку вполне в духе Эрнста Юнгера. Помимо монархизма в почёте у «Национального фронта» были и идеи барона Эволы. Эти даже планировали полноценный государственный переворот, который по непонятным причинам сорвался, а сам Боргезе бежал в Испанию, к Франко.
«Итальянцы, ждущие перемен, долгожданный переворот произошёл. Политическая система, которая за четверть века привела Италию на грань экономического и морального коллапса, перестала существовать… Те, кто помогал иностранцам поработить страну, обезврежены. Не станет впредь различия политических цветов — Италия, которую мы создадим вместе, будет иметь только один флаг: наш славный триколор!»
Активно занимавшиеся организационной работой неофашисты учли всю специфику политики в двадцатом веке. Помимо террористических групп прямого действия создавались и think tank’и, такие, например, как «Духовное превосходство человека», бывшее интеллектуальным центром терроризма. Франко Фреда и Джованни Вентура разрабатывали стратегию борьбы, политические прокламации и обоснование терактов.
«Мы можем взрывать бомбы в любом месте, в любое время. Мы похороним демократию под горой трупов»
Именно эти замечательные люди донесли до парней из «Нового порядка» необходимость вооружённой борьбы с итальянским правительством. Но не путём революции или путча, а путём террора. Фреда составил концепцию «безмотивного терроризма». Волна насилия должна была зародить в душах людей желание спокойствия и безопасности, а значит и правой диктатуры. По его мнению, демократическое правительство должно было дискредитировать себя своей неспособностью покончить с насилием. Реальной политической силой должны были показать себя легальные ультраправые вроде ИСД.
«Левый терроризм поражает государство через его представителей. Чёрный терроризм предпочитает резню, которая способствует панике»
Начали ударными темпами, первый теракт случился 8-го августа 1969-го. Взрыв офиса «Сельскохозяйственного банка» в Милане, 17 убитых, более сотни раненых. За первые два года «волны террора» боевики «Нового порядка» произвели 74 нападения на левых активистов, журналистов и публицистов, 54 взрыва в общественных местах и государственных учреждениях, 89 экспроприаций, 59 налетов на государственные учреждения, 49 раз при этом вступив в прямой огневой контакт с полицией и карабинерами (итальянский аналог внутренних войск). Тут любые эсеры нервно курят в сторонке.
Война велась на всех фронтах по законам земляка наших ультраправых шахидов, Антонио Грамши. Они внедряют своих людей в различные левые группы, сами создают левые группы и объединения, которые гнут необходимую ультраправым линию, раскалывая итальянских антифашистов и пороча их.
«Мы сознательно приближаем свою смерть, которая неминуемо ждёт любого политического бойца. Желание борьбы, жажда мщения поддерживает нас изо дня в день. Мы не боимся ни умирать, ни гнить в тюрьмах, единственное, что нас страшит — позор проигрыша. Нас не остановить»
Своеобразным апофеозом деятельности экстремистских организаций становится восстание в Реджо-ди-Каллабрио. С июля 1970-го по февраль 1971-го город фактически не контролировался центральным правительством, реальной властью в нём стали ультраправые боевики. Город этот расположен на самом юге материковой Италии, Сицилия с её знаменитой мафией – через пролив. Соответственно, типичный для юга уклад жизни с присущей ему патриархальностью, строгой иерархией и неформальными отношениями там проявлялся очень ярко.
Причиной восстания стало желание властей лишить Реджо-ди-Каллабрио статуса регионального центра. Людям это очень не понравилось, город кипел митингами и пикетами. Чиччо Франко, местный активист ИСД, призвал жителей к гражданскому неповиновению и создал Городской совет, куда и вошли деятели городских радикальных организаций. Над баррикадами взвился лозунг «Boia chi molla!», «Подлец, кто бежит», использовавшийся ранее легионерами Д’Аннунцио.
Вести боевые действия с восставшими правительство так и не решилось, просто блокировав город. Но они не испытывали нужды ни в товарах, ни в добровольцах. Войска состояли преимущественно из южан, а регионализм в Италии развит сильно.
В конце концов правительство согласилось на компромисс. Городу оставили многочисленные привилегии в плане экономического и административного самоуправления. Власть вновь показала свою слабость и нерешительность. Особенно в том, что Чиччо Франко не понес никакого наказания, его, арестованного, освободили из тюрьмы без всякого суда. Впоследствии он стал местным героем, его именем названо немало государственных учреждений в Калабрии, а памятные даты его биографии становятся народными праздниками.
«Наше восстание — первый шаг национальной революции»
Пытаясь показать обществу, что в то время как страна нуждается в героях, рожают хуже, чем обычно, Франко Фреда придумывает наци-маоизм и анархо-фашизм. Многие студенты думают, что попали в революционные организации, а тем временем их просто используют «в тёмную».
Звезда ультраправых на небосклоне итальянской околополитики начала закатываться в 1973-ем, когда запретили «Новый порядок». Для восстановления структуры потребовался год, в который левые силы штанов не просиживали, активно изучая новую методику политической борьбы. Фронт борьбы сместился, и именно они стали основными соперниками неофашистов. Стартом войны можно считать взрыв на шествии социалистов в Брешии, восемь трупов, 94 участника ранено. Организовавших акцию Чезаре Ферри, Серджио Латини и Алессандро Степанова, кстати, оправдали.
Старые приоритеты в лету, однако, не канули. 4 августа 1974 ультраправые взрывают экспресс «Италикус» на выходе из проложенного в горах тоннеля. Судя по всему, бомба детонировала позже, чем планировалось, так как взрыв непосредственно в тоннеле привел бы к несоизмеримо большему количеству жертв. А так обошлось «всего лишь» 12-ю погибшими и 135 ранеными. Осуществившие подрыв Марио Тути и Лучано Франчи так же оправданы. В 1976 в Риме убивают судью Витторио Оккорсио, который специализировался на судебных процессах против неофашистских боевиков. Постепенно актов против правительства становилось всё меньше и меньше, а столкновений с социалистами – больше.
«Поведение инквизитора Оккорсио, отвратительного раба системы не достойно никакого оправдания. Он палач. Но палачи тоже умирают! Приговор приведён в исполнение оперативным ядром «Нового порядка»»
Итальянское государство показало свою полную неспособность справиться с волной террора, тут лидеры ультраправых были правы. Однако, увидев эту неспособность, активизировались и левые революционные движения, которые и спасли, по сути дела, итальянскую республику. Вместо борьбы с государством эти две группы радикалов боролись друг с другом, сделав ситуацию похожей на ту, что происходит в Северной Ирландии: католики убивают протестантов, а шерифа дела индейцев не волнуют.
Хоть неофашисты и упустили свой исторический шанс вернуться во власть, их позиции не поколебало ни государственное преследование, ни война с идеологическими противниками. Их позиции сильны до сих пор.
А тогда, в семидесятых, левые показали себя отчаянными парнями. Поэтому, начиная с середины этого воистину «стального» десятилетия, пальма первенства в политическом экстремизме переходит к ним.
Продолжение следует...