Думаю, на самом деле, о синдроме кибальчиша, если угодно. О специфической «норме общественных отношений» на родине, конкретно — о принципиально некритическом отношении к начальникам.
Вот, например, буквально только что меня в фейсбуке пытался зафрендить Сергей Шойгу. Посмотрела аккаунт — навешаны новости публичной жизни господина Шойгу в третьем лице, ничего смешного, не тролль, обычный низкоквалифицированный эсэмэмщик ведёт аккаунт, очевидно, за зарплату работает. Налогоплательщику российскому сроду в голову не придёт вопрос, нормально ли так расходовать бюджет. Европейскому бы пришёл, российскому — никогда. Налогоплательщик российский в глубине души уверен, что если у министерства обороны к нему нет претензий — то вот уже и слава богу. Потому что ведь могут возникнуть, и, как говорила одна бабушка, «куды тада бечь?»
И ненависть к правозащитникам у россиян именно потому, что не надо ссориться с властями и навлекать гнев.
И патриарх Кирилл со своим осуждением «ереси человекопочитания» — он о том же самом: начальство надо почитать, а не быдло это бессловесное обучать самоидентификации.
И великая тайна кибальчиша, как символа нашего народного героизма, заключается, надо полагать, в его полном отказе от субъектности, и вытекающей отсюда неспособности к рефлексии, самоосознанию и констатации хоть какого-нибудь смысла собственного существования, не то что тайного — любого.