К декабрю 1991 года Беловежскими соглашениями на развалинах СССР себя обнаружила Российская Федерация. Она обнаружилась как северная страна, поскольку из некогда единого государства вышли страны Прибалтики, Закавказья, Средней Азии, также вышли Украина и Белоруссия. Однако геополитический феномен Российской Федерации как северной страны до сих пор, в начале XXI века, остаётся не осознанным в надлежащей мере ни населением нашей страны, ни её правящей элитой [2, стр. 10].
В середине 90-х гг., прошлого века в правительстве РФ, увлечённом быстрым переходом к приватизации народного хозяйства и попыткой молниеносного внедрения рыночных отношений, возникла идея прекращения разработки полезных ископаемых на Российском Севере и переселения оттуда населения в центральные районы страны. По мысли первого зампреда правительства России (1996-1997) олигарха и политического деятеля Владимира Олеговича Потанина этот процесс социального секвестирования Северов надо было начинать с Воркутинского угольного бассейна. Посетив его в 1996 году, Владимир Потанин заявил, что необходимо закрывать нерентабельные (якобы) угледобывающие предприятия. [2, стр.10]
Между тем несложный экономический подход в анализе отвергает данный примитивный меркантилизм: три четверти угольных месторождений находятся именно на Севере России. Здесь концентрируются и другие необходимые российской цивилизации ресурсы – нефть, газ, золото, алмазы – и прочие уникальные (как минеральные, так и нерудные) полезные ископаемые. Отвергая примитивный меркантилизм, нам сегодня имеет смысл помнить, что уже к концу ХХ века Российский Север давал 91% советского газа, 75% нефти, 15% каменного угля, 50% продуктов лесопереработки, 17% электроэнергии…И это всё при доле 8,2% северного населения от общего населения СССР. [2, стр.10]
Приведённое выше экономическое соображение (о более чем значительном вкладе менее 10% северян в ВНП СССР) позволяет сделать предположение о реализации на Российском и Советском Севере в ХХ веке некоторого социального проекта «нового человека» (или, так называемом «Ближнем Севере», если касаться истории нашего Коми-региона в переложении на категории научной деятельности Валентины Александровны Витязевой (1919-2010) «Стратагема профессора Витязевой»). Предположительно, «новый человек» Советского Российского Севера, являясь продуктом советской «антропологической машины», обладал некоторыми особенностями мотивационно-аксиологической сферы, позволявшими ему реализовывать сверхэффективные стратегии социального созидания.
В настоящее время мы можем отметить поворот вектора интереса российской элиты в сторону развития российских Северных и Арктических территорий. Постепенное осознание этого тезиса российской административно-политической элитой, как можно судить, началось с заседания Президиума Госсовета РФ под председательством В.В. Путина, которое было посвящено проблемам развития Российского Севера в апреле 2005 года в административном центре Ямало-Ненецкого Автономного Округа Салехарде.
Вместе с тем, следует понимать, что в имеющейся постановке вопроса назревает диспропорция между экономическим блоком задач на развитие Российского Севера и необходимым (неразрывно связанным с экономической плоскостью) комплексом профинансированных решений «антропологической машины» на Российских Северных территориях….
Если необходимость связанного с экономикой развития антропологической машины будет упущена, то в средне-долгой управленческой перспективе (25 и несколько более лет) Российская Федерация будет вынуждена уступить эти свои территории за отсутствием на них своего базового элемента – человека-носителя кодов российской цивилизации…
Главное проявление данного деструктивного перекоса сегодня – это сочетание деклараций о перспективах реализации Северных экономических проектов с пикирующим схлопыванием демографических показателей некоторых территорий Российского Севера, в том числе Республики Коми[5].
Как аргумент в защиту необходимости изменения сложившейся социокультурной ситуации в некоторых регионах российского Севера позвольте привести несколько примеров, иллюстрирующих опорное социокультурное значение Севера для развития Русской, Российской цивилизации:
1. Ряд историков и публицистов считает, дословно, следующим образом: «Государство, именуемое сегодня Российской Федерацией, зародилось в Новгороде, окрепло в Киеве, однако является прямым наследником не новгородской вечевой республики и не киевской монархии, а северо-восточного Владимиро-Суздальского княжества (одного из ответвлений древнерусской державы).[1, стр. 293] Край этот был лесной, речной, болотный. Все процессы – хозяйственные, социальные, общественные – здесь протекали медленней, чем на юге…. Почвы здесь были не такие плодородные, как в Приднепровье. Главные торговые артерии (поднепровская торговля) проходили стороной. Немногочисленные города – Ростов, Суздаль, Ярослав, Муром, Рязань – не могли сравниться богатством и красотой с Киевом, Черниговом или Смоленском. Однако новый культурно-политический центр стал усиливаться по мере ослабления Киева. С упадком балтийско-черноморской торговли выросло значение другого товарного маршрута, проходившего с Севера через Волгу и Булгарию на Каспий и Дальше, в Азию. Усилился приток славянского населения, которое уходило в суздальские леса от половецких набегов. Важной причиной подъёма Северо-Востока стало и то, что он отошёл в «отчину» Мономашичей (шестой сын Мономаха Юрий Долгорукий (1091-1157), Долгоруков сын Андрей Боголюбский (1111-1174) и перестал переходить из рук в руки… В конечном счёте русский Север взял верх над русским Югом потому, что был политически стабильнее, геополитически защищённее, а со временем стал экономически сильнее». [1, стр. 297]
2. Пётр I (1682 – 1725). Формирование Петром I нового типа государственности – Российской империи - также обнаружило эффективность начинаний Петра I именно на Северном направлении – Великая Северная война (1700-1721гг.), закладка Санкт-Петербурга (1703 г.) и Кронштадта (1704 г.). Также реформа госуправления, армии, создание флота и культурная революция Петра I реализовывали стандарты европейского «северного» (в противовес южно-восточному, турецкому) социокультурные архетипы.
3. Наконец, третьим историко-культурным примером значимости культурно-географического архетипа «Севера» для судеб Российской цивилизации могут послужить обстоятельства освоения Советского Севера второй половины XIX – XX вв. Здесь на примере социокультурных сдвигов Коми края можно проследить как модерные процессы[3],[4], в которые была вовлечена Россия, приблизительно, с первой половины XIX века и всю значительную часть ХХ века потребовали для своей реализации очередного прорыва российской цивилизации в направлении «Севера».
Сегодня российская цивилизация стоит перед необходимостью утверждения своих культурных ценностей в ряду живых и значимых мировых культур. Очевидно, что в этот крутой исторический момент дорога на Российский Север - инвестирование в его экономические и гуманитарно-культурные системы – остаются тем щитом и мечом, что позволят нашей культуре быть одним из ориентиров всемирной истории.
Литература:
1. Акунин Борис. Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия. – Москва: АСТ, 2014. – 396 с.: ил. – (История Российского государства). ISBN 978-5-17-080480-1.
2. Борозинец Г.Л., Борозинец Л.Г. История становления и развития Республики Коми. М.: Изд-во СГУ, 2010. 345 с. ISBN 978-58323-0651-3.
3. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с фр. - М.: Политиздат, 1990.- 415 с.- (Мыслители XX века). ISBN 5-250-01279-5. Режим доступа, - http://lib.ru/INPROZ/KAMU/chelowek_buntuyushij.txt
4. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне.- М.: Изд-во «Весь мир». 2003. – 416 с. ISBN 5-7777-0263-5. Режим доступа, - http://polbu.ru/habermas_moderndiscus/
5. Википедия, - статья «Население Республики Коми». Режим доступа, - https://ru.wikipedia.org/wiki/