Мы все о переносе столицы в Сибирь. Поздно, господа-товарищи. Столица уже там. Во всяком случае, столица новостей и погоды. Мария Лондон – странное словосочетание, особенно для патриотичного русского уха. Странное, но точное. Новосибирск от Москвы, примерно на расстоянии Лондона. Сраная наша Москва, со своими сраными новостями и убогими сериалами выглядит старой колхозной дурой, которая думает только об одном, как бы ей остаться первой на деревенской дискотеке. Поздно, старая квашня. Есть новая и молодая. Интересная и красивая. А ты со своим лысым хахалем из Питера, опошлела, одурела, состарилась и иссохлась, как Пугачиха в своем замке с уже не юным шутом.
Умные люди, а только такие и есть в России, давно уже смотрят какая там погода в Новосибирске, не штормит ли, не заносит ли снежным маразмом Академгородок, как дальше жить?
Не простят ей упыри ее смелость, все сделают, чтоб перехватить ей горло своей удавкой. Пока они ее не слушают, но зреет буря в Сибири, зреет, кружит, собирает свои снежные силы, а потом ломанется через Салехард и Катеринбург в обход Уральских гор.
Но главное, что интересует нас всех сегодня – как там погода в Новосибирске.
ЕДИНАЯ РОССИЯ
Народ и партия едины,
Ведь все мы блохами едимы.
С какой бы стороны забора,
Не прислонилась ты, Федора,
В Москве, у черта ль на краю,
Все мы Россия, мать твою!
Кто от сохи, кто от лопаты,
Кто дурень, кто ума палата,
Птенцы единого гнездища,
Богатый реже, чаще нищий,
Под дверь соседу не клади,
Всем будет счастье впереди.
Всем каши с лепестками розы,
При чем тут смех? Не трожь березу!
Наложат каждому от пуза,
Пришли с овсянкой сухогрузы.
Залезь на печку, спи, мужик,
Работу сделает таджик.
Сейчас для всех пора не злая,
Пей, если душенька желает,
Жену блюди, а хошь, не очень,
К блюди ходи, когда захочешь,
На печке спи, храпи, перди,
Достаток всех ждет впереди.
Тряси сумой блаженных рота,
Вот едет царская охота.
Навалено в корыто снеди,
Приедут дальние соседи,
Припрутся ближние друзья,
Нефтебароны, газкнязья
Такую им закатят бучу,
Что только ахнет мир дремучий.
Тут вы вступайте: «Да-а-айте хлебца!»,
Насыплют крошек и для плебса,
И вам достанет царских щец,
Возьми копеечку, отец.
Вотрем Америке очечки,
Кто против – приопустим почки,
Дадим скупой Европе жару,
Кто не согласен, тех на нары,
За три колючки, за забор,
Снимите цепь: «Фас, прокурор!»
И все, кто в зоне, кто на воле,
Кто трезв, кто дышит алкоголем,
Кто здоровеет, кто недужит,
Кто ловко врет, кто неуклюже,
Всяк должен сердцем понимать,
Что мы Россия, твою мать!
. . .
Грохочет век, стучат колеса,
Тучнеет счет единоросса,
И Дума думает сугубо
О каждом, кто не двинул дуба.
За каждую живую тварь
Переживает государь.
Невидимый в полете мысли,
Я, как сопля на коромысле,
Болтаюсь, смысла не имея,
Несет куда-то бычья шея,
Куда-то тащит пятерня,
Вдаль, вместе с ведрами, меня.