Вообще-то Михаил Турецкий за один недавний приезд в Воронеж ославился дважды. Но все почему-то обсуждают исключительно конфуз со скрипачкой из «Сопрано Турецкого», из руки у которой выпал смычок – и изумлённая публика вдруг поняла, что виртуозная исполнительница всё это время нарезала под фонограмму. Я, конечно, понимаю, что для мира классической музыки это событие беспрецедентное, и даже почувствовал, как слегка задрожала земля, когда в гробах заворочались Яша Хейфец с Давидом Ойстрахом. И что на фоне этой констернации все прочие шалости и оговорки Михаила Борисовича для истинных ценителей прекрасного не значат ровным счётом ничего. Но мне как жителю Кирова с пятидесятилетним стажем становится от того лишь вдвойне обидно.
А вышло так: давая интервью культурному обозревателю портала «Блокнот Воронежа», входящего в крупнейшую издательскую корпорацию Юга России «Рус-медиа Груп», Михаил Турецкий – уводя разговор от треклятого смычка – вспомнил про тёплый приём, который ему оказал в Кирове губернатор Никита Белых, и, главное, про тот роскошный сувенир, что был ему Никитою Юрьевичем подарен. «А ещё мне понравился подарок губернатора Кировской области Никиты Белых, – сказал, в частности, он. – Три дня назад он подарил большую игрушку из дымчатой глины».
Согласен: требовать от антрепренёра, скрипачки у которого не брезгуют «фанерой», чтобы он разбирался в сортах глины, это уже перебор. Но, во-первых, речь идёт не совсем о глине – или, вернее, совсем не о глине, – но об одном из самых старых художественных промыслов России, который мы тут у себя в Кирове, к тому ж, считаем своим всемирно известным брендом. А, во-вторых, даже если сам Михаил Борисович региональными брендами не интересуется и дымковскую барышню от дымчатой игрушки не отличает, то его интервьюер, будучи человеком заведомо начитанным, мог бы, на всякий случай, уточнить: мол, про что это вы? Да и редактору «Блокнота Воронежа» никто ж не мешал хотя бы в Гугл заглянуть, чтобы узнать, что глина в слободе Дымково хоть и особенная, но никакая не дымчатая, а, наоборот, ярко-красная – это уже в-третьих. Ну и, наконец, сам даритель, вручая гостю уникальную расписную барышню, должен был, наверное, чуточку почётче проартикулировать, как именно этот местный промысел называется. Чтобы как минимум не уподобиться тому престарелому члену Политбюро, который, встречаясь в 70-е годы с представителями партактива Сумской области – сумчанами и сумчанками, – с разбегу обозвал их знаменитые полотенца сумчатыми, меж тем как именуются они даже и не сумскими, а кролевецкими.
Вот вам, милые, и вся сказочка про наш всемирно известный бренд, который, как оказывается, ни деятели культуры правильно назвать не могут, ни наш брат журналист правильно написать, ни твой губернатор правильно подарить – не говоря уже про армию истинных ценителей прекрасного, для которых что дымковская барышня, что дымчатая, что сумчатая – всё одна хрень. И я, к примеру, о чём уже подумывать начал: а не рано ль мы тут с вами пустились весь наш край под «дымку»-то расписывать? Не переоценили ли мы слегка, говоря словами поэта, «проникновенье наше по планете»? И не для нас ли это, говоря его же словами, «в общественном парижском туалете» русскими буквами выведено над каждым писсуаром: «Не льсти себе, подойди поближе»?
А?