Интересно выглядит мир после обмана, после последовательной лжи со всех сторон. Что значит после? Т.е. когда уже не надо лгать, когда лгать не имеет смысла, потому что тот, кто лгал уже ничего не решает, и тому кому лгали он тоже уже ничего не может сделать. Мир это выглядит очень интересно.
Посмотрите на нашу республику. Мы ведь в этом состоянии находимся уже как тому минуло 3 месяца. Люди привыкли лгать, люди привыкли льстить, люди привыкли боятся, люди привыкли молчать, люди привыкли исполнять роли в театре, где белое - черное, а черное - белое. А тут раз и все смешалось, полутона появились и не знаешь как себя вести, у кого что спрашивать можно, а у кого нельзя. Люди опять начали ошибаться, люди опять начали чувствовать дуновение ветра правды, когда вдруг стало сложно, когда вдруг надо самому делать выбор.
Интересно глядеть на людей, которые как котята тыкаются и ищут кого бы «лизнуть». Ведь непонятно кого «лизать», а кого «пинать». Люди от непонятности решения начали улыбаться всем, всем кого они и пинали, и боялись, и вожделели, и презирали. Ветер правды спутал все, правда — это когда надо самому принимать решение по поводу того, что есть истина, когда надо ошибаться и получать по башке за ошибки.
Интересно наблюдать как люди начинают выстраивать новые конструкции лжи, но теперь уже по поводу того, что они называли раньше белым, они называют черным. И тогда это была обрядовая ложь и сейчас это точно такая же ложь, но без ее жестокого, я бы даже сказал мазохистского обряда люди не могут обойтись. Им надо кого-то любить, а лучше любить кого-то кого положено, кого приказано, кого правильно любить. Любить кого выгодно. Потому что правда, в их понятии, это выгодная ложь. Вот они и строят новую «правду». Неуклюже строят, аляписто, по детски наивно, но строят, потому что жизнь после обмана — это жизнь во лжи. И не обольщайтесь, после обмана не приходит правда, все что они говорят или думают — это вокруг обряда, удобного для их жизни. А почему для их? Для нашей жизни. С самого детства, шаг за шагом, нас приучали к удобности лжи, как правде и пугали неудобством правды. А когда вдруг все менялось — мы терялись и ненавидели тех, кто говорили «мы же вам говорили, что это обман», но нам нужно было кому-то верить. Верить в себя мы боялись и боимся до сих пор, а всякую перемену, реформу, революцию воспринимаем не как очищение, а как помеху в нашей извечной удобной лжи - «правде».
Но самое кошмарное, что это все эти перемены никуда не ведут, они ведут в нас самих, внутрь нас самих, они ведут к нашей привычке удобной лжи. Но наблюдать, какие мы (они) неуклюжие в этой смене черного на белое — весело.