Он ничего не знал.….по шахте...

Павел Смирнов: «Самойлов закончил тем, чем должен был закончить»

Часть итоговой программы «Вести недели» на канале «Россия 1» вновь была посвящена Республике Коми. Журналист Елена Дорофеева посетила Инту, где пообщалась с главой администрации Павлом Смирновым и даже спустилась в шахту. Однако из часового интервью с мэром в эфире оставили лишь восемь секунд. «Комиинформ» предоставил полную версию интервью, в котором Павел Смирнов рассказал о том, как «Интауголь» перешла в частные руки, что происходило в период владения ею инвестиционной компанией «Таврический», зачем ее впоследствии национализировали и что ждет шахту в будуще.r

- Какая ситуация сегодня на предприятии "Интауголь"?

- Сегодня с утра получил сводку по добыче и отгрузке, такой сводки я не видел уже года два. За сутки на Череповец отгружено более 7 тонн отсева, а ДКОМ [марка крупной фракции угля – прим.] - это второй продукт, который получается из нашего угля, отгружено более 7 тысяч тонн. Добыто за сутки около 8 тысяч тонн - это показатель огромный. Если посмотреть на ситуацию, касающуюся добычи угля и отгрузки, на бумаге она хорошая. Что касается ситуации на добычных и проходческих участка, - сложная и тяжёлая. И после так называемой национализации предприятия необходимо еще очень много времени и средств, чтобы привести все в порядок.

- Что именно? Предметно, конкретно.

- Каждый месяц у нас возникают вопросы и проблемы по материально-техническому снабжению, потому что основная задача - выплата аванса, заработной платы и отпускных. Вторая задача - отгрузка на Череповец отсева, потому что если бы "Интауголь" потерял Череповец как рынок сбыта, то предприятие могло бы прекратить свое существование.

Третье - последние два года до национализации мы вели борьбу с ИК "Таврический". То есть предприятие было вообще обескровлено, если можно называть так денежные потоки, которые при прошлых собственниках на предприятие практически не поступали. В результате образовались огромные долги по налогам, по заработной плате. По зарплате мы смогли хоть как-то эту ситуацию стабилизировать, не считая отпускных, потому что с отпускными есть проблемы. Как докладывал генеральный директор, вчера задолженность по отпускным была 34 миллиона рублей, сегодня снизили ее до 20 миллионов - и эту проблему последовательно решаем. А долговая нагрузка по налогам до сих пор давит. Огромное количество исполнительных листов, огромное количество проблем по перевозчикам, именно по ж/д вагонам, потому что долговые обязательства там были больше 100-150 миллионов рублей.

- Есть задержка по зарплате?

- Периодически задержка возникает. Особенно в летний период, потому что летом сбыт угольной продукции ограничен. Но сегодня - сентябрь-октябрь - мы выходим на позиции, чтобы зарплата выплачивалась вовремя.

- Самая большая задержка сколько была - месяц, два, три?

- Самая большая задержка у нас была при прошлых собственниках (инвестиционная компания "Таврический"), по-моему, в пределах 20-25 дней. Тогда уже предел терпения людей наступил. Наложился целый ряд факторов, не только задержка по зарплате, но и по отпускным, и шахта практически встала. Я понимал, что вот-вот мы предприятие потеряем. Тогда было принято решение, и мы с представителем главы Республики Коми - Василием Сидором - спустились в шахту и увидели то, что там происходило. Еще раз повторяю, это было при работе инвестиционной компании "Таврический".

 А что там происходило?

- Забои были практически мертвыми. Уже не было никакого материально-технического снабжения. В связи с отсутствием снабжения лава давила, добыча была прекращена, проходка стояла.

- Сейчас такого нет?

- Сейчас такого нет. Есть проблемы по проходке, но, как в самом начале нашей беседы я вам сказал, за день мы добыли почти 8 тысяч тонн и отгрузили около 7 тысяч тонн.

- Павел Валерьевич, несколько вопросов по ИК "Таврический". Как сюда пришла эта компания, кто привёл ее? Что же они сделали с шахтой и главное, зачем им нужна была эта шахта?

- Что касается инвестиционной компании "Таврический", то она выиграла аукцион. По крайней мере, у меня такая информация, и она объективна на сегодня.

- Какова цена вопроса?

- Если я не ошибаюсь, речь шла о 700-750 миллионах рублей.

- Купил эту шахту "Таврический"?

- Да. Первые два месяца у нас все шло нормально, говорили о договорах соцпартнёрства для города. У меня не было серьезных сигналов с шахты. Но примерно через 3-4 месяца такие сигналы начали поступать. Понятно, что руководство компании было под давлением собственников, но город у нас маленький, потому и начальники участков, и люди, которые работают на шахте, мне докладывали, что ситуация ухудшается.

Пригласили мы собственников, разложили карты…

- А собственники кто были?

- Представители ИК "Таврический".

- А конкретно кто?

- Была целая компания из 4-5 человек и финансистов, как они их называли… Была разбивка по категориям - люди, которые отвечали за отгрузку угля, те, кто отвечал за сбыт угольной продукции. Такая шайка-братия…

 Но господи Самойлов как-то там фигурировал?

- Конкретно в этой команде Самойлова не было. Сразу хочу сказать, что лично у меня с господином Самойловым чисто по-человечески были очень плохие отношения.

- Почему?

- Мы были антиподами. Я это не скрываю.

- Вы знали, что он стоит за "Таврическим"?

- У меня не было документов, подтверждающих, что Самойлов стоит за инвестиционной компанией "Таврический". Но глупо отрицать, что учредителями ИК "Таврический" были люди, аффилированные с его [Самойлова] фамилией.

Так вот, сначала нам докладывали о прекрасных планах развития, что будет нормально, что рынки сбыта отработаны, говорили про Минобороны, что всё хорошо. Я очень был рад, что у нас будут дополнительные рынки сбыта в Минобороны. Потом я стал понимать, что деньги на шахту не приходят. Мной была отправлена телеграмма министру внутренних дел Республики Коми, министру внутренних дел Российской Федерации с просьбой провести проверку по данным фактам.

Тогда у нас ситуация с представителями ИК "Таврический" вообще зашла в тупик, мы с ними не контактировали, они считали меня персоной нон грата. Приезжал посредник этих людей, договориться. Договориться у нас не получилось. Конкретно мне предлагалось откровенно, политически, как руководителю администрации Инты не осуществлять давление на ИК "Таврический"

- И сколько это стоило бы им?

- Вы не поверите, речь о деньгах не шла. Речь шла о том, что моя политическая карьера могла бы быть прекращена.

- То есть они были в этом уверены?

- Они в этом просто не сомневались.

- Значит, у них была опора?

- Возможно. Возможно, такая опора и была в лице того же сенатора Самойлова. Возможно. Не скрою, что давления со стороны сенатора не было. Но предложение, что "Павел Валерьевич, ну не надо лезть в эту тематику"…

Я говорю: "Я лезть не буду, Евгений Александрович, никаких проблем. Заплатите налоги, заплатите задолженности по аренде имущества, за землю заплатите. Даже чёрт с ними, с этими договорами соцпартнёрства… А вот эти обязательства выполните и заплатите заработную плату людям. И тогда я никуда лезть не буду. Никаких вопросов у нас не будет".

Бросалась трубка. Ну ладно, бросалась и бросалась. Мы начинали обращаться через различные судебные инстанции и прочее. Разговор у нас с посредником закончился очень быстро.

Я говорю: "Вы всё сказали? Ну и до свидания… Пошёл вон отсюда…".

- То есть они по сути выкачивали уголь, зарабатывали на этом деньги, сюда не вкладывая ни копейки? Я правильно понимаю ситуацию?

- Сюда не приходили никакие деньги - это однозначно. Если мы берём налоги, заработную плату, а у нас моногород и компания "Интауголь" градообразующая, по НДФЛ [налог на доход физических лиц] только, а это основной источник в муниципалитете, долги больше 90 миллионов! Это реально признанные цифры!

Это отнюдь не только долги 2015 года, это и 2014 год. А есть такие платежи, как аренда земли и аренда имущества, которое тоже у нас арендуется. Ни копейки денег, ни копейки!

Вместе с тем, когда пришли новые собственники, через два-три месяца начали разрываться договоры угольных поставок с областями, потребителями нашего угля, с кем муниципалитет исконно работал лет 10-15. Например, с Кировом. И знаете почему?

- Почему?

- Потому что взвыли потребители. Цена возрастала на 30, 40, 50 процентов. И то же самое происходило для интинских котельных. И я прекрасно понимал, если составляющая угля является основной в тарифе, вы представляете, что у меня тариф в северном городе вырастет на 30-40 процентов? Ничего себе! Конечно, меня это не устраивало!

Таким путём мы шли. И, к сожалению, инвесторам на мою точку зрения было наплевать. Потому я был вынужден сообщить в вышестоящие инстанции о том, что происходит.

- Реакция?

- Реакция – национализация предприятия.

- То есть снова государство выкупило эту шахту?

- Да.

- За какие деньги?

- Я не владею информацией, какая сумма денег была заплачена за национализацию предприятия. Я прекрасно понимал, что довольно трудно ударить кулаком по столу и сказать: "Верни!". Хотя, с моей точки зрения, это был бы оптимальный вариант в счёт даже тех долговых обязательств перед муниципалитетом. Обманывать я не хочу. Я не в курсе тех денег, которые были заплачены, и были ли они заплачены за национализацию предприятия.

Я помню чётко тот день. С утра мы спускаемся в шахту, после этого я говорю руководству, что предприятие прекращает свою работу. Руководство предприятия на тот момент боялось говорить об этом людям, но мне говорили: "Павел Валерьевич, коллапс наступает". Я был вынужден сам транслировать это. И было принято решение о национализации предприятия.

- Сколько человек могло остаться без работы?

- Более 3-4 тысяч.

- То есть сейчас там работает 3-4 тысячи?

- Нет, сейчас там работает 1700 человек. У этих людей есть семьи, которые нужно кормить.

И я скажу больше: нельзя измерять убийство компании только двумя, тремя, четырьмя тысячами людей… Я думаю, это был бы крах для города, для Приполярья. Я прекрасно понимал, что если прекратятся поступления денежных средств на заработную плату, а это те деньги, что люди тратят в магазинах - это конец малому и среднему бизнесу. У нас фонд заработной платы по месяцу составляет 60 миллионов рублей, умножить на 12месяцев - 720 миллионов рублей. Половина из них оставалась в городе. Поймите правильно, у нас половина малого и среднего бизнеса умерла бы. Я считаю, что это был бы мёртвый город, абсолютно мёртвый город.

- Сколько в итоге работал "Таврический"?

- Если я не ошибаюсь, около двух лет. Более хамских и наглых людей с человеческой точки зрения я не видел. Этим людям, я не стесняюсь этого говорить, было абсолютно наплевать на какие-либо устои нашего города и наплевать на людей, которые жили в этом городе.

- Зачем же им тогда отдавали шахту?

- Я не соглашусь с вами - не отдавали шахту. Я прекрасно понимаю, что сегодня может так транслироваться. Им эту шахту не отдавали. Они за неё заплатили деньги, был официальный аукцион - это то, что известно мне. И хочу сказать, что деньги – по НДФЛ в наш бюджет поступили. И просто на тот момент они умудрились закрыть глаза всем. Тем, что мы получим хорошие рынки сбыта в Минобороны.

Это еще не всё. Они публично говорили о том, что готовы вкладывать полтора-два миллиарда рублей в модернизацию предприятия. А потом через полгода мы видим, что не просто ни копейки не вкладывается в модернизацию, а наоборот, что всё отсюда выкачивается.Когда задаётся вопрос, мол, "а где деньги, Зин?" - уголь уходит. В ответ - это не ваше дело, это спор двух хозяйствующих субъектов. Я это понимаю, но мне хотелось бы получить налоги, всё, что положено по закону.

- Сейчас банкротство и списание долгов?

- С моей точки зрения, без этой процедуры мы не вылезем. Но я считаю, что правоохранительным органам необходимо провести проверку по тем компаниям, которые на момент работы ИК "Таврический" покупали уголь. Именно на предмет аффилированности.

- А это кто?

- Я не знаю. Надо взять полностью перечень компаний, которые покупали уголь. Надо посмотреть ценовую политику, по которой продавался уголь. Сегодня есть цена ДКОМа 1500-1550 рублей за тонну. Никаких проблем - меньше 1500 без НДС мы не отпускаем.

- А при "Таврическом" сколько стоимость была?

- Я и говорю - не знаю. В том-то и дело. Надо посмотреть. Если отпускная цена с предприятия для всех потребителей была в районе полутора тысяч,то надо посмотреть, были ли структуры, которые покупали за тысячу. Или были ли структуры, которые при цене 1400 покупали, например, за тысячу, а потом перепродавали за 1300, 1400 за 1500… У меня от людей такая информация была, что такое происходит. Фактов на сегодня у меня нет. И я не руководитель правоохранительных органов. Считаю, что такая проверка должна проводиться. Знаете, я считаю, что банкротство провести легко - взяли, всё списали, компании все закрыты, обанкрочены и прочее. Но кто-то же должен за это ответить. В конце концов, у нас есть субсидиарная ответственность директоров, и никто это не отменял.

А кто вернёт городу налоги по НДФЛ в 90 миллионов? Это половину дворов в городе можно сделать. А кто нам вернёт около ста миллионов по аренде имущества и за землю? Тоже списали? А эти деньги мы предусматривали при проекте бюджета. То есть они рассчитывались как доходы, и мы на них планировали расходы. И эти расходы осуществляли за счёт других направлений. Но нам эти другие направления тоже сегодня надо закрывать - верните нам деньги.

- Сколько они должны суммарно?

- На сегодня по НДФЛ - 90 миллионов рублей. Что касается конкретно аренды земли и имущества, это более ста миллионов рублей.

- 200 миллионов. А бюджет города?

- Доходная часть 660 миллионов. Это третья часть бюджета реальными деньгами [имеется в виду долг - прим.].

- В корпорации рассказали, что сегодня есть проблемы с отгрузкой угля на Череповецкую ГРЭС. Действительно они есть?

- Проблема заключается в ж/д тарифе. Но мы абсолютно спокойно пока эту ситуацию разруливаем, извините за такой сленг, на местном уровне с руководителем компании господином Булатовым [Андрей Булатов - генеральный директор "Интаугля", -прим]. Мы с перевозчиком эти вопросы решаем.

- Кроме Череповца, есть ещё потребители?

- Да, конечно, ДКОМ у нас продаётся по Северо-Западу. Дополнительно отсев мы начинаем продавать в Кировскую область.

- А в Минобороны поставлялся уголь?

- По их словам - да. У меня этих контрактов нет.

- Пока они [ИК "Таврический"] работали на шахте, люди какие-то были уволены, какое-то сокращение проходило?

- А с этого у нас "боевые действия" первоначально и пошли. В маленьком моногороде, где мэр знает всех и все знают мэра, меня не ставят в курс, что сокращают 300-400 человек. Дальше "великолепная" ситуация получилась: я из посторонних источников узнаю, что затраты на руководство инвестиционной компании "Таврический" ложатся на шахту.

- Сколько по деньгам?

- Не знаю. Не буду обманывать. Я начал задавать эти вопросы. Мне говорят: "Коммерческое предприятие, что ты лезешь?"

Я говорю: "Тогда поясните мне, пожалуйста, почему сокращают 300-400 интинцев. Объясните мне, почему вы дополнительную нагрузку финансовую кладёте на шахту, чтобы кого-то содержать в ИК "Таврический".

Мне ответ: "Так не вашего ума дело".

Я опять докладываю об этой ситуации наверх.

- Главе республики?

- Конкретно главе республики. Было жёсткое решение главы республики, и отсекали именно этих людей, которые кормились в Санкт-Петербурге от шахты. Я думаю, что суммы были не маленькие. Никогда директор предприятия, который был на тот момент, об этом не скажет, но мы вдвоем об этом говорили. Он был просто запуган и не выносил информации - ни мне, ни руководству республики о том, что происходит. Что дополнительная нагрузка упала, почему мы должны в себестоимость тонны угля, сокращая наших интинцев, закладывать содержание кого-то там в инвестиционной компании.

Ничего себе - инвестиционная компания!

- Речь идёт о миллионах?

- О десятках.

- В год, в месяц?

- Я думаю, что по году около сотни. Вы думаете, это содержание пяти человек? Я думаю, там человек 50-100 было. На последнем совещании совета директоров, когда я попросил, чтобы меня туда пригласили, меня и Смалия [Василий Смалий - глава-председатель Совета МО ГО "Инта", - Прим.], нас не пускали, выгоняли, не начинали совет директоров. Но, слава Богу, мы остались. Они разложили бумаги, очень хорошо отчитались, кипа бумаг, инвестиционная составляющая, прочее.

У нас был только один вопрос: "Зарплату выплатили? Сейчас есть деньги на погашение задолженности по зарплате?"

Они говорят: "Нет".

"Тогда о чём мы тут сидим, говорим?"

Но ребята в красивых костюмах сказали: "Не слушайте его, он не имеет отношения к шахте. Зачем вы его сюда пригласили?".

Как это не имею отношения к шахте? Я на сегодня руководитель администрации, которой должны 200 миллионов рублей. Зачем меня сюда пригласили?!

- Какая зарплата сегодня у шахтеров?

- Добыча и проходка при выполнении плана - 50-60 тысяч рублей. На горно-обогатительной фабрике, на РМЗ, думаю, тысяч 15 рублей, не больше. Представляете, 15 тысяч, и ещё - с задержкой?

- Сколько было работников до того, как шахта перешла в собственность ИК "Таврический"?

- Если не ошибаюсь, 2100.

- А осталось 1700?

- Даже меньше: 1670.

- А куда уволенные пошли?

- Кто-то в магазины трудоустраивался, кто-то ещё куда-то, кто-то в центр занятости, кто-то уезжал. Причем у меня факты пока не доказанные, Но эту информацию я получал, что людей выдавливали, чтобы не платить все причитающиеся по закону деньги.

- А бывший директор фабрики может об этом сказать?

- Он, во-первых, находится не здесь. И он не будет про это говорить. Он запуган. На тот момент доводил информацию до руководства республики только один человек - это я.

- А чем его запугали? Физической расправой?

- Меня физической расправой не запугать. Да и честно говоря, таких вещей не было. А по директору понятно. У меня работодатель - это народ, и понятно, что я тоже фигура зависимая. А он зависел от собственников. Он подписывал определенные кредиты, которые могли на него повесить. Он был от них зависим.

- По кредитам какие-то долги остались?

- Не буду говорить, не знаю. Я знаю информацию, что перед каждой выплатой заработной платы, когда возникали задержки, мы начинали названивать, они не брали телефоны. А если до кого дозвонимся, любимая тематика, что мы сейчас прорабатываем вопрос кредитов. На что мы начинали кричать: "Какие кредиты? Послушайте, сколько угля отгрузили? Куда уголь весь уходит? Какие-то деньги должны в Инту возвращаться".

- Вы говорите: тарифы РЖД. Высокие тарифы или что там за проблемы?

- Нет, просто, когда вагоны ставят под отгрузку, надо оплачивать все это хозяйство, а денег нет. Сейчас стало лучше. Я сказал это на День шахтера: ситуация непростая, но стало лучше по сравнению с тем, что было год назад, когда я был в шахте и увидел все своими глазами, что происходило, перед национализацией. Мы каждую неделю проводим работу, вместе с генеральным директором, рассматриваем план, в худших вариантах, сколько денег нам должно поступить из Череповца. Чтобы - самое главное - выплатить заработную плату людям.

- Должна происходить какая-то модернизация. Какие-то вложения должны быть. Кто будет вкладывать в развитие?

- У нас сегодня другого пути нет, только рассчитывать на те деньги, которые придут от потребителя. Почему я и сказал, что у нас сегодня приличное количество угля на складе, мы очень надеемся его реализовать в ближайшее время. И смотреть, не как сделать модернизацию, а какое закупить дополнительное оборудование, чтобы продолжить добычу и проходку.

- Бюджет как-то участвует в этом?

- Я прекрасно знал, что Фонд поддержки инвестиционных проектов Республики Коми помогает шахте. Это не секрет. Прекрасно знал, куда идут эти деньги - они шли на заработную плату, на оплату ж/д тарифа. Что касается муниципального бюджета, мы не можем помогать, они должны нам 200 миллионов. У меня нет других источников дохода, кроме градообразующего предприятия.

- Если реально смотреть на вещи, сможет ли шахта выжить на этой самоокупаемости?

- У нас другого пути просто нет. Нам надо сегодня очиститься от долгов, которые висят больше года. Это тот долг, который остался нам от инвестиционной компании.

- Кроме 200 миллионов, там еще что-то есть?

- Да там почти миллиард! 200 миллионов - это только Инта. А там электроэнергия, там тепло, там огромное количество долговых обязательств, там поставлялось оборудование, и долги не закрыты. Там огромное количество всех этих вещей. Вот почему я требовал ещё одной вещи - провести проверку, кому должны? Может, и там есть аффилированные лица, которые потом всплывут при банкротстве.

- Когда происходила приватизация предприятия, это была вынужденная мера? Шахта была на грани банкротства? Почему ее изначально выставили на торги?

- Другого пути просто не было. На тот момент предприятие прошло процедуру банкротства. И все очень надеялись, что найдутся инвесторы, которые будут действительно вкладывать в это деньги. И инвесторы нашлись. Просто инвестор оказался полным козлом.

- Каково ваше мнение о господине Самойлове?

- Это очень непорядочный человек. Я очень жалею, что этот фигурант - Самойлов - очутился в Инте, и нам с этим человеком пришлось год работать, что он оказался в моей жизни, в жизни этого города.

- В чем его непорядочность заключалась?

- Нельзя так относиться к жителям того города, куда ты приезжаешь как должностное лицо и как человек, лоббирующий интересы определенных бизнес-структур. Надо с этими людьми работать и помогать этим людям.

- А как он себя вел?

- Как обыкновенный алкоголик, которому давным-давно надо было кодироваться. Никакого отношения он не имел ни к экономике, ни к финансам. Он видел только одно - бутылку. Бутылку и себя. Отношения с этим человеком у меня испортились полтора-два года назад, когда я понял, что этот человек скатывается в яму.

Имея определенное влияние, он и этот ИК "Таврический" сделал таким же, как он сам. Вот вам результат работы этого человека.

- Банк "Таврический" у вас продолжает работу?

- Слава Богу, большого отношения к банку "Таврический" Самойлов не имеет. Если бы Самойлов руководил ещё и банком, то, думаю, сейчас мне пришлось бы решать вопросы очень многих людей, у которых там вклады. Слава Богу, он к этому не имеет никакого отношения.

- Когда Вы услышали об уголовном деле, Вы предполагали, как может развиваться ситуация, как человек, который с ним сталкивался, видел всё изнутри?

- В отношении того, чем закончил Самойлов? Он закончил тем, чем должен был закончить...