«Меня очень огорчает, что в России большинство людей абсолютно безразличны к своей свободе»

http://pozneronline.ru/2015/09/12405/

В начале октября издательство «АСТ» выпускает «Рассказы просто так» Редьярда Киплинга в переводе Владимира Познера. Редактор журнала «Grazia» Денис Мережковский встретился с телеведущим, чтобы узнать, какое участие в новом проекте приняла его внучка, и почему эту детскую книгу должны прочитать взрослые.

- Почему вы взялись за перевод произведений именно этого автора?

- Среди первых книг, которые мама читала мне в пять лет, была и Just So Stories Редьярда Киплинга, или по-русски «Рассказы просто так». Я помню, что был в диком восторге, просто умирал от счастья! Могу сказать, что эти истории относятся к той категории текстов, которые сформировали меня, наряду с «Тремя мушкетерами», например.

- А как возникла идея заново издать сборник?

- Совершенно случайно. Летом мы плавали на лодках, там было много маленьких детей, которые безобразничали, шумели и всем мешали. Когда они окончательно мне надоели, я предложил всем выбросить детей за борт. Причем сказал это довольно резко, так что не все были уверены, что я шучу. Вдруг малыши замерли, и я сказал им: «Либо я отправляю вас в воду, либо вы очень внимательно будете слушать кое-какие истории». Они с недоверием сели, притихли, и я рассказал им «Слона-ребенка». Дети прямо завизжали: «Еще!» Следующим стал «Кот, который гуляет сам по себе». На тот момент вокруг нас собрались уже и взрослые, и одна дама поинтересовалась, не хочу ли я издать этот сборник Киплинга. Я подумал, а почему бы и нет! Но для начала все это нужно было перевести.

- А что самое главное в литературе для детей?

- Точно не картинки. Скорее интересный сюжет, потому что он увлекает. А вот мораль как таковая не должна читаться: дидактику не любит никто, в том числе и малыши. Но если книга внушает какие-то чувства — любви, нежности, возмущения, просто замечательно. Кстати говоря, я нахожу, что в русской классике очень мало произведений для детей, которые способны захватить воображение и научить дружбе или отваге без назиданий. Мастерство писателя в этом и заключается — преподносить какие-то вещи так, что они становятся понятны без объяснений.

- Ваши дети и внуки уже довольно взрослые. Им тоже будет полезно прочитать «Рассказы просто так»?

- Мне кажется, что такие книги формируют человека, его характер, отношение к жизни и ко всему, что окружает. Они рождают в тебе любовь к одним вещам и неприязнь к другим. На мой взгляд, такие произведения влияют на нас самым лучшим образом. Вот почему их надо читать.

- С возрастом ваши отношения с детьми как-то меняются?

- Моей дочери исполнилось 55 лет, сыну — 54 будет в ноябре, внучке Маше – 31, Коле — 20, самому младшему — 17. Все они состоявшиеся люди. И у меня с ними прекрасные и, самое главное, дружеские отношения.

- К книге прилагается диск с песнями, которые исполняет ваша внучка, а музыку к ним написала ваша дочь. Вам нравится заниматься совместным творчеством с родными?

- Я очень люблю общаться со своей семьей. Мы обожаем рассуждать на какие-то темы, у нас у всех есть мнение. Можем послушать музыку или посмотреть кино. При всем при этом я довольно не коллективный человек, но все-таки весьма семейный. Мне очень повезло, что все мы дружим и испытываем огромное удовольствие, когда просто разговариваем друг с другом. Так сложилось, что моя дочь и внуки живут в Германии, и я вижу их не так часто, как хотелось бы. Мы с женой много работаем и бываем дома вместе только вечерами, по чуть-чуть. Но есть такое чувство, которое больше, чем просто понимание, я бы назвал его близостью.

- Вас считают одним из лучших интервьюеров современности. А бывает так, что в ходе разговора вы теряете интерес к своему герою или вдруг он становится вам крайне неприятен?

- Бывает даже, что во время беседы неприязнь к человеку нарастает, и я должен следить за собой, сдерживаться, потому что в принципе не могу показывать свое отношение. Конечно, это получается не всегда — все-таки все мы люди, и эмоции иногда дают о себе знать.

- И тогда такие моменты вырезают из передачи?

- Я вообще за прямой эфир. И у моей программы именно такой формат. Правда, только на Дальнем Востоке — уже потом можно что-то смонтировать. Но я категорически возражаю против этого — за годы существования нашей программы такое случилось только три раза. У меня есть договоренность с Константином Эрнстом (генеральным директором «Первого канала» — ред.) о том, что если попытки вырезать некоторые части разговора будут повторяться, то я, скорее всего, закрою передачу. Ведь магия телевидения в том, что на экране все происходит в реальном времени. И никто не знает, что будет через секунду: ни ведущий, ни гость, ни аудитория. А запись можно сравнить с просмотром футбольного матча в повторе — когда результат игры уже заранее известен.

- Каждая справка о вас начинается со слов «советский и российский телеведущий». В чем принципиальная разница?

- Дело в том, что в СССР журналистики как таковой не было. Это надо сказать прямо. И корреспондента или редактора называли «солдатом идеологического фронта». А настоящие СМИ обязаны давать человеку объективную, честную и как можно более полную информацию. Такую задачу в Советском Союзе не то чтобы не ставили, а вообще не предполагали. Так что я работал пропагандистом. Это грех, и я давно его признал. К счастью, в России я смог быть журналистом.

- Промолчать или сказать неправду — для вас есть разница?

- Конечно. Солгать — всегда преступление. Ничего не сказать — не всегда, но иногда тоже.

- Вас называют совестью нации. Она сейчас болит из-за чего-то?

- Есть много вещей, которые мешают мне жить. Они самые разные. Почему появляются мигранты? Люди покидают свой дом и куда-то бегут — это же для них неестественно! Почему дети в той же Африке пухнут от голода? А еще меня очень огорчает, что в России большинство людей абсолютно безразличны к своей свободе, к пониманию чувства собственного достоинства, ответственности за все, что происходит вокруг. В советские годы я, по сути, занимался греховным делом. Я очень сильно переживал и поклялся себе, что впредь никогда не стану участвовать в политической пропаганде и не соглашусь работать ни на какое государство, ни на какую власть. У меня есть долг только перед моими зрителями, и я буду говорить правду — насколько это возможно, потому что, как и все, могу ошибаться. Я так устроен: не могу относиться безразлично к бедам. Понятно, что одному со всем не справиться, но молчать и делать вид, что каких-то вещей попросту нет, по-моему, нельзя.

Фото и текст: Журнал «Grazia»