Медиафрения. Театр политических теней
22 СЕНТЯБРЯ 2015, ИГОРЬ ЯКОВЕНКО
Из «Ежедневного журнала».
На минувшей неделе главной персоной внутри страны, оказавшейся в центре внимания российских СМИ, стал впервые за длительное время не Путин, а чиновник, находящийся на несколько пролетов ниже на иерархической лестнице. Собственно, вся история с арестом руководства Республики Коми по главе с Вячеславом Гайзером — это типичная медиа-операция, преследующая несколько очевидных целей.
Одну из них вполне отчетливо озвучил Максим Шевченко в авторской программе «Точка» на НТВ от 20.09.2015: «Сколько еще таких главарей затряслись от страха в своих дворцах». Произнося эти слова, Шевченко явно представлял себя в роли анархиста Анатолия Железнякова, тяжко роняющего свое историческое «караул устал» членам Учредительного собрания. И поправляя незримые пулеметные ленты на груди, бравый ведущий приговорил: «Лицо федеральной власти должно очиститься. И точка!» Мотив «царь хороший, бояр – на копья» звучал практически во всех публикациях на эту тему.
С учетом участившихся разговоров о возможном расколе элит в связи с ухудшившимся экономическим положением Кремлю явно потребовался публичный кнут, призванный выбить даже мысль о возможности «дворцового переворота». В воздухе запахло опричниной. Собственно, этим запахом шибало весь период нахождения Путина у власти. Особенно в последнее время, когда появилась путинская народная гвардия в виде Общенародного российского фронта.
Но все-таки основной медийный интерес по-прежнему остается за пределами страны, а именно в Украине, в Сирии и в Европе, в связи с беженцами.
ТЕЛЕПОНТЫ И РАСПАЛЬЦОВКИ В ЭФИРЕ
Мне всегда было непонятно, почему о ведущем программы «Большинство» на НТВ, Сергее Минаеве, бытует мнение, что он человек продвинутый, местами разумный, а некоторые даже договариваются до того, что, дескать, с ним вообще можно иметь дело и даже участвовать в его программе. Возможно, такая иллюзия возникла потому, что он написал роман под прогрессивным названием «The Тёлки», что, несомненно, выдает в нем большого либерала и человека со вкусом. Возможно, его репутация поднялась на недосягаемую высоту после нескольких видеороликов, на которых он долго и нудно ругается матом. Трудно сказать… Мнение московской и питерской либеральных тусовок – субстанция вообще загадочная, а уж если дело коснулось писателя или журналиста, тут надо ходить да оглядываться…
Впрочем, зачем ходить вокруг да около, перейдем прямо к его последней программе от 20.09.2015, в которой обсуждали украинские санкции против российских физических и юридических лиц.
Сначала был длинный сеанс связи «Москва – Грозный», в ходе которого россияне погрузились во времена дикого средневековья, поскольку на экране развалился самовластный и самодовольный хан, который по какому-то недоразумению считается главой российского субъекта федерации. Сей продукт путешествия во времени, нещадно коверкая русский язык, сообщил о своем отношении к санкциям, которые Украина ввела в отношении него.
— Если захочу приехать, никто меня не остановит. Порошенко знает.
Минаев, льстиво склонившись в поклоне, поддерживает понты и распальцовку абрека, изображающего из себя хана.
«Там, на Украине, паника, — угодливо сообщает Минаев изображению абрека. — Они все пытаются понять, что означает, что вы приедете, когда захотите и никто вас не остановит. Как это, поясните, пожалуйста».
«Если надо будет, толкование моих слов будет попозже», — презрительно кривит тонкие губы абрек.
И далее пошел обычный для российского истеблишмента дипломатический язык, специально предназначенный для общения с зарубежными партнерами: «Уличные дворняжки, эти… Порошенко, Яценюк, Саакашвили… Утро настанет и их не будет…»
Отвечая на вопрос, как он оказался в санкционном списке, глава Чечни роняет с глумливой ухмылкой: «Это он по пьянке (Порошенко)». И завершает, по обыкновению, уже прямой угрозой в адрес главы другого государства: «Если будет приказ, мы привезем Порошенко».
Помимо главы Чечни, Рамзана Кадырова, в программе Сергея Минаева блистали еще несколько персонажей, среди которых выделялся депутат Евгений Федоров. Депутат Федоров умеет выделяться не только в любой студии, но даже на фоне других депутатов Госдумы. Он единственный, кто считает Россию оккупированной страной, власть в которой захватили американцы в ходе третьей мировой войны, и при этом состоит в «Единой России», которая считается партией власти. Считает ли себя самого американским оккупантом, депутат Федоров не сообщает, и никто его об этом почему-то не спрашивает.
Депутат Федоров, взяв слово после того, как прекратился сеанс связи с Кадыровым, тут же доверительно сообщил россиянам, что в Украине иностранная интервенция. Что там произошел захват власти иностранным государством. Он потом еще раз семь-восемь брал слово и каждый раз стремился донести до россиян ту же самую мысль, вне зависимости от того, что именно в этот момент обсуждалось.
Вот, например, обсуждают в студии, почему Сбербанк и ВТБ избежали санкций, а Федоров тут как тут: «Украина – оккупированная страна, ее столица не Киев, а Вашингтон». В принципе, депутат Федоров мог бы оставить записку с этим текстом ведущему и попросить его зачитывать с интервалом в пять-семь минут, а сам пойти по своим делам. Но примерно в середине программы выяснилось, что депутату Федорову все-таки нужно было присутствовать в студии физически, а не только ментально.
Дело в том, что в середине программы депутат Федоров стал сдвигаться влево. Не в смысле политической левизны, упаси Господь, такое с депутатом Федоровым произойти не могло никак. А в самом что ни на есть геометрическом смысле. То есть буквально сползать стал депутат Федоров и как-то стремительно сокращать дистанцию между собой и украинским политологом Олесей Яхно. Когда дистанция между российским депутатом и украинским политологом сократилась до угрожающего минимума, соотечественник Олеси Яхно, политолог Вячеслав Ковтун забил тревогу и потребовал, чтобы депутат Федоров не наваливался на политолога Яхно. На что депутат Федоров заявил, что Россия свободная страна, и он реализует здесь в студии свое конституционное право на передвижение. Однако наваливаться на политолога Яхно перестал, зато в отместку еще несколько раз сказал, пристально глядя в глаза политологу Ковтуну: «А Украины-то нет. Нету никакой Украины-то».
Из той коллекции, что собрал в своем «Большинстве» прогрессивный писатель Сергей Минаев, стоит отметить еще польского журналиста Якоба Корэйбу, который также оказался в санкционных списках Украины и поэтому все минувшее воскресенье, подобно переходящему вымпелу, перемещался с одного федерального канала на другой. Сначала он был на НТВ у Минаева, потом материализовался на «России-1» у Соловьева. И там, и там он рассказывал про своего дедушку (это у российских телеэкспертов просто мания какая-то), в которого стрелял бандеровец, но не попал.
«Убить поляка, это вам не Януковича свергать», — выгнув грудь колесом, горделиво заявил пан Корэйба.
На вопрос, за какие заслуги он попал под санкции, пан Корэйба кокетливо сообщил, что у него «лицо польского пана, а у кого-то хорошая память». Видимо, пан Корэйба пытался намекнуть на какие-то эпизоды в историческом прошлом Украины и Польши, но сам он со всеми своими ужимками был похож на карикатуру на поляка, причем на карикатуру, принадлежащую кисти самого отъявленного и гнусного полонофоба.
На минувшей неделе в Украине произошло еще одно событие, ставшее подарком для российских пропагандистов. Этот подарок им вручило буквально из рук в руки руководство украинского телеканала «1+1», которое буквально за две минуты до начала сняло с эфира передачу «Шустер Лайф».
То, что владелец «1+1» Коломойский продемонстрировал, что в плане ментальности и культуры украинские олигархи мало отличаются от российских богатеев в их золотой непуганый период, вряд ли стало большой новостью и в Украине, и в России. А вот то, что программу «Шустер Лайф» тут же в течение считанных минут подхватил телеканал 112, так что гости и зрители в студии не успели заскучать, вот это для меня, например, было приятной неожиданностью.
Реакция российских медиа, для которых Савик Шустер с его программой давно стал «красной тряпкой», выглядела в этой ситуации, когда вроде надо за него, третируемого хунтой, заступаться, весьма забавной.
Особенно сложной была мимическая реакция Владимира Соловьева, которому бывший украинский депутат от «Партии регионов» Николай Левченко объяснял, почему он рад тому, что программу Савика Шустера закрыли.
«Шустер же манипулирует, вы же так не умеете!» – воскликнул Левченко.
Не понимал простодушный Левченко, в какую ловушку он загнал своего благодетеля, который дает ему постоянный и, что важно, бесплатный доступ к благословенному эфиру, который в свою очередь продляет иллюзию политической жизни Николая Левченко, впрочем, иллюзию совершенно бесплодную.
При последних словах Левченко про то, что он, Соловьев, что-то может не уметь из того, что умеет Шустер, лицо Соловьева перекосилось, что выдало глубокое волнение души, практически взрыв внутреннего мира.
«Да, так я не умею», — выдавил из себя Соловьев, сделав максимальный акцент на слове «так», чтобы любому стало ясно, что он, Соловьев, конечно, не может уметь ТАК, как какой-то там Шустер, он все умеет гораздо лучше. Справедливости ради надо сказать, что в искусстве манипулирования Соловьеву действительно нет равных. А уж Савик Шустер в этом деле ему даже в подмастерья не годится.
ТАКАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ: ЕВРОПЫ ТОЖЕ НЕТ
Если в присутствии сотрудника российского СМИ или, не дай бог, в присутствии российского политолога произнести слово «Европа», то лица у обоих немедленно перекашиваются, как будто им только что в рот неожиданно засунули по тухлому яйцу и не дают выплюнуть.
Но работа есть работа, и вот в программе «Точка» ведущий Шевченко и главред «Эха Москвы» Венедиктов сидят и говорят об этой самой Европе. Лица у обоих, естественно, тухлые, понятно, почему. Обсуждают карикатуры «Шарли Эбдо».
Завязывается дискуссия. Шевченко считает, что карикатуры — это издевательство над утонувшим мальчиком: «Фото мальчика обсмеяны и отправлены в тираж». Венедиктов видит по-другому. Считает, что карикатуры высмеивают не мальчика, а Европу, которая «не знает, что с этим делать, и лицемерит». Понять, в чем все-таки состоит лицемерие Европы, которая в большинстве своем пытается помочь беженцам, совершенно невозможно. Поскольку в студии нет никого, кто вообще способен что-либо всерьез обсуждать. В итоге собеседники разбирают майки: Венедиктову достается с надписью: «Я – «Шарли Эбдо», а Шевченко с гордостью забирает белье, на котором указано, что его обладатель «Не «Шарли Эбдо».
Максим Шевченко, несомненно, выделяется в ряду российских телеведущих. Главное, он верит в то, что он говорит в эфире. И по степени мракобесия он тоже выделяется. Он очень искренний и интенсивный мракобес. Кроме того, он способен приглашать реальных оппонентов и не манипулирует в ходе дискуссии, разве что в силу темперамента берет на горло. Вот и в минувшее воскресенье, обсуждая проблемы Сирии, Шевченко позвал, наряду с Вениамином Поповым, востоковедом в штатском, явно примаковской закалки, в качестве его оппонента Орхана Джемаля. Который тут же захватил инициативу и стал высказывать опасения, что Россия втягивается в сирийский конфликт, что Россия претендует на контроль над этой территорией вместе с верхушкой администрации Асада. И что Асад воюет вовсе не с ИГИЛ (запрещенная в РФ экстремистская организация – прим.ред), а с отрядами оппозиции.
Востоковед в штатском сидел, выпучив глаза и не понимая, что происходит в российском эфире. Когда же Орхан Джемаль произнес слово «контингент» применительно к российскому присутствию в Сирии, штатский востоковед Попов судорожно затряс головой: «Нет-нет-нет, не контингент, а отдельные части, ну, может, батальон какой-нибудь».
Орхан Джемаль попытался в духе советского мультика про то, как мартышка выясняла, с какого количества кокосов начинается «куча», уточнить, сколько российских войск надо ввести в Сирию, чтобы их можно было назвать контингентом. И хотя востоковед в штатском Попов эти антироссийские разговоры пресек, общий итог этой части авторской программы Максима Шевченко «Точка» произвел странное впечатление. Будто посреди пропагандистского дерьма вдруг вырос небольшой цветок журналистики с ее нормальной дискуссией, в которой представлены разные точки зрения.
Зато программа «Воскресный вечер» Владимира Соловьева, как всегда, была весьма однородна. И никаких посторонних фракций и посторонних растений эта субстанция в себе не содержала. Соловьев, видимо, считает себя великим режиссером, который творит российский политический театр у себя в студии. В этом театре есть жестко фиксированные амплуа, под которые существует основной и дублирующий состав актеров.
Вот, например, амплуа злодея. Обычно эту роль исполняет Ж. Но в минувшее воскресенье эта роль досталась военному эксперту Семену Багдасарову, который бросался на всех не хуже Ж., а, пожалуй, что и более рьяно. «Путин должен создать в ООН новую коалицию из России, Асада, курдов, стран Евразийского союза и Китая», — сообщил военный эксперт. «С кем будем воевать?», — полюбопытствовал Соловьев. «С Исламским государством и американскими военными советниками в Сирии», — свирепо отрезал военный эксперт, и глаза его при этом как-то очень нехорошо заблестели.
Амплуа юродивого в основном составе театра Соловьева обычно исполняет писатель Проханов. А в минувшее воскресенье его замещал дублер, член Зиновьевского клуба, Куликов. И, вы знаете, сыграл припадочного не хуже, чем Проханов. Сходу заявил, что никакой единой Европы не существует, что в Европе вообще ничего нет, кроме бюрократии. Потом Куликов объявил, что Европа всегда училась у Советского Союза социализму. И в заключение потребовал, чтобы Европа сбросила спесь и приходила к нам, в Россию, учиться. «Приходите к нам, мы вас научим», — манил член Зиновьевского клуба и при этом делал зазывные жесты ручкой.
Амплуа мэтра у Соловьева обычно исполняет Карен Шахназаров, которого Соловьев в ходе последнего «Поединка» произвел в «большие философы». Шахназаров, видимо, после этого так разволновался, что теперь вместо него пришлось звать Виталия Третьякова. Но тот, хотя Соловьев его философом не обзывал, тоже не подкачал. Он тоже подтвердил, что никакой единой Европы больше нет, что хваленые европейские ценности, если и были раньше, теперь исчезли, и привел в пример тот факт, что вот даже между немцами и французами свара идет, как на восточном базаре. Жаль, что Третьяков не уточнил, что это за свара, поскольку ни в каких информационных агентствах про крупный франко-германский конфликт не сообщали. Видимо, это тайный конфликт, о котором не знают ни немцы, ни французы, а известно только на факультете телевидения МГУ.
В России нет публичной политики. Ее место занимает некая имитация, отражение которой воспроизводится в студиях политических ток-шоу и итоговых программ. Театр политических теней, которые пытаются изображать реальных персонажей российской политики. К сожалению, у народа пока не прорезался голос, чтобы сказать: «Тени, знайте свое место!» Видимо, надо как-то упражнять голосовые связки.