В Останкинском суде состоялся суд по избранию меры пресечения Андрею Владимировичу Маякову.
Лиц, у которых вместо паспортов при себе служебные удостоверения или водительские права, в суд не пустили.
Суд начался с опозданием на 4 часа. Ни судья, ни секретарь не выходили к присутствующим, не говорили, когда начнется процесс, ни принесли извинений за задержку.
На суд пришло более 30 журналистов и граждан. Все они в маленьком зале не поместились, поэтому значительная часть из них стояла в предбаннике. Как сообщил помощник судьи, больших залов в суде нет.
Адвокат Федор Аксененко заявил ходатайство об отложении рассмотрения дела для истребования материалов по состоянию здоровья Маякова, так как Маяков страдает диабетом, ишемической болезнью сердца, гипертонией, расстройством мозгового кровообращения и рядом других тяжких заболеваний. Молоденькая прокурор – старший лейтенант юстиции заявила о том, что просит отказать, так как ходатайство удовлетворению не подлежит.
Пока судья была на совещании выяснилось, что к Андрею применили пытку бессонницей. В ИВС его доставили в 3.00 ночи, а уже в 6.00 подняли с кровати, оправив на следственные действия. Последствия этого не замедлили сказаться: уже в 13.00 во время допроса Маякову стало плохо и ему вызвали скорую помощь. Однако медики померили давление, дали ему таблетку, сказали, что они неправомочны решать вопрос о том, может ли человек участвовать в следственных действиях, ли нет, и уехали.
Маяков рассказал о том, что по новым правилам конвоирования перевозка заключенных в конвойном транспорте держат в наручниках. Таким образом, держаться за ручку в салоне автомобиля конвоируемые не могут.
Судья отказал, как в удовлетворении ходатайства об отложении дела, так и ходатайства о том, чтобы суд истребовал материалы о состоянии здоровья Маякова.
Из показаний Маякова стало ясно, что он предлагал проследовать к нему домой, где он готов все, что необходимо, выдать добровольно.
Наркоман Селин явился на очную ставку в состоянии наркотического опьянения. Маяков потребовал освидетельствовать «потерпевшего», однако в этом ему было отказано.
Адвокат отметил, что Маякову пытались всучить не 900 тыс. руб., а «куклу» с 2 купюрами по 5 тыс. руб.
Хотя в протоколе допроса потерпевшего пишется что потерпевший, мол, не принимает наркотики, в ходе его допроса выяснилось, что он в 2012 году был судим за сбыт наркотиков, а в настоящее время принимает эфедриновые препараты.
Судья говорила бесцветным монотонным голосом. Было видно, что на все происходящее ей наплевать. Единственное, что ее заботило, - чтобы бледная и неубедительная позиция следователя и прокурора в постановлении приобрела законоподобный характер. УК следователя было лишь 3 аргумента за закрытие Маякова: 1) Маяков ранее судим; 2) преступление предусматривает более 3 лет лишения свободы; 3) Маяков может оказать давление на свидетелей.
С этими аргументами суду, который был дружественен следствию и враждебен закону, далеко уехать было трудно, так как адвокат доказал, что: 1) Судимость у Маякова погашена; 2) реального ущерба от вмененного Маякову преступления не наступило, 900 тысяч оказались 10 тысячами и пачкой макулатуры, 3) Никаких свидетелей по делу нет, если не считать таковым потерпевшего-наркомана.
За следователя пришлось постараться судье. Оказывается, так как Маяков знает анкетные данные Селина, она просто убеждена, что он окажет на того давление. Следуя такой логике судьи следует любого обвиняемого, потерпевший которого живет на одной улицы или в одном поселке, немедленно отправлять в тюрьму. Другой довод оказался под стать: так как в квартире Маякова проживает престарелая Сержпинская, то и домашний арест Маякову избрать нельзя: ведь Сержпинская пользуется правом на телефонные переговоры и отправку писем. Было совершенно понятно, что для судьи Соколовой понятия административного ареста – темный лес.
Сухим безжизненным голосом судья Т.В. Соколова зачитала: арестовать на 2 месяца, дать на апелляцию 3 дня.
Многие из присутствовавших плакали.
Следователь проявил некоторую человечность и разрешил конвою принять для Маякова воду, лекарства, ручку.
В кулуарах следователь высказал адвокату свое удивление: и зачем весь этот балаган?
Максим Пешков, сам бывший следователь и член ОНК Москвы сказал: а, если их, этих судью, прокурора и следователя будут сажать, сколько людей придет в суд в их защиту.
А я подумал, что надо запомнить фамилии этих пешек фальшивого правосудия, чтобы, посещая их камеры, напомнить им о том маленьком шаге к отторжению обществом, которое они сегодня сделали. Такая уж у меня профессия: посещать в камерах бывших вершителей чужих судеб. И даже иногда им помогать.
И я всех очень прошу: придите на апелляцию в Мосгорсуд!
Левиафан должен быть побежден!
А. Бабушкин
18 Сен 2015, 21:53