Побег

Это можно объяснить одной фразой: "нет перспектив". 

Побег не потому, что плохо, в финансовом или бытовом плане, а побег потому что бессмысленно вкладываться, все равно ничего не станет лучше, все будет только хуже. При этом политические пристрастия не играют никакой роли, эти люди придерживаются самого широкого спектра, от правых до левых, от ярых сторонников и поощрителей нынешней власти, которые теперь говорят, что ничего не получится и не понятно, куда это все идет, до людей с довольно свободной позицией, которые формулируют это как движение в сторону самых слаборазвитых стран, жизнь в которых зависит от прихоти кучки людей, что не дает возможности приспособиться. 

У меня нет желания выдавать свои наблюдения за социологические. С новой и новой беседой я нахожу все больше и больше подтверждений этому. Даже те, кто полгода назад горел и восхищался решительностью власти - находятся в растерянности и иногда, как безнадежный больной врачу загадочно улыбаются и говорят: "ничего, ничего". 

И дело не в том, что власти не могут реализовать тот сценарий, который рисовало население, политика - это культура возможного. Исчезла более менее общая договоренность в обществе. Еще год назад эта договоренность под разными формами звучала так "Мы не чмо, мы еще о-го-го". Это была ответная реакция на все внешние посылы, которые можно было бы сформулировать так: "Забудьте, вы не сверхдержава, вы даже не равные, вы третий мир". Слушать этого не хотелось и все больше и больше росло негодование и вот новый-старый посыл, как крик боли "Мы не чмо, мы еще о-го-го". 

Этот крик прорывался через разные выходки общества, через разные социальные выверты, социальные новшества общества, через рост национализма, через попытку самим себе причинить боль, совершать насилие в отношении того, что есть и будет всегда частью рускости. Как маленькие дети, если мне плохо, то я начинаю ломать любимые игрушки или даже бить себя по собственной голове и потом рыдать от боли. Боль рвалась, рвалась и вдруг возник правитель, который позволил вырваться этому крику наружу через политические решения, через официальный поиск врагов внутри, через назначение врагов вовне. Все нормативные акты, как вопль, как крик: "Мы не чмо, мы еще о-го-го". 

Информационная война внутри и вне России, линия информационной войны стала проходить именно здесь: "Мы не чмо" - "Нет, мы чмо". В ход идут все аргументы. Сыпятся подкрепленные и не подкрепленные нормативными актами решения о запрете говорит плохо о прошлом страны, о настоящем страны, о будущем страны. 

Мне рассказали недавно историю. Во Владивостоке есть старые царские укрепления, по которым водят экскурсии и делают из них музеи. Хорошие укрепления, очень впечатляют и все время хочется говорить о Царской России, которую мы потеряли и восхищаться ею. Но экскурсоводы, до недавнего времени рассказывали, что большевики использовали эти укрепления, как расстрельные тюрьмы. Сотни, а может быть даже и тысячи людей были расстреляны в этих укреплениях, умирали от голода и от болезней в этих казематах. Так вот теперь экскурсоводы стараются об этом не говорить. Причину они называют очень простую. Пришли люди из спецслужб и не рекомендовали. Нормативного акта нет, но не рекомендуют. А потому что идет информационная война, где любая фраза "Мы чмо" в прошлом настоящем и будущем - это удар по хрупкой идеологической фразе "мы еще о-го-го". 

Любые напоминания о позорном прошлом рассматривается как попытку поставить на колени, унизить. А идеологическойконструкции кроме "мы еще о-го-го" похоже нет. 

Предлагается конструкция: "Вы не туда идете, а мы идем туда". А куда мы идем? И дальше в ответ всеми криками и болями рисуется образ не покаявшегося хранителя традиций в области морали и торговца ресурсами с цветущим нанотехнологиями в области экономики, с агрессивно-добрососедским лозунгом "мы своих не бросаем" во внешней политике. 

Мне кажется, что побег начинается именно с отсутствия перспективы, перспективы по которой как-то хотя бы временно договорились в обществе, по которой есть поддержка во вне страны. И это я даже не пытаюсь залезть во множественные частные интересы, которые публично, просто на глазах у всей России, раздирают элиты, без оглядки на войну "Мы чмо - мы не чмо" и без оглядки на вопрос "А куда мы?". Там и сям вылезают разменные монеты частных интересов управляющих элит: жены, мужья,любовницы, любовники, дети, друзья и т.п. Так куда мы? Ради чего все эти лишения? 

Да, что вы, какие лишения, лишений еще нет и в помине, еще все только начинается. Но перед лишениями надо хотя бы договориться, перед лишениями надо что-то предложить. Первые вопли от боли родители нам прощали, но потом отец говорил: "Соберись тряпка. Трудно, больно, но соберись, немного осталось, соберись». Но это когда я знаю цель и знаю зачем эти лишения. 

Видимо боль была такой страшной, что мы от боли избили и унизили рядом стоящего брата, унизили самых близких людей. Что дальше? Если мы будем дальше вопить о том, что нам больно и ничего не будем делать, чтобы договориться как внутри так и во вне, то по старой педагогической привычке нам дадут подзатыльники и гаркнут на нас что бы мы заткнулись, мы уже всем надоели со своими воплями. Уже всем тошно от этих воплей, от нашего не желания учиться жить в другом мире, от наших соплей по поводу того, как было хорошо раньше, когда мы были "о-го-го". 

А мы ноем и ноем, а мы уже ждем этого подзатыльника и окрика, мы уже мечтаем о нем, мы зовем его. У меня есть такое ощущение, что даже в элитах есть люди, которые хотят что бы кто-то за них принял решение. Так вот решение примут как всегдате, кому терять нечего, молодые, наглые, жестокие, если мы не начнем договариваться, не начнем ценить внутринациональные договоренности, не начнем ценить межнациональные договоренности. Когда фраза "мы своих не бросаем" обретет другой смысл, более широкий и наконец оторвется от фразы "мы не чмо".

А пока, одни мечтают о побеге, а другие о том, что бы кто-то за них принял решение, что тоже равносильно мечте о побеге.

Оригинал