Марсианские хроники времён перестройки

http://club.berkovich-zametki.com/?p=18945

Авг 14, 2015 ~ 2 комментариев ~ Написал Выпускающий редактор

Приближались сроки очередной аттестации, и меня решили проучить. Я был вызван на заседание партийного бюро Института, для утверждения характеристики…

Марсианские хроники времён перестройки

Владимир Бабицкий

Люди устроены по-особому. Во многом они не столь разумны, как мы, роботы, поскольку их цепи в меньшей степени запрограммированы. Говорят, что это имеет свои преимущества.
Айзек Азимов «Стальные пещеры»

Подлинная история, которую я собираюсь рассказать, не имеет ничего общего с фантазиями Рэя Брэдбери. Её главный герой — маленький робот МАРС — Манипуляционная Авто-Резонансная Система, созданная в исследовательской группе, в Институте машиноведения Академии наук. Однако, как и всякий робот из фантастических сочинений, он неожиданно начал жить самостоятельной жизнью, привлекая к себе интерес прессы и высокого начальства и втягивая в свою орбиту всё более широкий круг людей.

В конце концов, под его влияние попали даже некоторые международные и высшие государственные круги, а мы, его создатели, лишь следовали в тени его растущей популярности, проходя через множество драматических событий.

***

Но начну всё по порядку. Наша Лаборатория теории управления машинами, руководимая профессором, доктором технических наук Ароном Ефимовичем Кобринским, развивала два основных направления. Зачинателем обоих направлений был сам Арон Ефимович. Первое направление началось с его докторской диссертации, посвящённой влиянию геометрических, физических и технологических несовершенств элементов, из которых состоят механизмы, на их реальное поведение.

Дело в том, что механизм осуществляет часто преобразование какого-либо простого движения, например, равномерного вращения двигателя, в сложное циклическое движение его выходного звена, включающее даже остановки. Это преобразование рассчитывается исходя из геометрии составляющих звеньев, сочленённых шарнирами или ограниченных направляющими поверхностями.

В процессе реального функционирования все эти элементы начинают деформироваться под действием передаваемых усилий, меняя заложенную в проекте геометрическую конфигурацию и искажая тем самым требуемый характер движения. Естественно, что по мере возрастания скоростей работы, эти искажения увеличиваются.

Особенно досаждали разработчикам высокоточных механизмов соударения звеньев в сочленениях из-за наличия обязательных зазоров, обеспечивающих их относительное перемещение. Анализ многократных соударений потребовал развития новых математических методов, приведших к постепенному формированию новой области динамики — теории виброударных систем, то есть механики многократных соударений.

По согласованию с Ароном Ефимовичем, я выбрал именно это направление для своей последующей деятельности. Меня привлекла возможность погрузиться, благодаря этому, в нелинейную динамику, активно развивающуюся область теоретической физики и математики. Мне казалось также, что глубокое проникновение в малоисследованную механику многоударных процессов позволит привнести новое инженерное видение во многие важнейшие технологии. Защитив на эту тему сначала кандидатскую, а затем докторскую диссертации и сформировав постепенно исследовательскую группу, состоящую из моих бывших аспирантов, я приступил к последовательной реализации своих планов. Желая воплотить новые принципы нелинейной динамики в конструкциях оригинальных машин и систем, я называл это в шутку: «проверить алгебру гармонией».

Второе направление работ Лаборатории было инициировано успехом разработки так называемой ‘биоруки’ — протеза предплечья, управляемого биотоками мозга. Созданная группой талантливых изобретателей и специалистов из нескольких московских организаций, она получила широкое одобрение.

На Первом Международном Конгрессе по Автоматическому Управлению, проводившемся в знак признания советских космических достижений в Москве, в 1960 году, Арон Ефимович сделал доклад о биоруке. В конце презентации вышел инвалид, оснащённый такой рукой, взял ею мел и написал на доске приветствие делегатам конгресса. Работу высоко оценил присутствовавший на конгрессе Норберт Винер, один из основателей кибернетики. Позже работа была отмечена государственной премией.

В начавшейся в конце 60-х годов кампании по роботизации, Арон Ефимович увидел новые возможности для развития теории механизмов и погрузился в эти исследования. Эта деятельность хорошо коррелировала также с его новым увлечением, написанием популярных книг по автоматизации, которому он посвящал значительное время.

Кампания по роботизации, активно поддерживаемая средствами массовой информации, быстро набирала обороты, приобретая характер одного из планируемых ‘прорывных’ государственных технических направлений. К этому подключались контролирующие партийно-государственные органы и понуждаемые ими исследовательские и производственные коллективы.

Можно сказать, что робототехнику начали насаждать как кукурузу при Хрущёве. На многих предприятиях были созданы специальные ‘демонстрационные’ робототехнические участки, которыми отчитывались перед приезжающими контрольными комиссиями. Как только комиссия уезжала, система обесточивалась, и предприятия возвращались к традиционным технологиям, с которыми примитивная советская автоматизация соревноваться не могла.

Быстро оценив тщетность предпринимаемых усилий и их техническую и экономическую неадекватность, я тщательно охранял своё направление от этих спекуляций, что, в общем, до поры до времени не представляло особых трудностей.

***

Неожиданный поворот событий полностью изменил эту картину. Стало известно, что Арон Ефимович и его семья подали заявление на выезд, на постоянное место жительства в Израиль. Будучи единственным оставшимся в Лаборатории доктором наук, я мог бы поддержать преемственность руководства Лабораторией, что, по-видимому, никак не устраивало вышестоящие инстанции.

На моё счастье, начальством была придумана следующая комбинация. Лаборатория была переименована в Лабораторию робототехнических систем, и мою группу, как не вовлечённую в робототехническую тематику, перевели в Лабораторию общей динамики, занимавшуюся, в основном, ходячими машинами, без какого-либо интереса к их динамике.

«Кого к кому присоединили?» — шутил учёный секретарь. Мы, вздохнули с облегчением. В Лаборатории общей динамики, сам бог велел заниматься нашей тематикой — нелинейными динамическими системами. Однако, радость была преждевременной.

Из дирекции началось давление на группу переключиться на робототехническую тематику. Группа была достаточно продуктивной, и новый директор, делавший свою необъяснимо успешную карьеру благодаря каким-то высоким связям и без каких-либо реальных достижений, по-видимому, уже надавал везде наверху обещаний по модной тематике.

Предложив сотрудникам продолжать заниматься нашей основной тематикой, я искал выход из обостряющейся ситуации. До меня уже начали доходить гневные предупреждения, звучавшие на различных ‘партийно-хозяйственных активах’, которые я, как беспартийный, не посещал, о том, что ‘мы будем следить, чтобы под видом робототехнической тематики некоторые группы не занимались всякими виброударными системами’.

Не мудрствуя лукаво, секретарь партийной организации института провозглашал нетерпимость концентрации большого числа сильных сотрудников в одной группе, предлагая распределить их по другим лабораториям.

Постепенно, у меня начала формироваться спасительная идея участия группы в развитии робототехники, без ущерба для основной динамической тематики и с сохранением профессиональной репутации. Я сообщил руководству отдела, что готов внести вклад в развитие робототехники, если мне позволят осуществить это на новых принципах без копирования имеющихся мировых технических тенденций.

Через некоторое время я был вызван к директору, поддерживавшему в личном общении со мной видимость дружеских отношений. Директор выразил удовлетворение моим желанием внести оригинальный вклад в развитие робототехники и попросил объяснить базовый принцип моего предложения.

Я набросал на бумаге простейшую схему. Промышленный манипулятор должен набираться из модулей, реализующих основные движения: прямолинейное перемещение и поворот. Каждый модуль проектируется как ‘электромеханический пистолет’, снабжённый пружинным аккумулятором энергии и двигателем, позволяющий ‘перестреливать’ перемещаемые каретки между точками фиксации под действием запасённой в пружине энергии с компенсацией малых потерь энергии маломощными двигателями. Фиксация осуществляется вблизи крайних колебательных положений кареток с помощью управляемых защёлок.

Такая схема манипулирования позволяла предельно снизить потребляемую энергию, благодарю резонансному принципу осуществления перемещений, значительно повысить быстродействие и точность позиционирования. Директор остался доволен моим объяснением и пожелал успешного развития работ.

Предварительно я обсудил эту концепцию с одним из моих молодых сотрудников, Теодором Акинфиевым, недавно защитившим свою кандидатскую диссертацию. Он выразил интерес к развитию такой тематики. После одобрения дирекции, мы принялись за дело.

Новое направление хорошо вписывалось в основную ‘динамическую’ тематику группы и, таким образом, осуществлялось в полном соответствии с остальными работами, которые можно было успешно продолжать, выведя их, как я надеялся, из-под административно-партийного давления.

***

Между тем приближалось важное международное мероприятие по нашей динамической тематике. В Киеве планировалась очередная конференция по нелинейным колебаниям 1981 года. Эти конференции, инициированные Киевским институтом математики, регулярно проводились в различных странах, главным образом ‘Восточного блока’, при широком участии множества выдающихся специалистов со всего мира. Однако, возможности большинства советских специалистов ограничивались посещением Киевских собраний.

Вместе с сотрудничавшими со мной молодыми математиками Асей Ковалёвой и Виталием Крупениным мы подготовили и представили теоретический доклад в соответствующую секцию и прибыли в Киев.

Конференция открывалась общим докладом нашего директора, ставшего уже членом-корреспондентом Академии наук. Не ожидая услышать никаких откровений, я занял место в задних рядах, чтобы удалиться при первой возможности. На экране мелькали случайно чередующиеся картинки, собранные по отделам Института, и публика вежливо ожидала окончания этого формального вступления, чтобы перейти к деловой части программы.

Однако неожиданное очередное заявление докладчика повергло меня в панику.

— В нашем институте,— услышал я, — доктором технических наук Бабицким предложен новый принцип создания роботов, не имеющий мировых аналогов.

На экране появился мой нарисованный от руки упрощённый набросок, сделанный в кабинете директора. Покраснев всеми возможными местами и стараясь не обращать на себя внимание, я начал тихо пробираться в темноте к дверям, и выскочив в освещённый вестибюль, помчался к выходу.

— Профессор Бабицкий, — услышал я громко произнесённую с акцентом мою фамилию.

Я обернулся. Ко мне спешил выбежавший вслед из зала директор Института механики Академии наук ГДР, профессор Гюнтер Шмидт. Из-за разницы в положениях мы были знакомы поверхностно, хотя его работы в области динамики я хорошо знал. Мне пришлось остановиться.

Профессор Шмидт был полон не свойственных немцу эмоций.

— Вы придумали гениальную идею, как объединить робототехнику с динамикой, — возбуждённо заговорил он. — На меня и мой институт идёт колоссальное давление правительства ГДР заняться робототехнической тематикой. А мне так важно сохранить мои основные динамические исследования. Пожалуйста, подключите нас к этому направлению робототехники. Я специально приеду в Москву обсуждать с вами совместную работу.

Я вынужден был вежливо согласиться, хотя как старший научный сотрудник я не был уполномочен принимать иностранных директоров институтов. Спасительная мысль была в том, что директор из ГДР хорошо понимал все бюрократические тонкости международных отношений в ‘социалистическом лагере’ и будет действовать корректно. Мы договорились о датах его предполагаемого визита.

Деловая часть конференции прошла на высоком уровне и с большим успехом. Собравшихся теоретиков роботы не интересовали, поэтому ничто больше не напоминало об испытанном мной конфузе. Я вернулся в Москву к своей регулярной деятельности.

***

Вскоре мне сообщили из дирекции, что ожидается визит делегации из Института механики ГДР во главе с их директором, и они хотят встретиться со мной. Я дал согласие их принять.

К этому времени Теодор сделал с нашим техником несколько упрощённых макетов, демонстрирующих принципы работы резонансного модуля. Я понимал, что главным результатом должно быть создание эффектно работающего манипулятора и лихорадочно искал связи с какими-либо высоко технологичными производственными организациями.

Через серию личных знакомств мне удалось заинтересовать идеей ‘резонансного робота’ начальника сектора технологической оснастки Валентина Юрченкова, работавшего на фирме академика Н.А.Пилюгина — головного центра по созданию систем управления ракетами. Юрченков подключил к работе способного молодого конструктора Владимира Белова, и проектирование пошло полным ходом, поддерживаемое нашими расчётами и советами.

Наконец, в институте появилась делегация из ГДР. Профессор Шмидт сообщил мне, что он познакомил с идеей манипулятора конструкторов какого-то металлургического предприятия. Я представил немецким коллегам наши теоретические обоснования и показал работающие макеты. Договорились о последующих шагах. Для знакомства с новыми партнёрами удалось послать Теодора в командировку в ГДР.

В начале 1984 года проектирование, изготовление и наладка манипулятора, получившего название МАРС, были закончены, и машина была продемонстрирована начальству в кабинете директора, будучи размещенной на рабочем столе. Робот показывал рекордное быстродействие, используя микродвигатели авиационных приборов мощностью несколько ватт. Манипулируя с грузами весом до полкилограмма, он имел собственный вес в пять раз меньший, чем его существующие промышленные конкуренты, потреблявшие более полкиловатта мощности.

 

Робот МАРС, 1984 год

Всё это достигалось благодаря использованию в конструкции принципа самораскачки колебательных систем модулей, названного нами авторезонансом. До этого мы уже применили эту концепцию при создании ряда эффективных вибрационных систем. Это были вибробункеры и вибролотки для дозирования и перемещения сыпучих смесей, сканеры для точных измерений и управления лазерными лучами, ультразвуковые машины для ‘размерной обработки’ сверхтвёрдых материалов.

Авторезонансная концепция в известной мере является альтернативой классическому управлению с отрицательной обратной связью, при котором система, отклоняющаяся от программного движения (равновесия) принуждается к уменьшению ошибки отклонения. Ясно, что чем качественнее при этом управление по быстроте и точности, тем значительнее должны быть затраты мощности по преодолению инерции системы к принуждению.

При ‘авторезонансном управлении’ система превращается искусственно в колебательную с помощью установки дополнительных упругих элементов или используются её естественные колебательные свойства. В результате её программные движения удаётся осуществлять как элементы самораскачивания колебательной системы в режиме резонанса с помощьюположительной обратной связи. Это приводит к улучшению динамики и уменьшению энергетических затрат, поскольку силы инерции при резонансе уравновешены упругими силами и внешняя энергия тратится только на преодоление трения в системе и полезную работу. Уровень ‘самораскачки’ поддерживается с помощью вспомогательной отрицательной обратной связи, просто регулирующей общее поступление энергии в систему.

Важным дополнительным преимуществом авторезонансных систем является их способность к адаптации в условиях непредсказуемого изменения внешних нагрузок. Это позволило нам говорить о разработанных системах как ‘авторезонансных гомеостатах’.

 

Транспортирование влажной сыпучей смеси с помощью авторезонансных вибробункера и вибролотка, 1985 год.

Значительный вклад в развитие авторезонансной концепции был внесён сотрудниками и аспирантами группы: Владимиром Асташевым, Михаилом Герцем, Ильёй Соколовым, Максимом Читаевым, Александром Шипиловым. Наш изобретательный инженер-электрик, Николай Макаров, поддерживал техническую разработку систем.

В конце 1984 года профессор Шмидт со своими коллегами опять появился в институте. Он информировал меня, что привлечённые им промышленные эксперты признали принцип резонансного робота не реализуемым. Я уважительно выслушал это мнение немецких профессионалов.

Профессор Шмидт попросил меня познакомить с новыми работами моей группы, и я провёл его команду в нашу лабораторию, оборудованную собственными силами в бывшем угольном подвале института. Продемонстрировав некоторые новые динамические эффекты, я подвёл гостей к стоящей в центре машине.

— Что это за машина?— спросил профессор.

— Резонансный робот, — я нажал пусковую кнопку и робот начал методично осуществлять пространственный манипуляционный цикл, мягко перемещая каретки модулей между защёлками.

На немцев лучше было не смотреть. Вытянув шеи, они зачарованно следили за демонстрируемой работой машины. Наконец, придя в себя, вежливо попрощались и удалились.

***

Вести о разработках группы разошлись по Москве, и вскоре мне позвонили из журнала «Наука и жизнь» с предложением опубликовать статью о наших работах. Инициатива исходила от начальника отдела технических наук, Соломона Ефимовича Кипниса, с которым я был хорошо знаком.

Будучи довольно скептически настроенным к всякого рода популяризациям, я без восторга встретил это предложение. Кипнис, однако, убедил меня в важности такой публикации, рассказав, что оно поддержано редакцией журнала. Последующее развитие событий развеяло мои сомнения.

Редакция прислала своего внештатного корреспондента, кандидата технических наук Алексея Уманского, оказавшимся талантливым наследственным литератором. Его мама была известная детская писательница Мария Прилежаева, а папа, как выяснилось, моим учителем литературы в школе.

Алексей глубоко вник в проблему и увлекся темой. В результате его работы появилась превосходно написанная статья под названием «Приручение резонанса», опубликованная в сентябрьском номере журнала за 1985 год с предисловием нашего директора, ставшего в силу своей головокружительной карьеры уже академиком и вице-президентом Академии наук.

Естественно, что под моим влиянием, Алексей живо представил всю развиваемую группой концепцию авторезонансных машин, обрисовав широкие перспективы этого технического направления. В середине журнала на цветном развороте был изображён схематически резонансный робот МАРС.

 

Журнал «Наука и жизнь» со статьёй А.Уманского и схемой резонансного робота «МАРС», 1985 год

Тираж журнала в то время достиг трёх миллионов и эффект, произведённый публикацией, оказался ошеломляющим. Казалось, что вся технически образованная часть страны хотела попробовать испытать авторезонансный принцип.

Восторженное письмо одобрения и поддержки, я получил из Горького, от выдающегося учёного, Юрия Исааковича Неймарка, ученика академика A.A.Андронова: «…Это не отдельные удачные изобретения, это плодотворная идея, хорошо и изобретательно разрабатываемая. Идея важная и нужная, очень широкая и неистощимая. Это скачок в взаимодействии техники и теории колебаний. Так что я рад за Вас и за теорию колебаний», — писал он.

Термин ‘авторезонанс’ я заимствовал из трудов Андронова, который он ввёл, но практически не использовал. С самого начала я понимал, что самостоятельное развитие радикальной инженерной концепции вызовет сопротивление, поэтому искал возможности опереться на классика. Андронов определил авторезонанс как ‘резонанс под действием сил, зависящих от движения системы’. Это хорошо подходило к нашему случаю, где силы, зависящие от движения, создавались с помощью сложной комбинации положительных и отрицательных обратных связей. Поддержка Юрия Исааковича была исключительно важной.

С утра до вечера мы принимали теперь командированных специалистов со всех концов Советского Союза. Это были представители многих ведущих машиностроительных предприятий, исследовательских учреждений.

Мои сотрудники взмолились о помощи. Работать было некогда. Поток посетителей нарастал. Объяснив своим коллегам уникальность ситуации, я предложил распределить нагрузку по приёму посетителей и завёл конторскую книгу, в которую попросил фиксировать все полезные контакты с фамилиями, адресами, телефонами и техническими предложениями.

Нужно сказать, что большинство обсуждений были исключительно информативными. Приезжавшие ведущие специалисты делились своими техническими проблемами, обсуждали возможности развития новой техники. Меня начали приглашать на некоторые закрытые предприятия.

Большое впечатление произвело знакомство с разработчиками из авиационной фирмы «МИГ», куда меня, не имеющего формы секретности, допустили в сопровождении. Они поставили передо мной интереснейшую проблему, над решением которой я начал размышлять.

Публикация в журнале подтолкнула внимание к нашим работам и создателей научно-популярных фильмов. Это были профессиональные и изобретательные люди, задававшие неожиданные вопросы и предлагавшие яркие постановочные сцены, требовавшие зачастую серьёзных технических усилий для их осуществления. Робот МАРС с блеском исполнял роль ‘главного героя’.

Сотрудничество с ‘киношниками’ понравилось моим коллегам. Они с интересом и выдумкой отрабатывали новые задачи. Вскоре в кинотеатрах, перед началом сеансов, уже демонстрировался свежий выпуск журнала «Новости науки и техники», в котором, под заголовком «Покорение резонанса», робот МАРС был показан в действии. Фрагмент был снят режиссёром В.Шифриным на Центральной студии научных фильмов.

 

МАРС в заводской обстановке, кадр из киножурнала, 1985 год

По заказу Государственного комитета радиовещания и телевидения, режиссёр Л.Аксельрод снял двадцати минутный эпизод «Авторезонанс» с моим комментарием для фильма «Истории о науке», выпущенного Киевской студией научных фильмов. Здесь уже удалось представить развиваемую концепцию.

В результате стала складываться картина возможного технического прорыва. Однако у директора были другие планы. По непонятно откуда пришедшей ему идее прорыв нужно было осуществлять решительными организационными методами, ‘посадив исследователей вместе с производственниками’.

Заручившись поддержкой министра станкостроения, дирекция начала выталкивать нашу группу в недавно построенный новый корпус станкостроительного завода «Красный пролетарий».

Мы быстро нашли общий язык с квалифицированным руководством завода, заинтересовав производственников нашими предложениями по интенсификации резания с наложением ультразвука и повышению быстродействия роботов.

Однако, обе стороны прекрасно понимали, что задачи и оснащение завода имеют мало общего с необходимыми нам научными лабораториями и по мере сил сопротивлялись этой нелепой форме организации. Каждый день кто-либо из сотрудников отправлялся на завод, демонстрировать наше присутствие, остальные продолжали продуктивную работу в лаборатории института. Заводчане, в свою очередь, искали способ вернуть себе свои помещения.

 

Справа налево автор и Т.Акинфиев на заводе «Красный пролетарий», Москва, 1985 год

***

Наше желание хорошо делать свою работу вопреки искусственно раздуваемым кампаниям не могло остаться безнаказанным. До меня опять начали доходить высказывания из административно-партийных кругов о недовольстве начальства моим непослушанием. Тучи сгущались, и я решил отправиться в отпуск, кататься на горных лыжах, чтобы отвлечь внимание от своей персоны.

Прекрасно проведя время на горнолыжной базе в Цейском ущелье Кавказа, я появился опять в стенах института. Первым, войдя в здание, я увидел парторга института. Расплывшись в улыбке, он бросился мне навстречу.

— Владимир Ильич, вы прекрасно выглядите, какой загар! Как отдыхалось?!

Я был ошеломлён таким неожиданным партийным вниманием, обычно он старался меня не замечать. Что-то промямлив в ответ, я поднялся в свой кабинет, который мы делили с моим заместителем, Владимиром Асташевым, моим товарищем со времён учёбы в Станко-инструментальном институте.

— Володя, что тут у вас случилось?— Я рассказал о встрече с парторгом.

— А ты, что не читал газеты?— спросил он.

-Ты ведь знаешь моё отношение к советским газетам. И ещё хочешь, чтобы я читал эту дребедень в отпуске?!

— Напрасно не читал,— сказал Володя и положил передо мной газету «Правда».

Она была вся посвящена материалам прошедшего XXVII Съезда КПСС.

— И что ты хочешь, чтобы я тут читал?

— Конечно, речь нашего директора, — Володя раскрыл соответствующую страницу.

Пробежав глазами малосодержательные общие фразы, я обнаружил вдруг следующий абзац:

«На станкостроительном заводе «Красный пролетарий» организованы лаборатории Института машиноведения имени А. А. Благонравова АН СССР по проблемам надежности робототехнических систем. Именно благодаря совместной работе в короткие сроки, в предсъездовские дни, здесь создан опытно-промышленный образец робота принципиально нового типа, основанного на эффекте резонанса. При этом энергопотребление привода снижено в 5—7 раз, металлоемкость за счет применения композиционных материалов — до 30 процентов, в несколько раз повышена его надежность».

Ещё через абзац — опять о нашей разработке: «Не нашли еще широкого практического применения в машиностроительных отраслях открытые советскими учеными эффективные методы ультразвуковой обработки материалов при адаптивном управлении …».

-Заметный вклад горстки беспартийных отщепенцев из угольного подвала в мировое коммунистическое движение, — растеряно прокомментировал я.

Судя по представленной съезду искажённой информации, целиком оформленной под пропагандистские штампы, это был, по-видимому, общий стиль демонстрации ‘достигнутых успехов’ на этом собрании коммунистов.

Под влиянием сообщения на съезде, вскоре, в журнале «Знание-сила» на первом развороте с большой цветной картинкой появилась статья о МАРСе под названием «Механика, удобная механизмам». Она была живо написана посетившим нас специальным корреспондентом журнала И.Усвицким.

Наша симпатичная, ловкая, резонансная ‘игрушка’ становилась прорывным достижением ‘мировой социалистической державы’.

 

Стробоскопическая сьёмка движения робота МАРС, «Знание-сила», 1986 год

***

Казалось, что публичный успех сможет как-то ослабить административное давление на группу. Однако, результат оказался прямо противоположным. Нас видно решили использовать ‘по полной’, чтобы доказать преимущества ‘новой формы содружества науки и производства’, не имевшей к нам никакого отношения, и заодно привести к послушанию.

Какому-то отставному генералу, взятому в дирекцию, было поручено осуществлять плотный контроль нашего пребывания на заводе. Я старался по мере сил противодействовать помехам в работе группы, вынужденной теперь регулярно ездить на ‘заводское дежурство’. Мои сотрудники поддерживали моё сопротивление, хотя я предоставил им полную свободу принятия решений, никак не влияя на их поведение.

Приближались сроки очередной аттестации, и меня решили проучить. Я был вызван на заседание партийного бюро Института, для утверждения характеристики. Заместитель директора института, умело лавировавший под давлением нелепых указаний начальства, выигрышно представил мои работы, заключив: «Вряд ли для доктора наук можно сделать что-то большее, занимая такую маленькую должность». Его, по-видимому, тоже решили подставить, директор любил такие интриги.

— Мы обсуждаем здесь не деловые качества, а общественное лицо аттестуемых, — заявил председательствующий.

— По моей общественной деятельности я веду общемосковский семинар «Управление колебаниями в машинах» и участвую в руководстве вибрационной секцией Московского дома научно-технической пропаганды,— объяснил я. — Во время отпусков езжу с лекциями по стране от общества «Знание».

— Это всё профессиональная деятельность, а не общественная. Нужно, работать агитатором, разъяснять линию партии, проводить политинформации, — декларировал председательствующий.

Такого мракобесия я уже терпеть не мог.

— Общественная работа делается безвозмездно по личному выбору, — ответил я раздражённо, — и я не собираюсь менять высококвалифицированную общественную деятельность на малоквалифицированную.

— Значит, мы тут все занимаемся малоквалифицированной работой, — обратился председатель к членам партбюро.

Собравшиеся недовольно зашумели, поддерживая его. Я промолчал, будучи согласен с логичностью заключения. Один из присутствующих докторов наук осторожно добавил осуждающую меня реплику (вскоре после этого он получил повышение в должности).

В результате, партбюро отказалось одобрить мою характеристику, и на следующий день это стало институтской новостью.

Меня срочно пригласили в кабинет директора сделать представление о работах группы. Там я застал всех участников вчерашнего заседания. После моего сообщения директор высоко отозвался о работах группы. Теперь в грязи вымазали их. В результате, мы продолжали нашу самостоятельную деятельность, но административное давление не прекращалось.

Окончание следует