Черемисский языческий храм на р. Немде... для красного словца

Якоби: "...черемисский областной храм был на Немде..." (с. 15).

Понятно, что сам Якоби никакого храма в глаза не видел, а целиком и полностью положился на слова краеведа Спицына ("Материалы по археологии восточных губернии России" (1893)). Тот, в свою очередь, тоже, помнится, активно ссылался на другого краеведа, Алабина, так что, может, тоже не очевидец?

Он пишет:

"Моления этому богу (Чимбулату. - К. С.) яранские черемисы устраивали на таком месте, которое как бы самою природою назначено для храма. (...) Особенно живописен и величествен тот утёс, который стоит в долине реки Немды у дер. Чимбулат. (...) черемисы, изменяя своему обычаю, создали здесь что-то вроде храма, «камень вышиною 11, толщиною 36 аршин»; сложен он был из огромных камней, часть которых и теперь беспорядочно разбросана по склону горы, свидетельствуя, что постройка мольбища стоила усердным язычникам не малых трудов; о том же свидетельствуют и следы неширокой лестницы, выбитой на камне, по которой прямо с утёса можно было спуститься вниз" (с. 38-39). 

Уже тут начинается путаница. Во-первых, при описании "храма" ("камня") Спицын цитирует другой источник, а именно статью А. Андриевского "Дела о совершении языческих обрядов и жертвоприношений крещеными инородцами Вятской губернии" (Столетие Вятской губернии... Т. II. – Вятка, 1881), а тот, в свою очередь, цитирует донесение яранского земского исправника. 

Во-вторых, цитата не точная и с ошибкой в цифрах! У Андриевского: "Упомянутый выше камень в июле месяце (1830. - К. С.) осматривал яранский земский исправник и нашёл его «свойства слоистого известкового вышиною 11½ и толщиною 36 аршин». Куда у Спицына девались пол-вершка?!

(Полная переписка по поводу разрушения марийской святыни, помнится, публиковалась в наших научных сборниках.)

Далее Андриевский пишет:

"По расспросам у старожилов русских оказалось, что «более 40 лет тому назад камень сей не посещается уже черемисами. Он в давних годах окружён был густым лесом, способным помешать и сокрывать жертвоприносителей язычества от зрителей сторонних; но, как давно уже в ближайшей окружности того камня умножилось народонаселение обывателями русского племени, коими все леса, тут бывшие, истребились, оттого черемисы вообще удалились жительствами своими в леса на расстоянии 50 и более вёрст" (с. 550).

Т. е., уже в 1830 святыня "более 40 лет... не посещается уже черемисами". Что не факт, ой, не факт! Откуда же тогда они собрались на моление в 1830 в количестве аж 8000 человек? (Где-то мелькало это число...)

Так был ли храм, который черемисы-язычники сложили "из огромных камней", "изменяя своему обычаю"? Или это Спицын для красного словца написал? И была лишь некая величественная скала, "сложенная" природой. Ведь у Андриевского о храме ни слова...

Послушаем лучше Алабина, он, по крайней мере, те места лично облазил в 1864. А что слушать? Алабин по этому поводу молчит...

Вердикт: был природный известняковый "камень" размерами 8 на 25 метров, у которого марийцы издавна молились некоему горному духу (пусть Чумбылату), о чём писал ещё Олеарий (17 в.). В 1830 камень не то взорвали, не то сломали. Его обломки, скатившиеся вниз, Спицын и принял за обломки "храма". 

Самый большой обломок описал Алабин: "На одной из ближайших ступеней к валу городища лежит большой четвероугольный камень (около двух аршин в одну и до полутора в другую сторону). Жители убеждены, что под ним зарыт клад или им закрыт подземный ход из городища..." 

Вот около него и устраивались, как я понимаю, моления Чумбылату в 1990-х, пока место их проведения не перенесли чуть выше, на поляну, для большего удобства.

А вот "богатырские ступени", видимо, были вполне себе рукотворные, сделанные для укрепления склона горы.