гл. Д) СУДЕБНЫЙ БЕСПРЕДЕЛ.
§ Д/3 – Московский ГВС по свидетельству о болезни № 546 от 5.12.2001 г. ГВКГ МО РФ им. академика Н.Н. Бурденко,
стр. 50-51.
30.06.06 г. – определение № КГ- 839 МОВС об отмене решения от 21.03.06 г. МГВС в связи с неправильным определением обстоятельств, имеющих значение для дела и недоказанностью установленных судом первой инстанции обстоятельств, имеющих значение для дела.
20.12.06 г. – третье заведомо ошибочное решение МГВС об отказе в удовлетворении моих требований.
3.04.07 г. – определение № КГ- 410 МОВС об отмене решения от 20.12.06 г. МГВС в связи с неправильным определением и недоказанностью обстоятельств, имеющих значение для дела.
9.06.08 г. – четвёртое заведомо ошибочное решение МГВС об отказе в удовлетворении моих требований.
И только определением № КГ- 1475 от 2.10.08 г. Московский ОВС решение МГВС от 9.06.08 г. оставил без изменения, а мою кассационную жалобу – без удовлетворения. Таким образом, моё первичное заявление в МГВС от 1.12.04 г. рассматривалось в общей сложности 3 года и 11 месяцев.
Третье (от 20.12.06 г.) и четвёртое (от 9.06.08 г.) решения МГВС я обжаловал дистанционно (по почте) уже будучи дома, в г. Йошкар-Оле.
На протяжении всего судебного процесса, начиная с 1.12.04 г. и даже раньше (на этапе подготовки), я ни разу не воспользовался посторонними услугами адвокатов или юристов – с первого по третье решения МГВС включительно были отменены исключительно мной самим.
При этом существенно важно следующее.
Моё первичное заявление от 1.12.04 г. из-за недостатка опыта было подано в МГВС в порядке искового производства, в связи с чем определением от 2.12.04 г. МГВС оставил его без движения, в частности, указав, что оно должно быть переоформлено в порядке главы 25 ГПК РФ (как оспаривание действий /бездействия/ и решений органов военного управления и воинских должностных лиц). Данное указание мной было выполнено – 15.12.04 г. я обратился с идентичным по содержанию заявлением, но уже в порядке главы 25 ГПК РФ. Однако именно поэтому, как в последующем было даже указано в определении МОВС № КГ – 839 от 30.06.06 г., «согласно ст. 249 ГПК РФ обязанность по доказыванию законности оспариваемых решений возлагается на органы и лиц, которые приняли оспариваемые решения или совершили оспариваемые действия (бездействие). В данном случае на ВВК ГВКГ». Вместе с тем одним из главных, если не первостепенным основанием отказа в удовлетворении моих требований во всех четырёх заведомо ошибочных решениях МГВС в той или иной интерпретации указывалось то, что я отказывался от проведения каких-либо дополнительных обследований, в том числе – от углубленного исследования функций головного мозга (компьютерной томографии, которая не была проведена в ходе моего обследования в ГВКГ им. Н.Н. Бурденко в 2001 г.). Эта моя принципиальная позиция была вполне обоснованной, поскольку, как не имеющему достаточных медицинских знаний, мне трудно было предположить, каких очередных подвохов можно ждать от противостоящих мне беспредельщиков, однажды уже совершивших преступление, выразившееся в присвоении мне заведомо сфальсифицированного, заказного тяжелейшего психдиагноза.
Таким образом, фактически МГВС грубо нарушил норму ст. 249 ГПК РФ, исходя из которой отсутствие результатов компьютерной томографии как минимум свидетельствовало о моём неполном обследовании в 2001 г. именно со стороны ответчика и в силу ст. 249 ГПК РФ это уже само по себе должно было расцениваться, как достаточное основание для отмены свидетельства о болезни № 546 от 5.12.01 г., поскольку ответчик, ГВКГ им. Н.Н. Бурденко, не предоставил со своей стороны этого важного доказательства, то есть – не доказал своё свидетельство о болезни № 546 от 5.12.01 г. Суд же незаконно и недобросовестно вину за отсутствие компьютерной томографии фактически переложил с ответчика на меня. Образно выражаясь, МГВС и все последующие судебные инстанции решили, что это именно я должен «доказать, что я – не верблюд». И ни один причастный к этому судебному беспределу судья МГВС не понёс ни малейшего наказания.