Раздел VII –

Бывший член РО ОПСВ РМЭ Козлов С.А., как яркий образчик предательства общих интересов (синдром 30-ти сребреников). Стр. 40-41.

           При всех сложившихся обстоятельствах в совокупности я был вынужден в общении с Козловым С.А., как говорится, держать ухо востро. Поэтому я не мог воспринять иначе, как вполне возможную очередную провокацию его сообщение о том, что Харетдинов Р.М. оформил фиктивный развод с целью получения дополнительной жилплощади – отдельно от уже имеющейся 2-комнатной квартиры. Об этом он проинформировал меня по телефону 5.10.10 г. Без развода Харетдинов Р.М. мог бы претендовать только на одну квартиру, хотя и большей площади, чем уже имел. В этом случае занимаемую двушку ему полагалось сдать.

            Таким образом, фактически Козлов С.А. проинформировал меня о признаках мошенничества со стороны Харетдинова Р.М. в достаточно крупном размере (в размере стоимости отдельной 1-комнатной квартиры, на которую стал претендовать Харетдинов Р.М. после развода).

           Основания для больших сомнений в добросовестности Козлова С.А. по отношению к своим же ближайшим товарищам у меня возникли тоже давно, как минимум ещё летом, когда Козлов С.А. очень настойчиво предлагал мне обратиться в соответствующие официальные инстанции в связи с тем, что, по его мнению, выделение Гаврилову Г.П. очередной квартиры было незаконно. В связи с этим Козлов С.А. считал, что, никак не реагируя на данный факт, РО ОПСВ РМЭ может подмочить свою репутацию в глазах военнослужащих.

           В тот раз Козлову С.А. не удалось убедить меня в своей правоте, его доводы мне показались надуманными и беспочвенными и поэтому данный вопрос сошёл на нет сам собой. При этом справедливости ради следует отметить, что позиция Козлова С.А. возмутила тогда не только меня одного. В частности, мне звонил сам Гаврилов Г.П. с просьбой как-то остепенить и вразумить Козлова С.А., опасаясь не скрываемого Козловым С.А. намерения оспорить выделение Гаврилову Г.П. квартиры даже через суд.

            Но если в случае с жильём, выделенным для Гаврилова Г.П., у меня не было сомнений в законности этой процедуры, то случай с Харетдиновым Р.М. я посчитал необходимым вынести на коллективное обсуждение по следующим причинам.

           В вопросе с Харетдиновым Р.М. у меня не было такой же уверенности, как в своё время с Гавриловым Г.П. хотя бы потому, что поведение самого Харетдинова Р.М., на мой взгляд, было несколько странным. Во-первых, это человек, до которого было труднее всего достучаться. Почти с самого начала нашего профсоюзного проекта он стал пропадать, до него почти никогда невозможно было элементарно дозвониться. Посоревноваться с ним в этом мог разве что только Васильев Р.А. И это обстоятельство, на мой взгляд, достаточно симптоматично. С чего бы это такая скрытность? Но, тем ни менее, это ещё не доказывало виновность Харетдинова Р.М., а только давало повод сомневаться в его добросовестности. И именно поэтому в данной ситуации я посчитал необходимым коллективно разобраться в этом. Как председатель РО ОПСВ РМЭ, я не имел права оставлять без внимания эту информацию, которая действительно при определённых обстоятельствах могла дискредитировать весь наш Профсоюз, так как в результате бездействия мы могли выглядеть не как общественная организация, защищающая интересы граждан, а как организованная противоправная группировка, члены которой наживаются путём мошенничества в ущерб интересам остальных граждан и государства в целом. При этом тот же Козлов С.А. мог оказаться в роли пособника этой противозаконной махинации в случае её подтверждения по следующей причине. Со слов Козлова С.А., Харетдинов Р.М. решил пойти по пути получения сертификата. Сертификаты же обещали выдать до конца 2010 года за счёт резерва средств, оставшихся у МО РФ от нереализованных сертификатов 2010 г. Козлов С.А. сам собирался ехать за ними и по доверенностям привести их всем, кто дал бы на них согласие. Таким образом, факт мошенничества мог получить своё завершение уже в декабре-январе.

            По моему мнению, если бы полученная мной от Козлова С.А. информация подтвердилась, то следовало бы заявить в соответствующие инстанции о незаконности разрешения жилищного вопроса Харетдинова Р.М. в указанной форме. Кроме того, в этом случае, очевидно, необходимо было бы поставить вопрос о недопустимости дальнейшего пребывания Харетдинова Р.М. в Профсоюзе военнослужащих. Если же сказанное мне Козловым С.А. оказалось бы его выдумкой, то следовало выяснить, с какой целью он это сделал и дать принципиальную оценку уже его поведению.

            При уже описанных выше качествах Козлова С.А. не было никакой гарантии, что если бы я не вынес вопрос по Харетдинову Р.М. на коллективное обсуждение, то этот же Козлов С.А. сам не сделал бы очередной шаг в нужном ему и командованию направлении. Например, уведомил бы, кого надо, что он сообщил мне о факте мошеннических действий со стороны Харетдинова Р.М., а я на это никак не отреагировал. И строго формально в таком случае получилось бы так, что я как бы замалчиваю, прикрываю и негласно поощряю эти противозаконные действия при условии, если бы они получили своё подтверждение.