Утром 17 мая я проснулся первым. Глянул на улицу – холод, ветер, дождь. Посидел, покурил, собрался с мыслями и силами: после «генераторного» восхождения туловище слегка побаливало. Разжёг костёр, поставил воду на чай, начал растапливать чадо-печь, повалил дым… короче, все проснулись.)
Шторм с дождём был обещан на три дня, и лезть на скалы нечего было и мечтать.
Выпил чайку, и пока все просыпались на улице, пошёл в сторону Южной бухты, которую называют «Золотой» за её красивый песчаный пляж, позвонить – там образуется прямая в направлении Кеми, и есть связь. Вышел на пляж – ба! – взвод тюленей на камнях. Не преминул сфотографировать. Серовато, конечно, но зато – ластоногие.)
На пляже немерено мусора. Надо послать сюда ребят – пусть чистят. Вернулся, рассказал про тюленей, Платоныч рванул с фотоаппаратом наперевес: он-то вообще никогда их не видел. Тюлени, кстати, тоже никогда не видели Платоныча.
По его возвращению сообразили завтрак – крупа, тушёнка, чай, сахар, хлеб. Без изысков.
После общего столования разбрелись по работам – Беркут и Иван пошли в Южную бухту, собирать мусор и сухие дрова, коих у нас нет – костёр дымит, а дым моребойки, наверное, лечит щитовидную железу обилием йода, но воняет ужасно. Мы с Филом, Платонычем и Профессором взялись за печь. Затушили плиту, залив её водой, застраховали трубу от проваливания в избу, вытащили почему-то очень тяжёлую чугунку на улицу, и обнаружили… что её дно уложено двумя рядами кирпичей! Ё! Разобрали кирпичи, отложив нужные (на острове каждый кирпич – ценность). Остатками кирпичного мусора выровняли тропку у избы, вернули один ряд кирпичей в чадо-печаку и поставили её на улице - пусть опять будет плитой.
Долго мучились с трубой печки – у нас не оказалось переходников на трубу. Придумали использовать вместо переходника один из дисков плиты – он точно подошёл по диаметру. Правда, для этого надо было поставить трубу точно вертикально на придуманный нами переходник. Пришлось лезть на крышу и громоздить ступеньки по скользким доскам. Совместили трубу с печью, обложили печь кирпичом, Профессор накопал морской глины, замазал швы.
Затопили. Дымит из поддувала – маленькая тяга. Начали выяснять, что с трубой. Выяснили, что какие-то дебилы (и среди походников бывают дебилы, да) жгли в печке пластик, и вся труба забита не испарённым до конца пластиком. Почистить не удастся – надо покупать новую трубу. Обязательно. Но потом.
Кстати, мы всё равно пытаемся получить перфоратор вместо отбойника. Мореходы (из нас трое таких) понимают, что попытки тщетны – шторм на три дня, и хрен кто нам привезёт перф.
Тем не менее, перфы лежат на двух катерах по обе стороны от Кузовов – на Соловках и в Кеми, и я постоянно выхожу на связь с обеими сторонами, в надежде… «как там в море?» В море… ххх… ммм… дует, я и сам это вижу с вершины скалы.
Недаром поморы называли Белое море «Соловецким». Соловец – пенный барашек на волне, а «Соловецкое» означает «штормливое». Наше море считается одним из самых сложных для судоходства: сложный рельеф дна и относительно небольшие глубины формируют пресловутую «короткую» волну, от которой не уйдёшь. Плюс непредсказуемость морской погоды – ошибка метеопрогноза в море может доходить до 50%, что сводит прогноз к гаданию. Не раз видел, широко раскрыв глаза, как внезапный шквал налетал за 15-20 минут, срывая суда с якорных стоянок и превращая море (особенно в районах сулоев) в кипящий котёл. Сулой – это такое неприятное место, где встречаются несколько разнонаправленных течений, иногда подкрепляемых ненужными направлениями ветров. Только с виду кажется, что море – это однородная масса воды. На деле в море существуют свои ручьи, реки и даже горные реки. Только текут они не всегда, и не все в одну сторону, а по лунному календарю, который определяет время отливов и приливов, и каждые сутки расписание сдвигается на 52 минуты – как Луна...
Короче, определять, когда и куда не надо идти, а когда течение даст тебе лишние узлы – редкое в эпоху GPS-навигаторов умение.). И хотя надежды на то, что к нам проскочит один из катеров, просто нет, мы обязаны использовать все шансы. И потому я хожу на скалу, ищу пятаки, где берёт связь, и долблю, долблю разные берега. Надежды, конечно, пока нет, но всё же…
Использовать надо всё, даже самую ничтожную возможность. Ведь есть же случай, шанс, удача. Поэтому по пять раз в день я бегаю на скалу, ищу связь, звоню капитанам, но… перфораторы как были на берегу, так и остаются.
Пока мы делали печь и трубу, Беркут и Иван наносили сухих дров, собрали niдва больших мешка мусора. Пришлось его жечь. Вонь и копоть во все стороны, но Золотая бухта теперь чиста от мусора. День прошёл, наступил вечер: как было светло утром, так и осталось.
Походный ужин и несколько часов крепкого сладкого чая за разговорами. Печка греет отлично, немного чадит из поддувала при растопке, но потом перестаёт. В спальник.