Подтасовки в новейшем мифе о русофобии

Евгений Ихлов: Утверждения о конкретной этнической вражде к русским в современном мире совершенно бездоказательно

update: 29-04-2015 (18:43)

 

С сайта «Каспаров.ру».

Путин вновь сделал упор на рост русофобии. Видимо, данный тезис обречен стать краеугольным камнем идеологии путинизма на последнем (предпоследнем) этапе его исторического существования. На серьезность намерения указывает тот факт, что почти мгновенно Всемирный Русский Народный собор выступил с инициативой приравнять к русофобии нападки на РПЦ (т. е. критику Московской патриархии и антиклерикальные высказывания). Эту инициативу деликатно прикрыли неким экспертным комитетом и особым комитетом по русофобии, который, оказывается вовсю трудится... В дело вовлекли вполне респектабельных ранее религиоведов, что меня весьма огорчило.

Было высказано несколько тезисов, которые с моей точки зрения, является чистой воды интеллектуальным жульничеством, грешат довольно откровенными подтасовками. Это утверждения о том, что русский народ: 1) подвергается русофобии; 2) "подвергается на Украине геноциду"; 3) является "народом-жертвой"; 4) является "разделенным народом"; 5) имеет "стертую идентичность".

Начнем разбираться с этими утверждениями последовательно. Но прежде всего я считаю необходимым обратится к негодности утверждения центрального тезиса — о тождественности нападок на православную церковь и на русский народ. Православие, безусловно, является базовым фактором исторической русской национальной идентичности. Это означает не больше и не меньше, как то, что для большинства этнических русских знакомиться с выпадами против православия — неприятное переживание. Точно также, как и для сербов, грузин, болгар, румын, украинцев и белорусов. Точно так же, как антикатолические выпады огорчительны для большинства итальянцев, мексиканцев, поляков и ирландцев... При этом надо обязательно учесть, что, например, для такой неотъемлемой части традиционного русского этноса, как, например, старообрядцы, догматическая критика православной церкви, отмежевание от нее — также основа идентичности.

Адепты русского государственного православия аккуратно выводят за скобки тот факт, что полное название православной церкви — греческая ортодоксальная кафолическая (т. е. всемирная), а ее альтернативы — римская католическая ортодоксальная. Так в XI веке поделили общее наименование христианской церкви всемирная и ортодоксальная. Православие не является церковью русского народа, чем отличается от иудаизма или синтоизма. Более того, православная церковь не является исключительным атрибутом "Русского мира" (русской локальной цивилизации, дочерней от Европейской цивилизации). Православная церковь — такое же мировое явление, как и католическая, только имеющая почти на порядок менее широкий охват. Поэтому является ересью доктрина славянофилов "Новый Израиль", согласно которой не вся христианская церковь, и даже не все православные замещают иудеев в качестве библейского богоизбранного народа, но лишь русские (тогда считали вместе с украинцами и белорусами). Выводом из всего сказанного является следующее антиправославная пропаганда, сколь бы вызывающей и оскорбительной она не была, не может рассматриваться как антирусская, это пропаганда против одной из церквей мировой христианской религии. Даже антиудаистская пропаганда, которой пронизаны многие страницы христианской истории, не может рассматриваться как проявление расового антисемитизма, хотя она и очень многое сделала для его появления на свет. Точно также и нападки на монофизитское христианство не могут рассматриваться в качестве антиармянской, поскольку она оказывается направлена в той же степени и против египетских коптов, и против абиссинской церкви.

Сведение православия до уровня эксклюзивной национальной церкви русского народа — это подрыв самой идеи кафоличности православия.

Теперь перейдем к другим тезисам-подстановкам.

Утверждения о конкретной этнической вражде к русским в современном мире совершенно бездоказательно. Главными очагами русофобии названы Украина, США, Брюссель (т. е. Европейский союз целиком, а отнюдь не маленькая уютная Бельгия) и... ИГИЛ. Последнее — явная дань последнему выступлению Лаврова о том, что именно ИГИЛ стал главной угрозой безопасности РФ. Словом, до кучи собрали все угрозы в одно лукошко.

В какой-то степени можно говорить о нелюбви к русским к странах Балтии, но это проявление обычнейшей мигрантофобии и диаспорофобии. Так ярко пылавшая в 2013 году в столице нелюбовь к гастарбайтерам и "приезжим" все-таки не может быть признана следствием этнической вражды к конкретному таджикскому или азербайджанскому этносам. Примеры такой диаспорофобии - ярая вражды в Африке к сирийцам и индусам (ее жертвой стала живущая в британском Занзибаре парсийская семья Фредди Меркьюри) или к китайцам - Малайзии и Индонезии. Никакой скрупулезной вражды ко всему русскому — к культуре, религии, стремление защитить социально значимые позиции от этнических выходцев, хоть сколько-нибудь напоминающее классический образец этнической фобии — антисемитизм, подыскать невозможно. Если же цитировать средневековые высказывания, то совсем нетрудно подобрать обоснования утверждений о вековой вражде греков и болгар. А в прошедшем веке — последовательной вражды между болгарами и сербами.

Русская культура признана великой мировой культурой. Огромное количество этнических русских и выходцев из России занимают в разных странах многие статусные позиции, пользуются уважением. Совсем недавно русская культура была очень модной. И началась эта повальная мода 110 лет назад. Даже холодная война мало повлияла на это массовое преклонение перед русской культурой: Толстой, Достоевский, Станиславский, Солженицын, Горький, Шагал, Дягилев, Бердяев... Русские не сталкивались даже с той враждебностью, которая долгие годы окружала немцев после Первой и, особенно, Второй мировых войн.

Другое дело, что существует и вновь стремительно распространяется "россиефобия" - страх и вражда к путинскому государству. Но 100 лет назад каждый грамотный человек отлично мог обосновать различие между николаевским режимом и русским народом, русской интеллигенцией, Россией. 30 лет назад — между Россией (ссыльного Сахарова, высланного Солженицына, генерала Григоренко, Юрия Орлова, Сергея Ковалева, Людмилы Алексеева, Василия Аксенова, Александра Галича, Юрия Любимова, Юлия Кима) и русским коммунизмом. И сейчас, прямо по ленинскому рассуждению о "двух народах в одном народе", явно есть "Россия Немцова" и "Россия Залдостанова". Хорошо помню, как в 1997 году мне принесли номер "Грозненского рабочего" с обзором лучших сочинений — там, сразу после войны, среди руин и могил чеченские школьники писали, что есть Россий — Льва Толстого и Сергей Ковалева и есть Россия Павла Грачева...

Есть и "демофобия" - страх либералов-западников перед "86%" - пронизанных верноподданническими и имперскими комплексами традиционалистскимимассами. Но подменять страх перед имперской политикой Кремля и авторитарным менталитетом народа — враждой к русским как этносу — это довольно подлый приемчик.

Никакому геноциду русские в Украине не подвергаются. В Донбассе идет военно-политический конфликт, который я не могу назвать гражданской войной, поскольку он не является спором об общем будущем в одном государстве. Изначально это был конфликт между многонациональной украинской политической нацией и теми, кто захотел стать частью "Русского мира" - тоже многонациональными. При этом я вывожу за скобки российскую государственную и частно-государственную интервенции. Как вывел бы за скобки присутствие интербригадовцев, советских военных, чекистов и политсоветников - с одной стороны, и немецкие и итальянские контингенты — с другой, при описании основы конфликта в Испании 1936-39 годов.

С обоих сторон линии фронта в Донбассе стоят русские, украинцы и евреи — все они граждане Украины. Дальше началась идеологическая коррекция национальной идентичности. Это как в США три четверти века назад: президент Рузвельт и генерал Эйзенхауэр — это американцы с немецкими этническими корнями, а поклонники Гитлера — немцы, проживающие в США. Поэтому гибель вооруженных формирований "ДНР/ЛНР" и мирного населения этого "степного Сектора Газы" при сражениях с армией украинской нации никак не может быть геноцидом.

С термином "геноцид русского народа" надо вообще обращаться очень осторожно. От Орды равно страдали территории и нынешней РФ, и нынешней Украины. А в последующий период основные потери русские несли именно от действий своих же правителей. Только Гитлеру удалось сравняться с Лениным и Сталиным в размахе человекоистребления русского народа. Именно поэтому совершенно невежественно именовать русский народ "народом-жертвой". Я бы согласился считать народ жертвой, если он подвергается преследованиям не только со стороны завоевателей, но и террору со стороны собственных правителей. Разумеется, кроме того варианта, когда жертва больше всего обожает именно своих палачей и презирает тех, кто пытался отказаться от палаческих политических технологий. Очевидно, что определение "народ-жертва" применим к евреям и палестинцам, армянам, тутси... Но никак не к современным русским.

Не могут русские называться и разделенным народом. Безусловно, границы РФ в декабре 1991 года рассекли ареал этнического распространения русских. Но за прошедшие четверть века многое изменилось. Русские в Белоруссии, странах Балтии, Южного Кавказа и Центральной Азии — это классические примеры диаспоры. Вроде армянского расселения на причерноморском побережье, в Ливане, в Париже и Лос-Анджелесе. Или десятков миллионов этнических китайцев (хуацяо) в Восточной Азии. После явной аннексии Крымского полуострова и неявной - "отдельных районов юго-восточной части Украины", как деликатно написали в минских соглашениях, а также массовой миграции русских из Украины в Россию, компактный русский ареал в Украине сильно уменьшился и численно, и территориально, и сейчас приобретает все признаки диаспоры. Тем более, что очень значимая часть этнических русских Украины осознанно предпочла Украину "Революции достоинства" путинской империи. Точно также этнические немцы Эльзаса в 1791 году предпочли французскую политическую нацию подданству одного из немецких княжеств или империи Габсбургов. После объединения Вьетнама и Германии и взаимных этнических чисток в бывшей Югославии, к разделенным народам можно отнести корейцев, ирландцев, мексиканцев, палестинцев и албанцев, поскольку их исторический этнический массив разделен государственными границами.

Последний спекулятивный тезис — о якобы "стертой" русской национальной идентичности. Напротив, русские очень четко позиционируют себя от других этносов империи, имея неписанные, но от этого не менее обязательные критерии того, что требуется от нерусского чтобы быть признанным русским. Причем, эти критерии очень отличаются у северного русского субэтноса, где они весьма снисходительны, и у южного субэтноса [условно — Южный Федеральный округ], где они довольно строги. Речь идет о совсем другом — от отсутствии (или слабой развитости) русского национального самосознания, вместо которого имеет место самосознание имперское. Оба эти самосознания кардинально отличаются. Например, для подданного континентальной империи нормой является то, что ресурсы имперского этноса перекачиваются в пользу покоренных провинций, а выходцы из них формируют имперскую элиту. Главное — подданный континентальной империи искренне полагает себя строительным материалом державы и принимает все жертвы, которые от этноса требует имперская власть. А нация видит себя большой семьей и террор властей воспринимает как обескровливание своего рода. Здесь, кстати, проходит различие между правыми ("белыми") и левыми ("красными") националистами. Первые обвиняют большевизм и сталинизм в истреблении соплеменников (часто сваливая вину на происки инородцев в имперском истеблишменте), а вторые считают жертв коммунистической политики — необходимым фундаментом державостроительства. Посему причитания "соборных" экспертов о стертости русской идентичности — это, на самом деле, - сетования на недостаточное рвение широких народных масс в святом деле продвижении по планете "Русского мира".