С каждым годом ветераны все моложе и моложе, все толще и упитанней, все больше орденов, все громче байки про войну.
Становится хорошим тоном на каждом углу орать «Победа!», косвенно связывая её с единственным и непоколебимым гарантом, намекая, что вот если бы не он…
Я хорошо помню других ветеранов, ветеранов конца 60-х, 70-х годов. Тогда им было столько же, сколько мне сейчас, и главное, что их отличало от сегодняшних – упрямое не желание вспоминать войну, а уж рассказывать о ней, ну очень редко и в сильном подпитии.
Сколько раз, где-то в 79-м мы просили их надеть свои регалии, чтобы взять водку без очереди «Под тополями». В то время продавали с 11-ти, к двум могло все закончится. Ни разу, ни один… Так и стояли в конце огромной очереди, и нам приходилось своими прохиндейскими способами затариваться самим и им покупать водку к майским. Бывало, что и пили вместе, и я их искренне уважал за их удивительную скромность и не злобливость. Никого из них давно уже нет. Остались одни эти молодые долгожители. Смотреть противно.
Я хорошо помню железнодорожную баню конца 60-х. Огромная очередь, на улице деревянные пивные бочки, кран с паром и … калеки. Много калек, безногих, безруких, со шрамами по всей груди, калеки. Сосредоточенно мылятся, прыгают на одной ноге, сползают кто как с полка в парилке, изредка только: «Эй, пацан, тазик принеси…»
Много калек, и никто не спрашивал где их так, все было ясно – война.
Семьдесят лет, никого уже нет. Но если так дело пойдет, то к столетию не меньше дивизии ветеранов припрется на Красную площадь.
Что я еще помню. Помню безумные горбачевские очереди, потом безумная круглосуточная торговля «Ройялем» и водкой «Петров» в дешевых киосках на каждом углу, выкосившая, как в войну, многих моих ровесников. Сколько их погибли в той необъявленной войне 90-х.
Наверное, я тоже ветеран, ветеран вечной войны, которая идет в моей стране.
И в этой войне мы давно уже проср…ли их Победу. Ничего от нее не осталось, кроме разоренных деревень, да задыхающихся от неприязни городов. Ах, да! Ещё этих моложавых ветеранов.
***
В России черта возведут в святые папы,
Нарядят в царские одежды лопуха,
Разруху назовут переходным этапом,
Чтобы подальше от греха.
Облают злобно, в грязь втоптав, святого,
Поставят ложь свою ему в вину,
Бандита назовут героем снова
И демократией войну.
Войну с железной хваткою бульдогов,
Воров больших и мелких шулерков,
Против священников, врачей и педагогов,
Да обнищавших стариков.
Большевики в обуточках от Гуччи,
Со всем размахом лапотной души,
Жрут в кабаках, один другого круче:
«Официант, с шампанским поспеши!»
Секретари райкомов комсомола
И замполиты воровских малин,
Вши на бомже, толпятся у престола,
Им нечего делить – карман один.
Какая чушь, чего бы им не строить,
Капитализм ли, коммунизм, маразм,
Лишь только бы имущество утроить,
Да на трибуне испытать оргазм.
Я сам давно запутался в названиях,
Социализм во френче, в сапогах,
Не развитой, в истошных завываниях,
В долгах, в шелках кирзовых и врагах.
Остепеняясь, он, отряхнув от пыли,
Ходил в плащах, огромных, как гробы,
Но ту же пирамиду возводили
Все те же упоенные рабы.
Вдруг, все перевернулось в одночасье,
Свобода для народа? Не темни,
Холопу жрать – единственное счастье,
Раз так, впрягайся в лямку и тяни.
Ходи по кругу, ломовая лошадь,
А чтобы не кружилась голова,
Закрой глаза и думай о хорошем,
И рот закрой, мы подберем слова.
Как не читай, средь вывесок плутая,
Одна лишь суть наружу прет, видна -
В России много лет идет слепая,
Кровавая и страшная ВОЙНА.
В. Рылов «Страсти»