Картина вохрой
Илья Мильштейн, 06.03.2015
Из журнала «Грани».
"А в этой камере, - бывший надзиратель лязгает ключом, и дверь открывается, - сидели бандеровцы. Ох и намучились мы с ними!" Дедушка стар, но еще крепок, и в слезящихся его глазах на самом донышке стынет такая любовь к Родине, что дети ежатся. Дедушка ничего не забыл, все помнит, особенно про бандеровцев, которых он караулил долгие годы. Усадив школьников в кружок на цементном полу, он долго рассказывает им о нелегком труде работников ГУЛАГа, о друзьях-товарищах, с которыми довелось служить, и о врагах народа, которых довелось стеречь. Дедушка говорлив.
Бывает, что лета к суровой прозе клонят, но здесь другой случай, по-своему уникальный. К суровой прозе клонят сообщения с новостных лент, а также отдельные нюансы, которые столь живописны, что не поддаются описанию средствами рутинной журналистики. Тут необходимо художественное осмысление происходящего, и непременно в стиле разнузданного социалистического реализма, то есть а-ля Владимир Сорокин.
Кроме того, мир новостей хаотичен, и порой нелегко постичь, что означает то или иное событие, а здесь все прозрачно. Музей "Пермь-36" в прежнем виде самоликвидируется, и теперь старый лагерь наполнится новым, неожиданным содержанием. Место, где десятилетиями мучили людей, станет, как можно понять, неким информационным центром. Подрастающее поколение экскурсантов, посещая тамошние бараки, будет узнавать преимущественно о "технологии" правильного обращения с приговоренными. А кто об этом расскажет лучше, чем бывшие вертухаи?
И если дать волю фантазии, то можно вообразить себе совсем дряхлых, но очень умудренных опытом эсэсовцев, проводящих экскурсии в Майданеке и Дахау. Или седых камбоджийцев, повествующих о своих непростых буднях у той реки, где они скармливали людей крокодилам. А то и ветеранов "культурной революции", подробно рассказывающих о массовых убийствах в Китае, о технологии и методике.
Всякое приходит на ум, однако эти аналогии некорректны. В Германии, да и нигде такое невозможно, и в России до недавних пор опустевший концлагерь в Пермском крае был музеем политических репрессий. Местом поминовения узников. Сценой для проведения знаменитого фестиваля "Пилорама". Площадкой для документальных съемок, для немыслимых встреч и диалогов, и старый политзек, помнится, в каком-то фильме пожимал руку тюремщику, приговаривая: "А этот был ничего... далеко не самый худший", - и смущенный конвоир ласково глядел в пол, выслушивая похвалу. Еще год назад этот музей, единственный в своем роде, исправно функционировал, свидетельствуя о далеком и недалеком прошлом, о сталинской безымянной эпохе и о знаменитых политзеках брежневских времен.
Серьезные неприятности у создателей и энтузиастов "Перми-36" начались в мае прошлого года, и это так понятно, что даже наводит на мысль о разумности сущего. О гармонии, царящей в мире. О том, что в отношениях между обществом и государством пройден некий важный этап, что не могло не отразиться на судьбе музея и музейщиков. Ну в самом деле, если Крым наш, а враги народа, иначе говоря, иностранные агенты засели практически во всех НКО, то зачем он нужен, этот лагерь? И чему научат племя младое, незнакомое эти бывшие диссиденты, которые и сегодня, кто дожил, все сплошь являются пятой колонной в своей стране? Напротив, бывшие охранники, старые, заслуженные люди, которые еще полвека назад наклоняли и мучили пособников Бандеры, Тэтчер, Бжезинского и Рейгана, - кто, как не они, донесут нам истинную правду о сакральных советских временах во всем их исправительно-трудовом великолепии?
Все логично.
Сперва в Пермском крае возбудился местный коммунист Сторожев. Он бил тревогу, донося начальству о том, что этот "псевдомузей" является по сути своей "поддержкой... современных украинских бандеровцев-неофашистов, правящих бал сегодня на Украине". Его поддержали другие неравнодушные товарищи. Потом, как по команде, экспонаты музея подверглись уничтожению и распилу, что бы это ни значило. Осенью 2014-го сотрудники музея уже отбивались в судах от обвинения в "реабилитации нацизма". А потом, конечно, у начальства кончились деньги, ежегодно выделяемые из худого бюджета, да и как им было не кончиться, когда в ответ на возвращение Крыма Запад вероломно обложил Россию секторальными санкциями? Кончились деньги - кончается и музей, но свято место пусто не бывает, и окончательно реабилитированные граждане начальники, почетные пенсионеры и воспитатели молодежи, готовы заступить на вахту.
"Буковский, Орлов, Ковалев, Щаранский, Якунин, Лукьяненко. Еще этот - Василь Стус. Он здесь и помер". Дедушка загибает пальцы, молодея на глазах, и видно, что перечислять имена врагов, живых, умерших и погибших, он может еще долго. У дедушки зычный голос, и сам процесс распространения знаний среди учащихся доставляет ему заметное удовольствие. Дедушка помнит их всех, и про каждого из них, сионистов, агентов Госдепа и прямых бандеровцев, готов рассказывать часами, наводя ужас на школьников, приросших к бетонному полу. Да, это явно сорокинский рассказ, это триллер с непредсказуемым финалом, поражающим воображение, и в конце дедушка непременно должен сожрать детишек либо школьники учинят с дедушкой такое, что кровь заледенеет в жилах и станет как-то жалко его, ветерана. Заранее страшно, правда?
Однако действительность, как сказал поэт, еще кошмарнее, и если так дальше пойдет, то погонят отсюда и дедушку. Вежливо, украсив грудь на память каким-нибудь из нынешних орденов, но погонят. А на место его заступят вчерашние школьники, молодые солдаты и офицеры конвойных войск, подросшая смена ГУЛАГа, сотрудники ФСИН. Если так дальше пойдет, то на месте музея откроется политический лагерь "Пермь-36".
http://grani.ru/opinion/mitrokhin/m.238777.html
Привычка свыше
Николай Митрохин, 06.03.2015
Убийство Бориса Немцова потрясло российское общество. Трудно припомнить за последние годы другой подобный всплеск эмоций, вызванный актом политического террора. Демократическая общественность и оппозиционные политики немедленно сформулировали несколько версий. Они базировались на соображениях о том, кому убийство было выгодно, а также на том обстоятельстве, что преступление произошло рядом с Кремлем, в особо охраняемой зоне.
Разумеется, большинство комментаторов сошлись на том, что Путин не только несет ответственность за происшедшее как человек, создавший в стране атмосферу ненависти и поиска врагов, но и является наиболее очевидным заказчиком убийства.
Для меня в этой истории очевидно иное. Те представители среднего класса и интеллигенции, которых встряхнула смерть известного политика, не осознают, что в России за последние двадцать лет убийства по политическим мотивам стали нормой.
Те, кто пытался вычислить конкретных виновников (оставляя в стороне непосредственно Путина), довольно точно назвали как минимум несколько групп, которые могли пойти на убийство Немцова - потому что уже имели опыт подобного "решения проблем".
Немцов, крупный оппозиционный политик, сумел доставить неприятности многим.
В числе возможных убийц могли быть боевики "проекта "Новороссия", зарекомендовавшие себя актами террора не только в Донбассе, но и в Одессе и Харькове. Эта версия была высказана едва ли не первой - ведь Немцов готовил публичный доклад о роли России в происходящем в Донбассе.
Убийцами могли быть и "просто" русские неонацисты - которые уже успели отметиться убийствами федеральных судей, экспертов, адвокатов, антифашистов, не говоря уже о многочисленных гастарбайтерах или людях, причисленных к таковым. Некоторые из них активно привечаются властью в качестве участников и даже лидеров прокремлевских молодежных группировок, которые ориентированы на месть политическим противникам Путина. Немцов, один из самых видных либералов, при этом человек с еврейскими корнями, вполне мог стать для них очередной мишенью.
Заказ мог прийти и из Грозного: ведь Немцов неоднократно критиковал Кадырова и его клан, а те за обидчиками охотятся. Многие их противники были убиты далеко за пределами Чечни и даже России. Убирая "врагов", кадыровцы не стеснялись устраивать перестрелки на улицах Москвы, не говоря уже о точечных заказах, таких как убийство Анны Политковской.
Можно также вспомнить отставных спецов ГРУ и ВДВ, которые еще с середины 1990-х имеют зуб на сокращавших армию "демократов" в правительстве. Покушением на Чубайса их счет к "ельцинистам" не закрыт, тем более что его устроители были оправданы.
И, конечно, богатую почву для предположений дают расследованные случаи политических убийств, связанных с конфликтами на региональной почве. Галина Старовойтова, Сергей Юшенков, застреленный в 2002 году средь бела дня на Новом Арбате губернатор Магаданской области Валентин Цветков - все они стали жертвами регионального криминала, пробивающего себе путь в политику или большой бизнес. Активность Бориса Немцова в качестве депутата Ярославской областной думы также могла стать причиной убийства.
Таким образом, логичных версий слишком много, чтобы мы могли с уверенностью придерживаться какой-то одной из них. И место убийства в этой ситуации ни о чем не говорит. Можно поверить в то, что ФСО отключила все камеры у моста, а можно в то, что деньги на камеры давно разворованы. Можно счесть, что, стреляя рядом с Кремлем, убийцы хотели этим что-то обозначить, - а можно подумать, что они просто плохо знали город и после короткой слежки от "Эха Москвы" начали палить в первом же относительно пустынном месте.
Если оторваться от этих гаданий и политически мотивированных обвинений, встает вопрос: что теперь делать оппозиции на практике? И тут авторы многочисленных версий как-то не стремятся продолжить свою мысль. Фактически все надежды сейчас связаны со следствием - а оно между тем оптом изымает всю документацию и компьютерную технику, связанную с Немцовым.
Трудно сказать, найдет ли оно там угрозы от реальных убийц. И как различит их в хоре проклятий, которые каждый политик получает через интернет (да и по телефону) по пятьдесят штук на дню. На традиционные для уголовного розыска методы поиска исполнителей надежды больше. Тем более что те действительно не могли не "засветиться".
Однако какое будет доверие к результатам расследования? Получат ли суд и общественность убедительные доказательства виновности преступников? Будет ли следствие политически беспристрастно, когда начнет подбираться к заказчикам?
На все эти вопросы сейчас рано ждать ответов. Однако скажите: какой прок сначала обвинять Путина в преступлении, а затем пассивно ждать раскрытия этого преступления от работающих на Путина силовиков? Если политическая ответственность возложена на власть или даже власть подозревается в "заказе", то почему не создаются альтернативные общественные структуры, которые будут заниматься своим расследованием?
Ответ, на мой взгляд, может быть только один. Политический класс в России привык к тому, что в стране могут убить за политику. И что если уж известного человека убьют (а не ранят или искалечат), то тогда непосредственных исполнителей и, быть может, посредников, а то, бывает, и заказчиков следствие скорее поздно, чем рано, но найдет.
И с этой печальной реальностью ничего не поделать. Пока, во всяком случае, страна не будет "переучреждена" на новых принципах, исключающих столь "стоическое" отношение к политически мотивированному насилию.
Православная душечка
Я росла типичным советским ребенком - октябренком, пионеркой, комсомолкой. Но подспудно крепкая вера предков, наверное, жила во мне всегда. В доме были иконы, старинные богослужебные книги. А потом, когда начали рушиться советские идеологические устои, сама жизнь привела меня к вере, вернула в лоно православной Церкви. Нынешняя же работа - просто органичное продолжение моей активной жизненной позиции.
Нина Жукова, в прошлом инструктор ЦК КПСС, замминистра культуры РСФСР, ныне сопредседатель Союза православных женщин
Тов. Старовер очень похож на героиню чеховского рассказа "Душечка". Душечка жила сначала с антрепренером и говорила: мы с Ванечкой ставим серьезные пьесы. Потом жила она с торговцем лесом и говорила: мы с Васечкой возмущены высоким тарифом на лес. Наконец, жила с ветеринаром и говорила: мы с Колечкой лечим лошадей. Так и тов. Старовер. "Мы с Лениным" ругали Мартынова. "Мы с Мартыновым" ругаем Ленина. Милая социал-демократическая душечка! в чьих-то объятиях очутишься ты завтра?
Владимир Ленин. "Социал-демократическая душечка"
Олег Матвейчев, политолог, профессор НИУ - ВШЭ
(Об обращениях членов СПЧ в Генпрокуратуру и Следственный комитет с просьбой изменить меру пресечения Надежде Савченко )
У нас тогда тысячи и сотни тысяч человек начнут голодать по всей стране, для того чтобы попасть домой к маме, детям и жене под бок. Это совершенно абсурдное требование. Наши правозащитники являются защитниками геополитических интересов других государств и не имеют отношения к настоящему гражданскому обществу.
Ссылка