То, что российская армия понесла потери на Украине, наверное, не знают только в России, в общем-то всему миру это известно. Официально у нас потерь нет. И я думаю, что правительство, Путин в последнюю очередь признают то, что российская армия понесла потери на Украине. Потому что признать это значит официально признать, что мы агрессоры, что Россия совершила агрессию против Украины, ибо это получается вторжение регулярной армии на территорию другого государства без ведома и приглашения данного государства и война с его вооруженными силами. На это, думаю, Россия в ближайшее время не пойдет. Это означает разрушить всю нашу, так скажем, лживую концепцию отношения к Украине - «мы друзья, мы рады им помогать, а вот они не хотят, они такие и сякие».
Получается довольно подлая картина, потому что российские солдаты и офицеры, воевавшие и погибшие на Украине, причем неизвестно за что, выходят как бы ничьи. Их нельзя похоронить с воинскими почестями, их хоронят тайно, а родным говорят, что они погибли на учениях, скажем, в Ростовской области или добровольцами уехали на Украину. Если их оформят добровольцами, это вообще будет довольно подло, потому что военнослужащий не может уехать в отпуск, не известив начальство о том, куда он едет. Вот так взять и уехать значит нарушить устав, воинскую дисциплину со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Правду мы все равно узнаем, потому что как с Афганистаном получается: никаких официальных сообщений в то время не было, но все же знали, что привозят груз-200. Во многих населенных пунктах, и у нас в Коми, появлялись эти могилы солдат, погибших в Афганистане. Думаю, сейчас люди просто не хотят в это верить, это разрушает представление о России как о миролюбивом государстве, для которого мир дороже всего. Мы охотно верим в светлые идеалы.
Самое печальное в том, что этот конфликт вполне может продолжиться. То, что сейчас творится в Донбассе, миром назвать нельзя. Это, в лучшем случае, зыбкое перемирие, потому что вооруженные формирования сепаратистов никуда не делись, не рассосались. Они не выведены, они не сдали оружие, они существуют. И пока они будут существовать, там мир невозможен. Донбасс повис как бы между небом и землей: он вроде и не украинский, потому что там нет украинской власти, и вроде не самостоятельный, потому что там нет никакой другой власти. Ведь та власть, которая там существует — это не власть, это контроль за территорией. Что будет дальше? Как это зыбкое состояние нарушится, никто сказать не может. Многое зависит от России, от того, будем ли мы дальше ковырять эту рану. Можем ли мы залечить ее, хотели бы мы это сделать — очень большой вопрос. Потому что нашему руководству в России выгодно такое вот пограничное состояние «ни нашим, ни вашим», с тем, чтобы регион, дававший более 10% ВВП Украины, был как можно дольше в разоренном состоянии.