Впервые я столкнулся с темой "украинского языкового засилья" в 90-ые. Наша христианско-демократическая организация в Москве как обычно делала что-то гуманитарное. В политику тех времен мы встроиться не сумели, может оно и к лучшему.
Так вот пришел к нам мужчина из Одессы. С юным сыном. И жаловался на украинской засилье в русском городе Одесса. Я, да и не только я слушали его с вниманием, сочувственно. Правда, говорил он как-то долго и шумно, и так настаивал на внимании к нему, желая непонятно чего, что это уже и утомительно становилось. Он говорил так, словно мы и есть Президент РФ, Дума и весь русский народ, который непонятно что должен сделать для его счастья, причем немедленно.
Но его пафос защиты русской культуры привлекал неотразимо. По крайней мере меня. Я уже разговаривал с ним один. И, слыша его жалобы на трудности изучения русской литературы и Пушкина стал вворачивать, непроизвольно, в речи какие-то цитаты из классиков. Тогда я помнил стихи гораздо лучше, чем сейчас.
Его лицо стало меняться. Он явно не понимал, к чему это я и о чем. Мне было неловко, я не планировал становиться экзаменатором. Сказать вслух: "да прежде чем государственную политику менять ради того, чтобы твоему сыну легко было Пушкина учить - ты бы сам поэта почитал. С сыном вместе" - мне было еще неудобней. Чувствуя все же взаимную неловкость мужчина грубовато произнес: "не понимают меня и в России. Ну, уеду во Францию к родне далекой!". А я задумался. Что-то вроде "не все такое, каким кажется", - вертелось у меня в голове.
Более забавная беседа случилась у меня в Закарпатье, в нулевые. В интернет-центре городка-деревни, села Берегово (между прочим, ровесницы Москвы), откуда видна Трансильвания, урочище Дракулы, я познакомился с дамой под пятьдесят. Она набирала что-то на соседнем компе и вдруг разразилась жалобой на украинский язык. По южному темпераментно, без угрюмства. И так она ненавидит эту глупость, язык этот и сяк. Я немного удивился.
Выяснилось позднее. Ее сын служил в армии. Одновременно он продолжал учиться в ВУЗе. И слал ей курсовые работы, рефераты. Она переводила его тексты на нелюбимый украинский и слала в ВУЗ. Там принимали только государственную мову. Глупость, конечно.
Но женщина-то была не глупа. Она прекрасно понимала, что в России ее сын не мог бы служить и одновременно учиться. Это придавало ее злобствованиям комичный и для нее самой характер. Она одновременно ругалась и сама же смеялась над своими ругательствами.
Еще про украинский язык. О чем не говорилось вслух.
Я на Украине да и в ЖЖ не раз раньше спорил с украинцами. О языке. Это ведь даже и комичной глупостью казалось, что русский язык - не государственный. Что его как-то ограничивают, то есть не ограничивают, но... Словом, ясно о чем можно было спорить.
Мои образованные друзья (кстати, с западенцами и даже урожденными "хохлами" я по-моему и не общался, скорее мои собеседники были этнически интернациональные патриоты Украины) очень вежливо уходили в детали, красноречиво разворачивая передо мной те или иные стороны темы. Я удивлялся, как лихо они проскакивают логические несуразности. Иногда спорил, а иногда - нет.
Дело в том, что в потоке чужого красноречия я слышал, на лбу читал совсем другое. Простейшую мысль.
"Да если мы введем русский язык как государственный, то Россия-Москвия нам совсем житья не даст. Задушит братскими объятиями насмерть. У московитов ведь так - всюду где береза - там Россия. Где говорят по-русски - Московия. Говоря по украински мы хоть как-то от этой орды отгораживаемся. Ты лично, конечно, нам зла не желаешь, но ты же не можешь эту орду остановить. Мова для нас - условный сигнал, пароль, как меж самолетами есть сигнал: свой-чужой".
Я слышал это. И отчасти ценил, что собеседник тактично вслух это не произносит. А отчасти думал - неужели они в самом деле так думают, как я слышу?! Ведь это же очень глупо. Даже из-за Крыма Россия особо не волнуется. А уж бояться какого-то военного вторжения - чушь собачья".
Что ж. Я был не прав. А мои собеседники правы. А сегодня русский ветер дует не с митингов Дугина. А из Киева.