Напомнил мне праздник Перуна, отмечаемый иЗстари 2-го августа, об одном старом рассказе-были.
...Служить бы сегодня Ваньке в ВДВ, да видно не суть-бо.
_____________________________________________________________
Гыбыд-Вань или «Екуня-Ваня!..»
Дядька Василий – старший брат моего отца был развеселый голубоглазый мужик с неподатливым вихром волос и прямым профилем носа как у Александра Македонского: ему что на гармошке ночь-напролет деревенских девок и парней тешить, что с утра на тракторе поле лихо распахать, что поллитровку наспор враз осилить и не захмелеть… Легко!
И с детишками он возиться любил – как-то раз усадил меня в чистом поле за руль нового «Беларуся» (а было мне лет 5-6) и дал от души порулить… Потом я всю ночь из кабины трактора (или воображаемой "ракеты"?)), пригнанного в конце дня на семейное подворье, не хотел вылезать... Наверно в удобном кресле водителя мне мечталось, что буду я то ли трактористом-комбайнером, то ли в космонавты подамся. К слову сказать, через год меня определили в 4-ю среднюю школу имени Юрия Гагарина, на чем, собственно, мои фантазии о космосе счастливо и закончились.
Так вот, по рассказам дяди Васи (подтвержденным впоследствии полностью моим отцом) был у них двоюродный старший брат, причем звали его за огромный рост и невероятную силу Гыбыд-Вань.
Это был единственный ребенок в семье тетки Матрены (в замужестве Косолаповой) – шустрой и веселой старшей сестры моей бабушки-Натальи, которая славилась на всю деревню шутками-прибаутками и своей неутомимостью в любом деле.
Гигантских размеров Гыбыд-Вань был абсолютно незлобив, добр своим огромным сердцем теленка и порой даже беспомощен.
С высоты своего роста он словно не обращал внимания на мелкие колкости в свой адрес и переносил все выпадавшие на него неприятности, наверно, как слон, всегда ровно и стоически. Но как-то его сильно обидели мужики в соседней деревне Талица на переправе, так он, взяв наперевес шест и, не размахивая им, чтобы не дай Бож никого случайно не зацепить и не зашибить, запросто столкнул шестерых крепких мужиков-обидчиков в реку. Туда же полетела груженая телега и едва лишь лошадь зацепилась сбруей за ограду моста…
Бабы на мосту заблажили в крик и заверещали - «Екуня –Ваня!..»
С тех пор повелось, что как только со стороны Гыбыд-Ваня были невольные неловкости, причинявшие неудобства другим, его упоминали в рассказах не иначе как "Екуня–Ваня".
К особенностям Гыбыд-Ваня в своих воспоминаниях дядя Вася уважительно добавлял следующую подробность – тот никогда не останавливал мотор трактора обычным способом, а зажимал между своими пальцами-«сардельками» концы свечей, отчего двигатель моментально глох, а он сам получал невероятное удовольствие.
Бывало, когда в деревне отмечался праздник и разгулявшиеся мужики начинали тузить друг друга, а затем и кого попадя (порой доставалось и единственному на околоток милиционеру), для их успокоения всегда вызывали Гыбыд-Ваня. Одно его присутствие плотно наполняло избу порядком (в прямом и переносном значении) и делало пьяное сопротивление ему неуместным и, по-сути, невозможным. - Против Гыбыд-Ваня не попрешь!
И, наконец, только его признавала за авторитет неразлучная троица удалых братьев Гущиных, способная поставить на уши всех односельчан и державшая в страхе соседние деревни: Гыбыд-Вань сгребал недюжих парней в пучек одной рукой и учил правилам уважительного общежития с миром другой.
Но была у парня одна беда… девки под ним дух теряли. Не досмерти, конечно, но пугались сильно и… замужества за ним побаивались. И это стало серьезной и неразрешимой проблемой для сватовства – никто не хотел за него идти. А у парня между тем начались припадки и заезжий фельдшер указал матери на то, что пора мужику остепеняться – заводить семью. Тетка Матрена с трудом нашла для сына одну девушку с необходимыми качествами в дальнем селе, но… из-за работ по хозяйству, посевных-уборочных и т.д. сборы со свадьбой затянулись и…
…На Ильин-день большое сердце Гыбыд-Ваня не выдержало пустоты одиночества.
Не заступился за него и "небесный заступник" Илья-пророк, не удержал...
Огромное и лишенное жизни тело с трудом вынули из туго затянувшейся на богатырской шее петли.
Эх,...Екуня–Ваня!...» - так с глубокой грустью вздыхал в конце своего воспоминания-рассказа о Гыбыд-Ване тракторист дядя Вася.