Поток информации уже давно перестал для меня носить форму информации. Все потоки информации теперь у меня выглядят только как мотиваторы и демотиваторы. Вчитываешься в любой текст, вглядываешься в любую передачу, вслушиваешься в любую радиопередачу и начинаешь искать мотивирующие и демотивирующие признаки.
При этом я замечаю, что люди делают это все как осмысленно, так и неосмысленно. Люди концентрируют у себя в блогах информацию высокой демотивации и сами же потом над этим плачут и психуют. Или наоборот — люди набирают информацию мотивирующую и тут же сами входят в полных восторг и раж.
Люди хотят слушать лишь то, что они хотят слышать. Как обыкновенное животное, мы, чтобы не свихнуться, ведем жесткий отбор той информации, на которую нам надо делать стойку. Мы не хотим рисовать картину полностью, мы не хотим слышать все стороны, мы не хотим замечать все: и плохое, и хорошее. Нам важно, чтобы наши убеждения остались с нами, а потом дело даже не в тех, кто создает бред, а в тех, кто заказывает этот бред по поводу события. А бред заказываем мы сами. Мы сами хотим, чтобы все выглядело либо черным, либо белым. Мы сами хотим рыдать от ужаса и плясать от восторга.
Надо понимать, что мы выглядим в этой ситуации, как дети. Мы продолжаем, в силу культурной традиции, верить в слово и воспринимать его так, как нам это нужно воспринимать. Мы никак не хотим посмотреть на слово до того, как оно вылетело из чьего-то рта, мы не хотим смотреть на слово в момент его звучания, мы не хотим осознать всего контекста звучания слова. Нам проще услышать слово «фашист» и рисовать дальше образ, нужный нам. Заполнять это слово своими образами и ждать нового наполнения наших схем и наших конструкций. Мы не хотим ничего перепроверять, мы не хотим ничего слышать так, как оно было задумано произносящим.
Нам кричат: «Не верьте тем-то и тем-то, не верьте — они врут». Да, говорим мы и тут же в это верим, хотя не мешало бы проверить источник этого заявления о недоверии. И не удивительно, что при всем осознании мы тут же верим и тому источнику, в лживости которого нас убеждали. Мы, как малые дети, не хотим критиковать. Мы не хотим войти в культуру, которая не воспринимает слово самое по себе, а которая понимает всю испорченность произнесенного слова. Нам проще жить не в своем сложно сконструированном мире, нам проще жить в мире построенном из чужих слов, воспринятых так, как нам удобно было услышать их.
Мир не таковой, как о нем говорят, и не таков, каким мы его хотим видеть. Не поверите — мир сам по себе.
А потому — давайте перестанем верить. Если кто-то мне рассказывает и мне становится страшно, я понимаю, что меня хотят испугать, и я ищу основу этого испуга. Тут же я понимаю, что где-то кто-то сгустил краски. Если кто-то мне рассказывает, и мне становится легко и весело, я понимаю, что меня кто-то хочет успокоить и так же сгущает краски. Я должен найти эти сгустители для страха и сгустители для радости. А потом уже конструировать нечто свое, без этих придыханий и передергиваний.
А дальше, я должен успокоить там, где обостряют, и возбудить там, где хотят замылить, затереть. Да, да, я так же работаю тем же мотиватором и демотиватором. Но каждый раз, успокаивая и возбуждая, я вглядываюсь в собеседника, пытаясь найти родственную душу, которая так же мучается, так же угнетена этим состоянием веры в слова. Я ищу тех, кто живет в культуре неверия, тех, кто понимает всю силу слова в современной жизни России и понимает, что дело не во лжи или правде, в том, что информация — это про другое, это про две педали в нашем мозгу: педаль мотивации и педаль демотивации. И что бы мы ни говорили, мы тут же начинаем нажимать на педаль либо газа, либо тормоза. Какими бы мы объективными ни были, педали всегда две. И наша задача — вовремя снять ногу с педали тормоза и переставить ее на педаль газа или перебросить ее опять на педаль тормоза.
А тот, кто в этой сумасшедшей гонке ищет правды, находит лишь удобный ему демотиватор.