В последние месяцы поневоле приходится наблюдать за палитрой эмоций по поводу Украины. В этой палитре отчетливо различима одна из главных красок. Это страхи. Их подпитывает пропаганда, которая спекулирует на недостатке информации. Поскольку я оказалась свидетелем начала восточноукраинского кризиса в Харькове и две недели жила в Киеве в начале мая, картина украинских страхов стала более ясной для меня; а русские страхи прекрасно видны уже давно.
Напомню, что первые страхи русских по поводу Майдана были связаны с угрозой потери стабильности. Представление о нестабильной Украине переносилось на Россию; в крайних формах страхи достигали фантазий "Майдан под стенами Кремля", свержение Путина, экономический коллапс и общий хаос вплоть до гражданской войны. Падение курса рубля, трудности для бизнеса, возможность закрытия границ, ограничение свободы перемещений – распространенные страхи среднего класса. Приближение войск НАТО к российским границам при уходе Украины в Евросоюз (хотя в реальности до этого слишком далеко) – еще один аргумент (на самом деле – страх) русских майданоскептиков. Не говорю здесь о психологическом комплексе превосходства над украинцами, за которым стоит страх потери идентичности: как это младший брат оказался успешнее старшего в деле свержения коррумпированного правителя?
Одна из главных страшилок для русских – это фашисты, бандеровцы, "Правый сектор" (запрещенная в РФ экстремистская организация – прим.ред.) и лично Дмитрий Ярош, визитки которого обнаруживаются в таких экзотических местах, что Ярош должен бы стать Бэтменом для их распространения. "Правым сектором" российские средства пропаганды называют всех бойцов самообороны и всех сторонников независимой Украины, уличные акции которых становились предметом столкновений на Востоке Украины с начала апреля. В наличие демонических сил "Правого сектора", который разжигает войну, верят и сторонники сепаратизма в Восточной Украине. Однако кровавая история Одессы – не происки фашистов и "Правого сектора", это результат неконтролируемой глупости лидеров обеих сторон и бездействия силовиков, плюс наличие боевых отравляющих веществ в Одесском доме профсоюзов. Чудовищные фотографии оттуда – умелая, циничная фальсификация, полуправда, информационный вброс, игра на недостатке информации. Вот это по-настоящему страшно. Это сделано для того, чтобы страх и ненависть в обоих обществах, русских и украинских, вырос. Страх и ненависть ведут к нестабильности. Нестабильными обществами легко манипулировать. Рыба хорошо ловится в мутной воде.
Для украинского среднего класса страхи, связанные с проблемами экономики и личными свободами, – постоянный фон последних месяцев. Однако первым страхом для украинцев сейчас является российское военное вторжение в центр страны. Даже самые психически устойчивые киевские собеседники (за две недели в Киеве я встретилась с вполне релевантным для небольшого социологического опроса количеством людей) задают себе вопрос: когда же Путин начнет бомбить Киев? Источник этого страха – российское военное присутствие на Востоке Украины, поддержка сепаратистов. Украинцы уверены, что Россия ведет против них локальную войну скрытого типа (голландский военный эксперт Франк ван Каппен назвал ее "гибридной войной"), и боятся ее распространения.
Страх за собственную физическую жизнь, семью и детей – то, что отличает Украину от России. Даже на мирных украинских территориях война – это реальность, а не картинка из телевизора. Для украинцев характерен страх того, что правительство слабо, не контролирует ситуацию и "бросило" свое гражданское население, не способно обеспечить неприкосновенность человеческой жизни, решить вопросы безопасности.
"Правого сектора" в Киеве не боятся, его офис находится в начале Крещатика, его эмблематика – фрагмент обычной городской жизни, как и палатки Майдана; обывателей скорее раздражает то, что люди, остающиеся на Майдане, – социальные маргиналы, которые нашли себя во время революционных событий, а теперь напоминают собрание полубомжей, от которого неизвестно чего ждать.
Еще один важный бессознательный страх и русских, и украинцев, даже тех, кто принимал участие в событиях Майдана: конспирологические идеи о мировой закулисе, теория американского и европейского заговора. Якобы Майдан был спонсирован Западом для дальнейшего контроля над Украиной, вывода ее из-под российского влияния. У украинцев Россия включена в конспирологическую сеть как мощная мировая держава, Украина предстает игрушкой Америки и России. Если сказать просто, этот тип страха относится к области потери личного контроля над своей жизнью. Это отсутствие доверия к самостоятельности "другого" у русских и самостоятельности как таковой у украинцев, отказ признать, что твои усилия были не напрасны и должны со временем привести к тому типу общественного договора, за который стоял Майдан. Но даже если ты живешь в схеме всеобщего заговора, это не основание чувствовать себя жертвой.
Продолжая зону конспирологии и страхов: почему западные лидеры не испугались Путина, когда он получил добро на военные действия от Совета Федерации, почему они не стали улещивать и задабривать его, использовать другие манипуляции? Вероятно, потому, что Путин для них – не муж-садист и даже не глава совета директоров; его считали одним из членов клуба политического партнерства. Сейчас видно, что европейские лидеры боятся потерять экономические договоренности с Россией. Но страх – плохой советчик в переговорах.
Русским надо бы бояться не Украину, а своего правителя. Политические и военные механизмы, при помощи которых Крым стал "нашим", делают крайне проблематичным политическое партнерство не только с Европой и Америкой, но и со всем миром. Это крайне архаичная модель геополитического поведения, которая угрожает новыми степенями нестабильности для жителей России. Именно этого боятся те, кого агрессивное большинство называет "пятой колонной", – они просто дальновиднее. Боятся ли они изоляции внутри общества? Думаю, этот страх есть. Но он легко преодолим человеком с опытом жизни в Советском Союзе.
Страх, опасения, неуверенность могут стать на некоторое время жизнестроительным принципом и для отдельного человека, и для общества: выбирается охранительный режим, режим недоверия к партнеру, закрытые модели поведения. Страх закрывает людям возможности думать и решать. Ресурсы освобождения, выхода из конфликта следовало бы искать не в зоне страхов и зависимостей, а в зоне рациональности и профессиональных знаний.