Сегодня 11.05.2014
Печальный факт состоит в том, что в этом конфликте идей Россия, как никогда, одинока. И, похоже, обречена на усугубление одиночества. Во всяком случае, к этому тянет ее руководство, заинтересованное в сохранении власти. Не видеть, не слышать, не понимать — горькая судьба страны в ближайшем будущем. Иначе уже нельзя: если вдруг прозреем — развалимся от горя, стыда и скрытых до поры взаимных претензий.
А если не прозреем — то развалимся от других, более приземленных хозяйственных причин. Попозже, но надежнее.
Другой печальный факт состоит в том, что игра, первоначально затеянная Путиным с целью вовлечь Украину в сферу влияния России и в Таможенный союз, привела к прямо противоположному результату. Никогда прежде наши два государства так не враждовали — вплоть до балансирования на грани войны. Перейти эту грань с прямым вводом регулярных войск на юг и восток Украины Россия пока не решается. И, скорее всего, не решится. То есть взять Украину не удалось ни добром, ни силой. Тогда о чем скандал? Только об имидже и сведении счетов.
Об очевидном геостратегическом поражении на украинском направлении, как и вообще о заметном ослаблении конструкции Евразийского союза в телевизоре, естественно, ни гугу. Хотя информационный вакуум вокруг минского саммита, где Лукашенко и Назарбаев вежливо увильнули от поддержки вторжения, говорит сам за себя. По всем правилам пропагандистского искусства в ящике просто сменили набор слайдов, повернув дело так, будто локальная удача в Крыму (насколько это можно на самом деле считать удачей — вопрос отдельный) важнее, чем небывалое поражение не только по украинскому, но и по всему европейскому вектору. Да нам не больно-то и хотелось!
Впрочем, для целевой аудитории это работает отлично. Хотя вряд ли продержится больше года-двух. Беда в том, что эта стезя подразумевает системную дебилизацию населения, изоляцию от актуальной информации, стирание коммуникативной памяти и быстрое сползание России к статусу страны-изгоя на обочине. Понятное дело, с нарастанием победной истерики, цензурой, преследованием инакомыслящих и, главное, неудержимым отрывом сияющих пропагандистских небес от грешной земли. С последующим неизбежным падением небес на землю: все-таки опять загнать немного поумневшее российское население целиком в советское стойло невозможно.
Даже сейчас около 20% граждан (около 22 млн человек) не склонны разделять восторгов большинства по поводу украинской политики российского руководства. При этом, как показывают данные Левада-центра, среди управленцев (как лиц, более информированных и приученных сопоставлять амбиции с амуницией) эта поддержка втрое ниже, чем в среднем по стране.
Иными словами, если бы ширнармассы побольше знали — они бы поменьше радовались. Отсюда «стратегия стабильности»: массам следует знать как можно меньше. Желательно, вообще ничего, кроме времени сбора участников первомайской демонстрации. Полный и окончательный «крымнаш» как форма цивилизационного извращения и эволюционного тупика: в нормальных условиях человеку все-таки свойственно любопытство и желание узнать побольше. Это необходимо, в том числе и с точки зрения борьбы за выживание. Но только не у нас!
Вот и Киев, который внезапно оказался заселенным американскими прихвостнями, фашистами и жидо-бандеровцами, мы уже многократно одолели по телевизору. Лишили энергетических ресурсов, ввергли в пучину нищеты и экономического коллапса. Теперь сидим, с чувством глубокого удовлетворения ждем, когда они приползут с повинной, хлебнуть братского газку на халяву…
Чтобы понять, как далеки эти величественные бредни от действительности, нет способа лучше, чем слетать в Украину и на все посмотреть своими глазами. Предлагаю несколько простых наблюдений и соображений по итогам поездки в зону конфликта.
1. Путинско-дугинская Новороссия не то чтобы приказала долго жить, а хуже того — даже на свет не появлялась. Чисто виртуальная конструкция, изображенная на карте для удовольствия патриотической общественности. События, которые эти добрые люди наблюдают, погрузив голову в ТВ-ящик, в действительности имеют место на ограниченных территориях, в основном Донецкой и Луганской областей. Гастроли вооруженной художественной самодеятельности идут по кругу: Славянск, Краматорск, изредка Мариуполь. Константиновка ненадолго всплыла; Луганск; Красный Луч; опять Донецк. Порой удается подхалтурить в Харькове или еще где-нибудь — но без аплодисментов.
По замыслу главного режиссера, российские зрители должны верить, что любовь к путинскому режиму полыхает по всей русскоязычной Украине, включая Харьковскую, Днепропетровскую, Запорожскую, Одесскую, Николаевскую и Херсонскую области.
Нет, не полыхает. Наоборот, показатель негативного отношения украинцев к Путину к майским праздникам вырос с 40 до 75%. В России, конечно, этого не знают. Если бы уважаемые телезрители обладали способностью хоть ненадолго вынимать голову из ящика, они бы, возможно, задумались: а почему там совсем нет сюжетов, к примеру, из Запорожья или Днепропетровска, не говоря уж про Сумы и Кировоград?
В Харькове митинги в поддержку федерализма, сепаратизма и России (в глазах горожан это примерно одно и то же) собирают на порядок меньше народа, чем в поддержку суверенной Украины. На самой большой (говорят) площади Европы, у ног темно-серого Ленина кучки товарищей с красными или черно-оранжевыми флагами выглядят откровенно грустно. Скорбный разрыв в массовости пророссийские активисты пытаются компенсировать лихостью, нападая на массовые украинские шествия с арматурой, бейсбольными битами и цепями. В последнее время все чаще и с огнестрелом. Нельзя сказать, чтобы харьковчане были этому рады.
Главное, опять чисто пиар-стратегия: нападаем, бьем, стреляем, убегаем. ТВ-картинка есть, народу куча, кто за кого — черт разберет. А нам, кроме картинки, ничего и не надо! Трюк неплохо работает для российских потребителей, но в Украине популярности его изобретателям никак не добавляет. Народ, наблюдая провокационный беспредел, — понемногу закипает. И вовсе не от горячей любви к путинской России.
2. Информация — страшное оружие. Я ехал в Украину с инстинктивным ожиданием увидеть депрессивную преддефолтную страну с агонизирующей тяжелой индустрией 50-х годов. Что-то вроде наших Воркуты, Нижнего Тагила или Челябинска. И сильно ошибся. Киев, Харьков и Донецк — приятные современные города с чистыми улицами и всеми признаками неплохо развитой постиндустриальной экономики. Хорошо одетые дружелюбные люди. Дети в колясках, дамы с собачками, на улицах полно ухоженных современных автомобилей. То есть в данном конкретном случае ожидания, сформированные российским информационным фоном, оказались заниженными относительно украинской реальности. Нет, там с макроэкономикой далеко не сахар, но и вовсе не «ужас, ужас, ужас». Во всяком случае, пока.
Теперь о том же, но с противоположной стороны. Во время экономических дискуссий с харьковской элитой страдальцы из местной интеллигенции жаловались, что промышленный потенциал разбазарен, 200 тысяч человек позорным образом живут торговлей на Барабашке, «а вот в соседнем Белгороде душевые доходы в четыре раза выше…» У российских экспертов аж челюсть отвисла: откуда в четыре раза?!
Оказывается, если взять «реальный» валовый продукт да разделить на численность населения, то как раз и выйдет четырехкратный разрыв. Ну тогда понятно. Во-первых, «реальный продукт» — чисто пропагандистское изобретение, основанное на странном советском убеждении, что «реальная» экономика имеет дело лишь с материальными сущностями типа чугуна и стали. А всякая там сфера услуг, финансовый сектор, разного рода нематериальные софты, коммуникации и прочее IT — сплошь империалистическое надувательство, специально выдуманное, чтобы принизить завоевания социализма.
С такой методологией вообще нет проблем загнать валовый региональный продукт Вены, Парижа или Нью-Йорка под плинтус в сравнении с могучей индустриальной Горловкой. Только при чем здесь экономическая «реальность»? Про то, что показатели душевого ВРП от показателей душевых доходов в принципе так же страшно далеки, как декабристы от народа, уж не говорим. Как и про то, что значительная часть постиндустриального хозяйства (тем паче харьковского) аккуратно держит доходы в тени, и ни по каким статистическим отчетам они не проходят. Хотя в реальной жизни успешно крутятся и функционируют. Вот и получается: Харьков как феномен экономической действительности живет и в целом неплохо себя чувствует, а как феномен социального восприятия бьется в тисках экономического кризиса и, того и гляди, отдаст богу душу.
Неосознанная предвзятость, заложенная информационным фоном, заставляет людей с нашей стороны слегка недооценивать украинские достижения, а людей с той стороны — слегка завышать российское благополучие. Ничего удивительного: коммуникативные фильтры всегда анизотропны. Когда у людей больше информации из разных источников, балласт предвзятости постепенно уменьшается. Это есть в Украине, и это правильно. В России этого нет.
Насчет моральных качеств и эффективности городского головы Кернеса в Харькове, кажется, никто иллюзий не питает. Тем не менее выстрел ему в спину вызывал остро негативную реакцию — просто потому, что это мерзко само по себе. Вообще, похоже, граждане Украины (в том числе этнически русские) как-то тихо-тихо, незаметно обошли нас в неформальном соревновании за право быть вменяемыми. Или это мы их обогнали в борьбе за право быть невменяемыми. Вроде налицо кризисная ситуация; самое время остервенеть, найти кого-нибудь виноватого и порвать ему пасть до самой задницы. Но нет, терпят! С одной стороны, вроде как слабость — провокаторов давно бы пора взять за жабры, а они свободно разгуливают со своим убийственным инвентарем. С другой стороны, это же удивительное свойство громадян долго не позволяло лубянским стратегам спровоцировать их на прямое ответное действие. Как-то слабо они отзывчивы на провокации.
Те, кто организовал покушение на Кернеса, тоже надеялись взорвать ситуацию. Но не получилось. В Харькове не видно ни паники, ни хаоса. Скорее презрение, смешанное с отвращением.
3. То, что из телевизора выглядело как вопиющая слабость и трусость киевских властей, при ближайшем рассмотрении оказалось частью осознанной стратегии. И той же самой, несколько странной для нас политической культуры. Пока незнакомец не достал «калаш» и не начал палить направо-налево, нехорошо ограничивать его свободу действий. Плюс, конечно, огромная доза верховного конформизма. И слабости тоже. И корпоративного саботажа, смешанного с непрофессионализмом и нежеланием брать на себя ответственность: бог его знает, кто в итоге возьмет верх, а крайним в любом случае оказаться неохота. Но есть в этом наборе причин и такой фактор, как осознанная сдержанность.
В общем, при конкретном наблюдении в коктейле опять оказалось больше ингредиентов, чем мыслилось издалека. И смешаны они в другой пропорции. Нам же по телевизору представляют не весь состав напитка, а лишь одну фракцию, зато тройной возгонки. Действительность, мягко говоря, сильно отличается.
4. В Луганской и, особенно, Донецкой областях управленческий корпус более чем наполовину (в офисе губернатора Таруты говорят: на 90%) состоит из прикормленных людей Януковича. От депутатов облсоветов и городских мэров до милиции, СБУ, бизнес- и медиаэлит. Митинговые взвизги про люстрацию кадров упираются в чисто техническое ограничение. Это что, януковические менты, суды и прокуратура возьмутся люстрировать януковических бюрократов, бизнесменов и воров, с которыми парились в одной сауне и пилили один бюджет? Или, наоборот, — януковические воры, бюрократы и бизнесмены будут люстрировать януковических ментов, судей и прокуроров? Трудно представить такое в смысле конкретных управленческих шагов.
Естественно, в таких условиях Киев был вынужден долго терпеть донецкие эксцессы и сдерживать борзых пацанов из «Правого сектора», жаждущих дать ответку. То есть соблюдать женевские соглашения — раз; не давать формального повода для вторжения «миротворцев» — два; быть готовым, что выборы, возможно, придется проводить без двух мятежных областей — три; изо всех сил сдерживать расползание конфликта — четыре. И при этом еще глотать вполне правдоподобные обвинения в свой адрес касательно того, что в правительстве собрались в основном люди Юлии Тимошенко, а ей выборы ни с какого бока не нужны, ибо всем, включая ее, ясно, что она их проигрывает. Отчего нестабильность на востоке ей по большому счету на руку…
Короче, у странного долготерпения киевского руководства слишком много объяснений.
А если уж браться за АТО — то лишь после того, как товарищи из Донецка так достанут большую часть благонамеренных громадян, что те сами потребуют жестких мер.
5. В отличие от большинства украинского населения, рядовые борцы за Донецкую республику к люстрациям, наоборот, давно готовы. Ничуть не переживают: вот ужо придет революционный народ (в их лице) и люстрирует всех сразу к известной матери. При помощи и поддержке Путина. После чего наступит счастье и справедливость. У них вообще на редкость ясная картинка мира — как раз тот самый советский случай.
Сама республика по площади едва ли превышает 1 гектар. Сразу за периметром сквер, где горожане наслаждаются выходными. Классовая сознательность и революционная отмобилизованность масс на нуле. На Донецкую народную республику они ходят поглазеть, как москвичи на Белый дом в октябре 1993 г. До или после посещения зоопарка.
Как и тогда, герои сосредоточены на выполнении боевой задачи, мужественно держат оборону и двусмысленности своего положения не замечают.
— Вот вы горсовет захватили. А дальше что?
— Дальше будет ограниченный контингент в нашу поддержку. Осталось неделю продержаться, не больше. А там дело пойдет: Донецкая республика, Новороссийская республика, Украинская республика. Весь целиком Советский Союз! Ну, может, без прибалтов и Галичины…
— А без ограниченного контингента никак нельзя? Чтобы самим?
Тут от разных республиканцев, в зависимости от темперамента и образования, следуют разные варианты ответа, которые сводятся к трем основным линиям. Вариант первый: «Провоцировать приехал, да?! Подожди, мы скоро до вас доберемся!» Вариант второй: «Еще как можно без контингента! Только нас же сразу Америка задушит. И олигархи». Вариант третий: «А как же нас Путин бросит? Обязательно будет контингент!»
Дальше восстановления Союза мечты не распространяются. Там все будет хорошо. Что еще нужно человеку труда для счастья?
Очень искренние люди. В отличие от губернатора Таруты или Рината Ахметова, они ни разу не задумывались, откуда деньги и оружие у их суровых командиров и вдохновителей; почему им без препятствий позволяют перемещать свое шоу с площадки на площадку, и милиция в нужный момент всякий раз отворачивается, докладывая кому-то по телефону. Они верят, что это все идет снизу, от горячей народной любви к революции, к армии и лично к Путину. Историей, как известно, движут трудящиеся массы. Казалось бы, при чем здесь Янукович?
6. С другой стороны, медицинский факт состоит в том, что в соседних регионах, где Януковичем и его деньгами пахнет не так отчетливо, из революционных искр пламя почему-то не возгорается. Население косоротится. Элиты в лучшем случае держат нейтралитет и смотрят в сторону. Поэтому российская ТВ-картинка в поисках сюжетов про массовую поддержку вынуждена оперировать ограниченным меню, в основном глубоко провинциальной природы.
Очень закономерно: чем выше условный показатель столичности, тем меньше у гопников шансов на успех. Донецк выше Луганска, Славянска и Краматорска; Харьков выше Донецка; Одесса выше Харькова (если кто не согласен — дело оценочное); Киев выше их обоих.
Характерно, что примерно такая же география электоральной поддержки Путина, с учетом фальсификаций, которые тоже чем дальше от столиц, тем наглее: 99,8% в Чечне, 72% в Тамбове, 47% — в Москве. Конечно, здесь не линейная зависимость, а стохастическая тенденция с множеством привходящих факторов. Но главное понятно: Москва (а также Киев, Одесса, Харьков…) для Путина — плохо, а Тагил с «Уралвагонзаводом» или Чечня с академиком Кадыровым — хорошо. Нехороший знак: в конечном счете столицы всегда побеждают. А если, не дай бог, где-то временно побеждает провинция (Вандея, красные кхмеры или, допустим, сталинская чистка кадров с привлечением молодых талантов с периферии: Хрущева, Ежова, Берии) — то горе такой стране на поколения вперед.
Люди в Украине вряд ли об этом задумываются. Просто искренне удивляются, отчего граждане РФ так безропотно глотают самую тошнотворную ТВ-стряпню. Им трудно поверить, что медийное пространство и элиты России за годы путинского правления были благополучно опущены до уровня примерно между Нижним Тагилом и Чечней. Они все еще уважают Россию — по привычке. Но это проходит.
7. Кроме всего прочего, в Украине путинская бригада нарушила нетленную технологию захвата власти, разработанную еще тандемом Ленина—Сталина. У тех все было логично: сначала силовой захват исполнительной власти, уничтожение свободных выборов, независимой прессы, политических конкурентов и оппозиции. Почта, телефон, телеграф, все такое. Полная информационная изоляция. И только потом, когда страна лишена всех способов защиты и даже не может внятно пожаловаться из-за кляпа во рту, — самая сладкая часть процесса: вдумчивый, с чувством, с толком террор.
Здесь, — в отличие от Крыма, где изначально стояли войска ЧФ, и потому все удалось, — они вынуждены действовать наоборот. Грабеж и отстрел уже налицо, а интернет и СМИ еще не под контролем. Ну так же нельзя, товарищи! Все, у кого есть головной мозг и доступ к Сети, отчетливо понимают, кто жертва, а кто палач. И откуда он заявился со своими ПЗРК, противотанковыми орудиями, деньгами и камуфляжной формой. Это грубая политическая ошибка. По классическим канонам трудящиеся давно должны быть отрезаны от информации и взахлеб спорить, каким именно способом диверсионная группа НАТО («Правого сектора», жидо-бандеровцев, фашистов — нужное подчеркнуть) была заброшена в Горловку или Харьков с целью замучить депутата Рыбака, подстрелить мэра Кернеса или взять в заложники миссию ОБСЕ.
Вон в России, где СМИ были своевременно взяты под контроль, всё в порядке. А в Украине беда: путаница с последовательностью ходов привела к тому, что в Донбассе число сторонников вхождения в Россию за два месяца снизилось вдвое. Можно, конечно, не верить цифрам украинских социологов, которые говорят, что на апрель 2014 г. таких осталось лишь 18%. Но общая тенденция действительно вниз — это факт. В то время как в России — вверх, и это тоже факт. Вот вам еще разок о роли и значении важнейшего из наших искусств.
Люди, воочию наблюдающие действительность (а украинцы просто вынуждены ее наблюдать), на конкретном личном опыте убеждаются, что георгиевские ленточки, бейсбольные биты, заложники, пытки, оружие для террористов, запредельное вранье официальных лиц и хоровой крик «Россия! Россия!» — идут сегодня в одном пакете. Как бы горько и стыдно ни было это сознавать нормальному русскому человеку, не согласному опускаться до уровня серой вороны.
8. Самая большая Военная Тайна заключается в том, что история с Донецкой республикой растет не снизу, из народных масс, а сверху, из элитных разборок. Трудящиеся используются как недорогой расходный материал в борьбе за завоевание и укрепление власти номенклатуры. И опять: разве не удивительно, что в российской ТВ-реальности начисто отсутствуют шахтеры, вроде бы передовой отряд рабочего класса, краса и гордость тов. Зюганова? Кому, как не им, крепким пролетарским плечом поддержать Донецкую республику и бросить свое веское трудовое слово на весы Истории в споре о восстановлении СССР?!
Однако не видно шахтеров в телевизоре. Нет, стало быть, их и в обобществленной голове ширнармасс. Но ведь должны они где-то существовать, верно? Понятно, что по правилам путинской игры мы должны про них немедленно забыть и вычеркнуть из учебника истории вместе с картинкой, но ведь не у всех получается! Некоторым, на беду, втемяшилось в голову, что Донбасс — это где водятся шахтеры.
А все потому, что, в отличие от периферийного левацкого сброда и дворовой шпаны, у шахтеров есть свой профессиональный интерес, свой профессиональный союз и, соответственно, свой взгляд на вещи. Профсоюзу, прекрасно знающему об убыточности своей отрасли (в отличие от заполошных пропагандистов, орущих, что Донбасс всю Украину кормит), совсем неинтересно ссориться с работодателем в лице Ахметова. Тому, в свою очередь, неинтересно ссориться с Киевом, откуда отрасль ежегодно получает около миллиарда долларов дотаций. И тем более ему неинтересно идти под путинских пацанов, которые быстро и легко лишат его собственности и статуса.
Шахтеры, наравне с Ахметовым, отлично понимают, что в стране нефтегазовой иглы Донбасс с его дотационным «черным золотом» никому особенно не нужен. Они знают, что российские шахты в расположенной по соседству Ростовской области закрыты. Поэтому в море ТВ-страстей их угрюмое дело — сторона. Поэтому в Донецке, где населения под миллион, на митинги в поддержку бутафорской республики выходит максимум 2-3 тысячи горожан. Естественно, для такой приземленной действительности места в кадре РФТВ не остается.
9. Тех немногих, кто на востоке Украины все еще верит, будто вся эта история развернута ради русского языка, защиты народа от «западенцев» и еще для чего-нибудь этакого возвышенного, по-человечески жалко. Им предстоит болезненное разочарование.
Как и предсказывали некоторые вменяемые аналитики, никакая Красная Армия на подмогу к Донецкой республике не придет. Во-первых, потому, что Кремль понял, что Запад с санкциями не шутит и в случае прямого вторжения будет вынужден запустить третий и четвертый раунды. А не хотелось бы, когда экономика и без того в рецессии уже второй квартал кряду. Во-вторых, потому, что, в отличие от телезрителей, в Кремле за три месяца все-таки смогли осознать, что на востоке Украины их любят не так сильно, как на «Уралвагонзаводе». Армию будут встречать не с цветами, а с оружием. В-третьих, в изменившейся обстановке Кремлю совсем неинтересно сажать на закорки вздрюченную, погруженную в хаос элитных разборок, дотационную, а теперь еще и разоренную военными действиями территорию. Своей депрессухи хватает!
Нет, пусть лучше за восток несет ответственность Киев. Пусть они там друг друга отстреливают, чтобы у российского МИДа всегда был повод возмутиться нелегитимностью президентских выборов в Украине. Но Россия при этом должна оставаться как бы ни при чем.
Иными словами, возвращаясь опять к драгоценному советскому опыту, — войны (в конвенциальном смысле) не будет. Будет такая борьба за мир, что никому мало не покажется. Особенно Украине. В этой схеме Кремль воюет Януковичем, Янукович воюет деньгами; деньги воюют наемниками (местными, из Крыма, из Приднестровья, из России — откуда угодно) и оружием, купленным по случаю в сельмаге. Оружие стреляет, камеры снимают, комментаторы комментирует. Виноватым в итоге получается Киев. По крайней мере, для российского телезрителя точно. Ибо у кого камера, тот и решает, что входит, а что не входит в картинку мира.
Зачем при такой благодати лезть в Донецк с танками-самолетами и по факту принимать ответственность за то, что там творится? Совершенно незачем, дураку ясно. Так что напрасно простодушные защитники Донецкой республики со дня на день ждут «ограниченного контингента» и «выполнения интернационального долга».
У путинской России нет ни желания, ни политического интереса, ни, что самое главное, ресурсов, чтобы попытаться улучшить жизнь русскоязычной Украины. Однако на то, чтобы ситуацию ухудшить, ресурсов хватит с лихвой — благо дурацкое дело не хитрое и не дорогое, да и платит все равно команда Януковича.
Удобно и полезно поддерживать на теле соседа незарастающую язву, где в нужный момент всегда можно пошуровать кочергой. Чтобы оттянуть выборы. Или чтобы отложить транш от МВФ. Или задержать вступление в ЕС, не говоря уж про НАТО. Да и вообще, чтобы жизнь медом не казалась. Другим в науку.
На беду, при всех краткосрочных тактических выгодах такого положения, в стратегическом отношении оно для Путина все-таки проигрышное. Украина уходит еще дальше. Вместе с Европой. Крым и Приднестровье остаются зависимыми эксклавами под блокадой. Пробить к ним стабильный сухопутный коридор не получается. Имиджевые потери накапливаются. Летом начинается международный суд по иску ЮКОСа к России, где на кону 100 млрд долларов. У простаков, ждавших спасительной армейской инвазии, наступает похмелье когнитивного диссонанса и взрыв мозга. Трех месяцев не прошло, как надежный донецкий парень Янукович, который так искренне пекся о русском языке, — всех кинул, сбежал и в итоге оказался заурядным казнокрадом (намедни в Швейцарии арестовали его счета на 200 млн долларов).
А тут еще последний свет в окне, крутой братан, неподкупный Штирлиц вдруг ударится оземь и обернется не ясным соколом, а… ну чем бы, кем бы таким в их глазах он обернется, если не станет вводить войска?
В России-то проблем с этим нет. При полном контроле над телевизором, кем надо, тем и обернется. Хотя бы мудрым и несгибаемым борцом за мир, дальновидно не поддающимся на провокации Запада с целью втянуть Россию в братоубийственную войну и тем самым погубить наш Национальный Код. Но вот в Украине, боюсь, такой фокус уже не пройдет. Вот так, понемногу, вопреки желанию действующих лиц и исполнителей, необратимо сокращается шагреневая кожа Империи вранья. Лубянский эволюционный тупик проигрывает конкурентную борьбу, отжимается на периферию и там потихоньку отсыхает за ненадобностью.
10. Во время краткосрочного визита в Донецк Ходорковский неожиданно для принимающей стороны и сопровождающих лиц решил прогуляться из отеля «Донбасс Палас» в Донецкую республику. Там недалеко — меньше километра. В кадр тогда попали достаточно красноречивые персонажи. Но самое важное, человеческое, опять осталось за рамкой. Поглазеть на живого олигарха, отодвинув нарды и кружки с чаем, подтянулось человек 30—40 рядового республиканского населения. Рядом со мной стояли две дамы неопределенных лет, одетые, не скажу, что в тренировочные костюмы, но как бы в стиле casual. Одна, по известному правилу, просто приятная, вторая — приятная во всех отношениях. Слушать их было интереснее, чем вождей.
— Какой ми-и-илый! — пропела неожиданный вердикт дама просто приятная. С таким мягким акцентом и интонацией тетеньки в столичных торговых центрах говорят про сидящего на прилавке плюшевого мишку либо торшерчик. Или про Стаса Михайлова.
— Ну! — сурово согласилась дама приятная во всех отношениях. Им явно было жаль, что патриотический долг велит мужчинам гнать классового врага прочь с суверенной территории. Не каждый день такая птица залетает на их свободолюбивый гектар. Сколько еще можно было бы порассказать соседкам!
Горожане мужского пола кушали в сквере мороженое, напрягали слух и зрение, но при этом, в отличие от дам, выражали лицом безразличие и достоинство. Мол, у нас в Донецке своих олигархов пруд пруди, и Ринат Ахметов вашему привозному ничуть не уступит. Над этой пасторалью сияло весеннее украинское небо, и никому-никому, кроме, может, группы товарищей в камуфляже с неспокойными глазами из-под балаклав, не хотелось проламывать друг другу головы.
Короче, никакой Новороссии нет. Украинцы непозволительно быстро накапливают социальный опыт, и вернуть их назад в состояние информационной изоляции и агрессивного варварства можно лишь двумя способами. Либо понемногу закручивая гайки — но тогда сначала необходимо заполучить исполнительную власть, взять под контроль силовиков и с их помощью удушить интернет и СМИ. Либо с помощью одномоментной, но массовой кампании запугивания и террора — но тогда придется все-таки вводить войска и устанавливать оккупационный режим.
Перед Путиным (и перед Восточной Украиной) простой и понятный выбор: между плохим и просто ужасным.
Думаю, он выберет плохой вариант. Сначала сделает все, что можно чужими руками для нагнетания обстановки. А потом, когда выборы все же состоятся, бросит рядовой состав в одиночестве оправдываться перед победителями, а своих конторских офицеров, белую кость, постарается вывести. Они так всегда поступают, когда прижмет. Потом на скорую руку восстановит вокруг себя железный занавес и, рассказывая трудящимся про коварство Запада, займется вымещением зла на внутренних врагах. За занавесом можно протянуть довольно долго — пусть при заметном снижении уровня жизни населения и даже элит. В этом случае конец получается все равно бесславный, зато более растянутый во времени.
Альтернативный вариант — ввод регулярных частей — по-прежнему кажется менее вероятным, хотя полностью его исключать не следует. Если у государства крыша поехала, трудно сказать, где ее удастся остановить. Тем более пока что и некому.
Дмитрий Орешкин, политолог, вед.научн.сотрудник Института географии РАН