Любить разбуженную пашню
теперь, в апреле, самый раз –
чего страдать рубахе-парню:
сапог ударится о грязь.
Зато услышит: жаворонок
плетёт ещё ажурней трель,
забытый стог шуршит спросонок,
что вновь начало не смотрел.
Какая радость – в жухлых травах
межой пропитанной земли
шагать, вдыхая влажный запах,
желать поющему: «Мели!
Твоя неделя нынче, право.
Не знаешь сам, как ты велик.
На все твои концерты – «браво!»,
на звуки все, что ты настриг.
Чего стесняться, если оры
в вершинах старых тополей
об эту пору априорны.
И ты восторга не жалей...»
Эгей, продутое пространство!
Ау, растормошённый лес!
Даёшь грачиное пиратство!
И не частями мир – а весь.
Даёшь младое хулиганство!..
И шаг уже нетерпелив,
шутя пронизывает братство
ко всем, всему... Даёшь разлив!
Разливы чувств, каких нехватки
всегда испытывал февраль...
Мои крестьянские ухватки...
Что их избыл – выходит, врал.