Светкин дед, выпив «Столичную» за 4 рубля 62 копейки, всегда орал по всей улице Железнодорожной одну фразу:

- Я - фашист! Убью суку!

Все убегали, а дед Колька гонял их в матросском бушлате и был грозен...Потом он возвращался к себе и быстро засыпал, а все домашние приходили в квартиру. Ходили на цыпочках, и было слышно как на кухне всхлипывала бабка Танька:

- Вот ить старый Ирод! Опять войну вспомнил…




Бабка Танька была хороша, а дед Колька уходил на фронт... Война кончилась, а у Таньки - доча на руках. Дед Колька не смог простить до конца. Душа его требовала сурового возмездия.

Из села, они сперва переехали в Харьков, а потом, когда дочь подросла и приехала в Коми, она стариков и выписала к себе…

Когда дед не пил, он был хороший. Я приходила к подружке Светке, и он говорил мне:

- Любка! Ты - худышка! Печенья больше ешь!

Мы с ним пили чай с печеньем, а подруга Светка ела копченую колбасу из мамкиного магазина «Колос». Мамка её была завмаг, и у нее все было на «мази» - начальство, учителя, врачи… А я сидела и придумала, что вырасту большая, тоже буду завмаг и у меня дома будет много конфет «Загадка»…

Наевшись колбасы, Светка становилась пучеглазой и болтливой. В маленькой маминой спальне она показывала ее наряды и мы их примеряли, разыгрывая настоящие спектакли из нашего понимания о жизни взрослых. Под большим секретом Светка однажды и выдала ту тайну, которую.ю кажется, уже знала вся наша улица:

- Моя мамка – немка! Ужас, да?!