СТИХИ ИЗРАИЛЬСКОГО ПОЭТА ИВАНА (ИОХАНАНА) ПОТЁМКИНА
СТИХИ ИЗРАИЛЬСКОГО ПОЭТА ИВАНА (ИОХАНАНА) ПОТЁМКИНА ЗВУЧАТ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ (ВВЕДЕНИЕ)
Юлия Систер (Реховот)
Во время войны был на оккупированной территории. Послевоенные годы - самые трудные в его жизни: мать болела и находилась в больнице; дети остались одни. Ивану пришлось зарабатывать на кусок хлеба для себя и младшего брата пастушком коз. Не имел возможности ходить в школу, а потом оказался при смерти от голода. После года лечения в больнице его и брата направили в разные детские дома. Они нашли друг друга только через 8 лет, уже вместе нашли маму гораздо позже.
Большое влияние на мальчика в детском доме оказала воспитательница Вера Александровна Антоненко, к тому времени уже не молодая, замечательная женщина. Образование она получила до Октябрьской революции, была очень интеллигентным, высокообразованным человеком. Она разглядела в маленьком Ване литературные способности, привила любовь к чтению, привлекла к работе в стенной газете, участию в литературных вечерах, одобрила его первые стихи, он написал много стихотворений к памятным датам, читал на вечерах, читал прекрасно, особенно нравилось в его исполнении «На смерть поэта».
Преподавательница французского языка обнаружила у своего любимого ученика большие способности к языкам и разговаривала с ним по-французски.
Ваня оказался старше других детей, которые еще не умели читать и писать. Но, как мы уже знаем, мальчик не имел возможности учиться: и тоже не умел ни читать, ни писать. Не хотел в этом признаться. Он брал детскую книгу, по картинкам сочинял сказки, так «читал» младшим, которые были уверены, что именно это написано в книге. Очевидно, уже тогда стали проявляться писательские способности будущего прозаика и поэта.
После окончания 7 класса в 1953 г. поступил в Каневское педучилище, а диплом учителя начальных классов получил в Бердичевском педучилище.
До службы в армии и после нее работал воспитателем в детских домах Житомирщины.
В 1961 г. в 24 года поступил на русское отделение филфака Киевского госуниверситета (польское подразделение), которое закончил с отличием в 1966 г. Стихи сочиняет с детства. Поэтом впервые его назвал известный украинский поэт и переводчик Г.П. Кочур. Он же приобщил молодого поэта к переводам, т.к. Иван в тот момент изучал польский язык. Г.П. Кочур подсказал и тему дипломной работы: «Переводы Тадеуша Ружевича на русский язык». Дипломную работу И.Потемкин защитил на двух кафедрах: русской литературы и полонистики. Г.П.Кочур подарил ему свою первую после возвращения из ссылки книгу переводов.
Полгода И.Потемкин не мог найти работу по специальности, так как находился под неусыпным оком КГБ за связи с иностранцами и так называемыми украинскими буржуазными националистами.
Ему помогли устроиться на работу редактором в Бюро информации по чугуну и стали, а затем пищевой промышленности (выпуск информационных листков). В 1969 г. его приняли в редакцию эстетического воспитания издательства «Радянська школа», а затем он перешел в Политиздат Украины.
Стал быстро продвигаться по службе, так как был талантливым журналистом, членом Союза журналистов. Сотрудники КГБ «спохватились»,
хотели заставить его написать доносы против Г.Кочура, Л.Костенко и других. И. Потемкин ответил, что это его учителя. Его не смогли заставить пойти против совести. Его понизили в должности, а затем уволили из Политиздата.
Затем 14 лет трудился в спортивном журнале "Старт", темой физкультуры и спорта ему «разрешили» заниматься. Он написал большое количество интересных статей, объездил всю Украину, был в Киргизии, Таджикистане, России, Литве. Ездил на различные соревнования, о которых писал. Его статьи на украинском печатали в журнале «Украина», газете СПУ «Литературная Украина», «Молодежная Украина». В этих и других изданиях печатал стихи, а также в Харькове в журнале «Прапор» («Флаг»). И. Потемкин увлекается йогой и другими интересными вещами. Он ездил в Таджикистан искать Снежного человека.
Однажды он брал интервью у бывшего командира партизанского отряда, который поведал грустную историю о судьбе человека, оставленного в подполье, который стал «полицаем», помогал партизанам. После окончания войны односельчане продолжали его считать предателем. Написав об этом человеке, И.Потемкин помог восстановить его доброе имя.
Была у Ивана и встреча с группой бактериологов, которым читал свои стихи. Один из них попросил стихи для своей жены, знающей украинский язык.
Из спортивного издательства Иван уволился в должности ответственного секретаря в связи с выездом в Израиль в 1991 г.
В Израиле работал в службе охраны, преимущественно в школах. Издал за свой счет несколько книжек: «Формула здоров’я», «Запорожець за Йорданом», «Заплутавшись у гомоні століть» (книга переведена на иврит), Езоп (перелицьовані байки). Печатается в украиноязычных израильских журналах «Соборність» и «Відлуння». Еженедельно появляется на украинском сайте «Поетичні майстерні». Стал лауреатом литературных премий - имени Ури Цви Гринберга и Ивана Кошеливца. Хочу также сказать нашим читателям, что И.Потемкин также является талантливым переводчиком. Известны его переводы с польского (Тадеуша Ружевича, Збигнева Херберта – Лауреата Иерусалимской премии, Халины Посвятовской и др.); с иврита (Рахель, Леи Гольдберг, Натана Йонатана, Иеhуды Амихай и др.), конечно же с русского (Анны Ахматовой, Михаила Лермонтова, Александра Пушкина и др.).
Автор стихотворений является очень интересным, доброжелательным, талантливым человеком.
Предлагаю подборку стихов ИВАНА (ИОХАНАНА) ПОТЁМКИНА, члена Союза писателей Израиля, в переводах с украинского языка МАРКА КАГАНЦОВА.
Ковзаю босоніж по стерні,
Та не так щось прудко, як в дитинстві…
…Вершник замаячив вдалині,
А в ушах – нагайки висвист.
Можна птаству, можна ховрахам
Ласувати колоском по косовиці,-
Тільки нам, голодним дітлахам,
Зась на колоски навіть дивиться.
Кажуть, що скінчилася із Гітлером війна.
Покалічені, вертають вояки додому.
Та для Сталіна іще трива війна.
Безупинна. Із своїм народом.
Де за колосок – нагайка по плечах,
А за в’язку гички – каторга Сибіру…
Як мій люд у злиднях не зачах?
Як у правду крізь неправду вірив?
Cкольжу босиком по стерне,
Не как пацан наровисто.
… Вдали всадник видится мне,
А в мыслях нагайки высвист.
Всем – сусликам, птичкам и мышкам
Даны колоски от жнивья.
Голодным лишь нам – ребятишкам
Смотреть на них даже нельзя.
Что Гитлер повержен сказали
Калеки, что бились с ним.
Войну не окончил лишь Сталин –
Воюет с народом своим.
За колос – нагайки след на плечах,
Ботвы пучок - ссылка на Север.
Как ты, мой народ, в нужде не зачах?
Как в правду сквозь кривду верил?
***
З когорти Каменярів
Євгену Олександровичу Сверстюку,
одному з тисяч, кого не зламали комуністичні експерименти,
в день 85-річчя
Нас звали бур’яном.
Нас звідусіль ретельно одсівали.
А як попри все ми проростали,
Нас виривали й кидали туди,
Де, як гадали лисенківці в штатськім,
Ми прорости нізащо б не змогли.
Та і крізь вічну мерзлоту
Ми проростали їм на подив.
Не всі, на жаль.
А лише ті, кому Господь дав
Витримки і сили вдосталь.
P.S.
Тепер лисенківці пишуть мемуари,
Де згадують і нас, морозостійких.
Из когорты Каменщиков
Евгению Александровичу Сверстюку,
одному из тысяч, кого не сломали коммунистические эксперименты,
в день 85-летия
Отсеивали нас.
И звали нас бурьяном.
Но, несмотря на всё, мы прорастали рьяно,
Нас вырывали и бросали нас туда,
Где, как считали лысенковцы в штатском,
Мы прорасти не сможем никогда.
Но даже в вечной мерзлоте
Мы прорастали им на удивленье.
Жаль, что не все. Лишь те,
Кому Господь
Дал силы, выдержки, терпенья.
P.S.
А лысенковцы пишут мемуары бойко,
Где вспоминают нас, морозостойких.
***
Пальці на струни кидай, кобзарю.
Кидай без жалю, щоб дзвоном гули,
Щоб попід канівським небом безкраїм
Серце розкраяли думи-жалі.
Може, на спів той кроком розважним
Вийдуть з могили рука при руці,
Вийдуть задумані, вийдуть одважні
Знані й незнані наші співці.
Вийдуть, розглянуться доокола,
Струсять із себе порох століть
Та й запитають нев’янучим словом:
«Як там Вкраїна сьогодні стоїть?»
І порадіють, що волю здобуто,
Що з пут московських звільнилась нарешті.
І засумують, що розбрат-отрута
Все про минуле змовницьки шепче.
«Грай нам, кобзарю, про завтрашню днину!-
Крикне Тарас зі свого піднебесся.-
Грай про Соборну нашу Вкраїну,
Що в злагоді й мирі має воскреснуть!»
...Пальці на струни кидай, кобзарю,
Кидай без жалю, щоб дзвоном гули,
Щоб попід канівським небом безкраїм
Думи Тарасові й наші збулись.
***
Пальцы на струны бросай, мой кобзарь,
Без сожаленья, чтобы звоном звучали,
Чтобы под каневским небом, как встарь,
Сердце рвалось от мыслей - печалей.
Может, на пение это однажды
Выйдут из старых могил удальцы,
Выйдут задумчивы и отважны
(Всех ли их знаем?) свободы певцы.
Выйдут, окинут мир взглядом толковым,
Праха веков стряхнув тяжкий гнёт,
Спросят своим невянущим словом:
«Как там теперь Украина живёт?»
То, что вольна нынче, то им – отрада,
Что пут московских нет уже больше.
И загрустят, что раздора отрава
Шепчет о прошлом как заговорщик.
«Ну-ка сыграй нам, кобзарь, о грядущем!-
Крикнет великий Тарас в поднебесье.-
Об Украине Соборной цветущей,
Что с новым миром в согласье воскреснет!»
...Пальцы на струны, кобзарь мой, бросай нам,
Без сожаленья, чтобы звоном зашлись,
Чтобы под каневским небом бескрайним
Думы Тараса и наши сбылись.
***
Я думав, Десно, не тутешня ти,
Бо ж так несешся-рвешся по рівнині,
Так безнастану крутиш течію свою
І береги нещадно крушиш.
Я думав, Десно, десь з далеких гір,
Коли ще на Землі дива вершились,
Ти вийшла якось на слов’янський слід,
А повернутися додому не зуміла.
Я думав, Десно, те і се про тебе,
Допоки не схилився над собою...
...Які ж до зойку схожі долі
Трапляються в людини і ріки.
Я думал ты, Десна, из мест других,
Ты так несешься-рвешься по равнине,
Течение так неустанно крутишь
И берега безжалостно крушишь.
Я думал, что, Десна, ты с дальних гор,
Давно когда-то, когда ещё вершились чудеса,
Ты вышла как-то на славянский берег,
Назад домой вернуться не сумев.
Я думал о тебе то и другое,
Пока я не склонился над собою...
...Как же порой до вскрика схожи судьбы
Простого человека и реки.
***
Коли б то можна утаїть
В найглибшім серця сховку
І навіть ти не здогадалась,
Що стискує мене в один тугий пучок,
Від чого ні на мить позбутися не можу,
І кожне твоє слово, усміх, ласку,
І кожну мить твого буття
Неподільно хочу взять собі...
...Відкіль, з яких незайманих ще островів
Прийшла й доламує мій спокій
Оця незборна туга по тобі?
Може, це від того, що не знаю,
Коли і де судилося востаннє з тобою бачитись?
А, може, все починається спочатку?..
***
Когда б возможно было утаить
В глубоком самом сердца тайнике
И даже ты не догадалась чтоб,
Что стягивает грудь в тугой пучок,
И от чего на миг избавиться не в силах,
И каждое твое словцо, улыбку, ласку,
И каждое твоё мгновенье бытия
Себе я безраздельно взять хочу...
...Откуда, из каких неведомых земель
Пришла и поломала мой покой
Тоска безмерная всё время по тебе?
А может, это от того, что я не знаю,
Когда и где в последний раз с тобой увижусь?
А, может, всё тогда начнётся вновь?..
***
Вирви досаду з того саду,
Що ти плекав і боронив.
У дальню путь візьми відраду,
Щоб золотавий помах нив,
Черешень квіт, гомін бджолиний
До тебе піснею прилинув.
Аби і в найщаслившім краї,
Коли, буває, розпач крає,
Ти юні пригадав літа,
Які життя вже не верта,
І серцем чистим помолився
За край отой, де ти зродився.
***
Вырви досаду из того саду,
Что ты лелеял, в защите был истов.
В путь свой далёкий возьми лишь отраду,
Нивы прощальный взмах золотистый,
Черешен цвет и пчелиный гул,
Чтоб к тебе песней в дороге прильнул.
Чтобы и в самом счастливейшем крае,
Когда, бывает, тоска нас терзает,
Вспомнил свои молодые года ты,
В жизни которым не будет возврата,
И с сердцем чистым чтоб помолился
За край любимый, где ты родился.
***
Знову в Ізраїлі дощ...
Це ж бо Кінерету щось.
Це ж бо і нам без труда
Лине цілюща вода.
Хай ти промок, як хлющ,
Очі-но тільки заплющ,-
І, мов в кіно, ожива
Вбрана у квіт Арава.
Глянь-но: отам он і тут
Маками гори цвітуть.
Заклекотіли струмки, загули,
Хоч іще вчора безсилі були...
Тішся ж оцим дощем,
Хай нас відвідує ще він і ще.
Дяку Тому склади,
Хто про нас дума завжди.
***
Снова в Израиле дождь с рассвета...
Это же помощь для Кинерета.
Это же к нам без труда
Целебная льётся вода.
Пусть ты промок, как щенок,
Глаза лишь закрой,- как в кино,
Увидишь ты чудо, право, -
Одета в цветы вся Арава.
Глянь-ка: вон там и тут
Маками горы цветут.
Заклокотали ручьи, забурлили,
Хоть лишь вчера бессильными были...
Мы счастливы этим дождём,
Придёт пусть ещё. Мы его всегда ждём.
Спасибо Тому скажи,
Кто нам посылает дожди.
***
Юдейські лиця в українців...
Лиця українські у юдеїв...
Неважко тут і заблудиться,
Часом питаєш: «З ким і де я?»
Не заблуджусь. Дороговказом
Узяв собі одне-єдине:
Шукать не мову і не расу,
А людину.
***
Еврейские лица у украинцев...
Лица украинские у евреев...
Право, нетрудно здесь заблудится,
Спросишь порою: «С кем и где я?»
Не заблужусь. Указателем сразу
Выбрал единственно верный вектор:
Искать не язык и не расу,
А человека.
***
Лист до людожерів
Кохані людожери
Не дивіться вовком
На людину
Котра питає про вільне місце
У вагоні поїзда
Зрозумійте
Інші люди теж мають
Дві ноги й сідницю
Кохані людожери
Зачекайте хвильку
Не топчіть слабших
Не скрегочіть зубами
Зрозумійте
Людей чимало буде ще
Більше отож посуньтесь трішечки
Поступіться
Кохані людожери
Не скуповуйте всі
Свічки шнурки і макарони
Не говоріть одвернувшись
Я мені мій моє
Мій шлунок моє волосся
Мій слід мої штани
Моя жінка мої діти
Моя думка
Кохані людожери
Не зaїдаймось Добре
Бо не воскреснемо
Cправді
Письмо людоедам
Любимые людоеды
Не смотрите волками
На человека
Который спрашивает про свободное место
В вагоне поезда
Поймите
Другие люди тоже имеют
Две ноги и седалище
Любимые людоеды
Подождите минутку
Не топчите слабых
Не скрежещите зубами
Поймите
Людей немало будет еще
Больше вот так подвиньтесь немножечко
Уступите
Любимые людоеды
Не скупайте все
Свечи шнурки макароны
Не говорите отвернувшись
Я мне мой мое
Мой желудок мои волосы
Мой след мои штаны
Моя жена мои дети
Мое мнение
Любимые людоеды
Не заедайтесь Ладно
Ведь мы не воскреснем
Вправду
Лемент
Звертаюсь до вас священники
Вчителі судді артисти
Шевці лікарі референти
І до тебе мій батьку
Вислухайте мене
Не молодий я
Хай вас ставність мого тіла
Не вводить в оману
Ані ніжна білість шиї
Ані ясність чола відкритого
Ані пушок над губою солодкою
Ні херувимський сміх
Ні пружний крок
Не молодий я
Хай не хвилює вас
Моя цнотливість
Ані моя чистість
Ані моя слабкість
Тендітність і простота
Мені двадцять літ
Я вбивця
Я знаряддя
Таке сліпе як меч
У долонях ката
Замордував людину
І червоними пальцями
Гладив білі перса жінок
Скалічений не бачив я
Ані неба ані троянди
Птаха гнізда дерева
Святого Франциска
Ахіллеса й Гектора
Протягом шести літ
Валила з ніздрів пара крові
Не вірю в перетворення води у вино
Не вірю у відпущення гріхів
Не вірю у воскресіння тіла
Крик
Я к вам обращаюсь священники
Учители судьи артисты
Швецы лекаря референты
И к Вам обращаюсь отец мой
Выслушайте меня
Не молод я
Пусть статность тела
Не вводит в заблужденье
Ни белизна нежной шеи
Ни ясность открытого лба
Ни пух над губою сладкой
Ни херувимский смех
Ни мой упругий шаг
Не молод я
Пусть не волнует
Ни девственность
Ни чистоплотность
Ни слабость моя, а так же
Хрупкость и простота
Мне двадцать лет
Я убийца
Оружие я и орудие
Такое слепое как меч
В руках палача
Убил человека
И красными пальцами
Гладил белые женские груди
Калека я не видал
Ни неба ни розы
Птицы гнезда и дерева
Святого Франциска
Ахиллеса и Гектора
В течение шести лет
Валил из ноздрей пар крови
Не верю в превращение воды в вино
Не верю в отпущение грехов
Не верю в воскресение тела
«І ти колись боролась, мов Ізраїль,
Україно моя! Сам Бог поставив
супроти тебе силу невблаганну
сліпої долі. Оточив тебе
народами, що мов леви в пустиніі,
рикали, прагнучи твоєї крові...»
Леся Українка
Сьогодні начебто всі вгомонились, слава Богу.
Щоправда, лишивсь один. Назвавшись братом ,
не хоче знати він ні мови, ані звичаїв твоїх, Вкраїно.
Із цим можна б ще якось миритись,
Якби не зазіхав на те, що добуто твоєю кров’ю і потом.
От хоча б і Крим. Скільки століть стояла насторожі Січ!..
Скільки люду вкраїнського загинуло в катівнях!..
Скільки в гаремах зґвалтовано красунь українських!..
Скільки кастровано малят!..
Вольтерова читачка невситима прибрала Крим .
Та що там Катерина...Сьогоднішні сподвижникисподвижники її,
похапцем всовуючи паспорти, кричать на заставки усі:
Люд російський хоче забрати все, що ним звойовано».
Себто сокирою й хрестом.
Але часи не ті. І, як Ізраїль, своє ти відстоїш, Україно!
Як і йому, і тобі Господь Бог допоможе.
* * *
«И ты когда-то билась, как Израиль,
о Украина - родина моя! Сам Бог поставил
против тебя немыслимую силу
слепой судьбы. Он окружил тебя
народами, как львы в пустыне,
рычащими, желая твоей крови...»
Леся Украинка
Сегодня вроде все угомонились, слава Богу.
Правда, лишь один, назвавшись братом,
не хочет знать ни языка он, ни обычаев твоих, о Украина.
С тем можно было б как-то примириться,
Когда бы он не посягал на то, что добыто твоими кровью - потом.
Вот взять хотя бы Крым. Сколько веков стояла на страже Сечь!..
Сколько людей украинских погибло в застенках!..
Сколько в гаремах изнасиловано было украинских красавиц!..
Сколько кастрировано было малышей!..
Любительница почитать Вольтера к рукам прибрала Крым .
Да что там Катерина...Сегодняшние продолжатели ее,
поспешно всовывая паспорта, горланят что есть мочи:
«Народ российский хочет всё забрать, что он завоевал».
То есть секирой и крестом.
Но времена не те. И, как Израиль, своё ты отстоишь, о Украина!
Как и ему, тебе Господь поможет.