Недавно я познакомил вас с биографией украинского поэта Василя Бобинского и его венком сонетов "Ночь любви" http://7x7-journal.ru/post/37681 . Сегодня я хочу познакомить вас с другими его стихами, а так же рассказать вам о судьбе его сына Бориса и его стихах.
Василь Бобинський
Василь Бобинский
ІЗ ПОЕМИ "СМЕРТЬ ФРАНКА"
Гадюкою звиваєтья дорога...
Куди, куди біжить дорога ця?
Каміння, глід, жар, згага і знемога...
Немає їй ні краю, ні кінця...
Усі квітки жорстокий хтось роздавив,
З крилець надій райдужний пил обтряс...
...Дрогобич, Львів, Самбір і Станіславів,
Залізний кінь, жандарм, багнет, шупас.
Жахливе сам-на-сам в бруднім готелі,
Вмирання з голоду три довгі дні,
І - крик конаючого на пустелі -
Апокаліпса-візія: на дні.
Голодний жар, беззуба змора смерті,
І... сон в жару... чи й справді вірний друг?
...А там - чи може хлопський син умерти,
Де стигне сад і терпко пахне луг?
ЧЕРВОНИЙ ШЛЯХ. 1936, ч. 10, с. 5-19.
ИЗ ПОЭМЫ "СМЕРТЬ ФРАНКО "
Гадюкой извивается дорога ...
Куда, куда бежит она, не знаю.
Жар, жажда, утомленье и тревога...
И нет дороге той конца и краю ...
Цветы жестокий кто-то все помял,
С надежд крылатых стряс пыльцы наряд ...
... Дрогобыч, Львов, Самбор и Станислав,
Железный конь, жандарм, штык и приклад.
В отеле жутко грязном сам с собой,
Мру с голода в течение трёх дней,
В пустыне умирающего вой -
С виденьем Апокалипса : на дне.
Голодный жар, беззубая ждёт смерть,
А. .. сон в жару ... и в правду - верный друг?
... Там может ли земли сын умереть,
Где сад в цвету и терпко пахнет луг?
КРАСНЫЙ ПУТЬ . 1936, ч. 10 , с . 5-19 .
ВЕЧІРНЯ МЕЛОДІЯ
Вечірній смерк окутує кімнати
Настирливим роєм гризких комах.
Голосять спомини довкола хати.
У душу кане втома й дивний жах…
В тремтючому, розвійному просторі
Зринає ряд скривавлених облич.
Очей тривожні блиски, душі хорі…
Гуде проклін, і глухо свище бич.
А над усім симфонія природи.
…Померло сонце, важкокрила ніч
Розсадовилась, топче всі народи
І злобно гонить сон із людських віч.
Далеко, десь у чорній, дикій глуші,
На дні самім, захлипується жаль…
Це плачуть скорбні, впавші в боях душі,
Та плач той глушить бич і синя сталь…
1917.
ВЕЧЕРНЯЯ МЕЛОДИЯ
Вечерний сумрак комнаты окутал
Настырным роем жалящей мошки.
Воспоминанья воют тут как будто.
В душе смешенье с жалостью тоски ...
В мерцающем , развеянном просторе
Всплывает ряд каких-то лиц в кровище.
В тревожном блеске глаз, в душ страстном хоре ...
Гудит проклятие и бич свирепо свищет.
А надо всем симфония природы.
... Уж солнце умерло, и тяжкокрыло ночь,
Как разозлившись, топчет все народы,
Из глаз людских сон злобно гонит прочь.
А далеко, в местах глухих и диких,
На самом дне со всхлипами печаль ...
То душ в боях погибших плач и крики,
Их звуки заглушают бич и сталь ...
1917 .
ЧОРНОЗЕМ (Уривок)
В чорні ночі виходиш в самотній простір:
Б'ється серце в грудях неспокійне.
Виє вітер, як бідний стривожений звір,
Що ворожить пожежі і війни.
Притулися грудьми до землі, припади
І долоню вложи в її лоно:
Чуєш? Дихає жар вікової груди,
Тямиш? Кров багровіє червоно...
Припади. Наслухай. Чорнозем не замовк,
Він шепоче несвітську поему.
Вітре! Вітре! Що виєш, як ранений вовк,
Ти мій брат, рідний брат чорнозему!
ЗАХІДНА УКРАЇНА, альманах. Харків, 1927, с. 29-30.
Чернозём (Отрывок)
В ночи черные хочешь открыть в тайну дверь:
Бьется сердце в груди беспокойно.
Воет ветер, как бедный встревоженный зверь,
Тот, что чует пожары и войны.
Грудью прислонись к земле, припади,
Сунь ладонь в её лоно властно:
Слышишь? Дышит жар вековой в груди,
Понял? Кровь багровеет красно ...
Припади. Послушай. Чернозём не замолк,
Он поэму шепчет знакомо.
Ветер! Ветер! Что воешь, как раненый волк,
Ты мой брат, брат родной чернозёма!
ЗАПАДНАЯ УКРАИНА, альманах. Харьков, 1927, с. 29-30.
Камо
Іду, і клонюся доземно,
І вірю.
За мною, передо мною темно
В безмір’ю.
За мною, передо мною чорне,
Безкрає,
А часом блиск пожеж
Сліпучу пітьму без меж
Розгорне,
розкрає
і щезне…
Блукаю…
Зорі!
Вже в труні ви.
А в серце лізуть сумніви:
«Грядеши?. Камо?!»
А в серці родиться і гине
У просторі
Таке, як зойк дитини:
«Мамо!»
1921.
Камо *
Иду, и кланяюсь земно,
И весь я в вере.
За мной, передо мной темно
Всё в беспределе.
За мной, передо мной черно,
без края,
А время блеск пожаров множит
Тьму ослепляющую тоже
раскроет,
раскроит
и исчезает...
Блуждаю ...
Звезды!
Уже в гробу вы.
А в сердце сомнений гулы:
«Грядеши? Камо? »
А в сердце родится и гибнет в миг -
Всё поздно,
Такое, словно ребенка крик:
«Мама!»
1921.
* Камо грядеши, Господи? (рус. Куда Ты идёшь, Господи?, лат. Quo vadis, Domine?) — фраза, сказанная, по преданию, апостолом Петром Иисусу Христу, когда апостол во время гонений императора Нерона на христиан покидал Рим. В переносном смысле фраза Камо грядеши? является предложением (в форме вопроса), задуматься, правильно ли человек живёт, туда ли идёт в своей жизни, верны ли его жизненные цели, ценности и т. п.
Літо
Повніє, стигне золотом земля.
Стоять збіжжя, в задумі вниз повислі,
і ссуть корінням з грунту соки кислі,
і ждуть роси в південний жар поля.
В густві стебел дзвенить перепеля.
В меднім повітрі пахощі розприслі.
Межами струнко йдуть жінки колислі,
І спів дівчат доноситься здаля.
П’янкий дурман, розтоплений в повітрі,
бичами кров шмагає у б’ючках.
Щось шелестять ясені зрадно-хитрі.
Жар півдня крила розпростер на вітрі
і до грудей землі грудьми приляг,
мов божеській красуні Леді птах…
1924.
Лето
Полнеет, стынет золотом земля.
Стоят колосья, грустно вниз повисшие,
корнями пьют из грунта соки кислые,
и зря росы ждут в южный жар поля.
Звенят перепелята, стебли шевеля.
А в медном воздухе так запахи насыщены.
И женщины идут, к труду привыкшие,
И девушки поют, нас веселя.
Дурман пьянящий воздуха прекрасен,
и бьёт ключами жарко кровь в висках.
Изменчиво-хитро о чём-то шепчет ясень.
Жар юга на ветру парит, крылат и властен,
и грудью ты к груди земли приляг,
словно к Царевне – Лебеди в мечтах ...
1924.
Стежка
М. Ірчанові
Та заґелґали гуси над лугом.
Розмолився орач над смугою скиби,
Розмолився орач над розсяяним плугом,
Що до сонця грав лускою риби.
Посплітались незбагнуті мислі.
Клубочками тонкі волоконця —
хрещата мережка.
Ой нависли чорні хмари…
І побігла до сонця
чорним зорана стежка…
І заґелґали гуси над лугом…
1923.
Стёжка
М. Ирчану*
И загоготали гуси над лугом.
Помолился пахарь над земли полосой,
Помолился пахарь над своим плугом,
Что на солнце играл рыбьей чешуей .
Переплелись чистые мысли.
Клубочками тонкие волоконца -
крестовая мережка – вышивки дорожка.
Ой нависли черные тучи ...
И побежала к солнцу
черным вспаханная стёжка...
И загоготали гуси над лугом ...
1923.
* 'Мирослав Ирчан' (настоящее имя Андрей Дмитриевич Бабюк * 14 июля 1897, село Пьядикы Коломыйского уезда, ныне Коломыйского района Ивано-Франковской области - † 3 ноября 1937, урочище Сандормох) - украинский поэт, прозаик, публицист, драматург, переводчик, литературовед, журналист, историк, издатель. Летом 1932 Мирослав Ирчан вернулся в Харьков, возглавлял литературную организацию «Западная Украина». 28 декабря 1933 года его в помещении ЦК КП (б) У после длительного разговора с Павлом Постышевым арестовали за принадлежность к националистической украинской контрреволюционной организации. 28 марта 1934 года судебная «тройка» и Коллегия ГПУ осудили писателя на 10 лет концлагерей. Наказание отбывал в Соловецкой тюрьме. Здесь вместе с Лесем Курбасом принимал участие в работе над спектаклями «Свадьба Кречинского» Александра Сухово-Кобылина, «Аристократы» Николая Погодина , «Интервенция» Льва Славина, «Ученик дьявола» Бернарда Шоу и др..9 октября 1937 года судебная «тройка» УНКВД Ленинградской области пересмотрела дело и повторно осудила Ирчана к расстрелу. Приговор исполнен 3 ноября 1937 года.Произведения Ирчана было запрещено издавать, а уже отпечатанные изъяты из библиотек. Мирослав Ирчан реабилитирован посмертно 3 апреля 1956 года.
Синя чічка
Стрілецька пісня
Ой, упали сніги білі на Поділлі,
Ой, пішов та у походи хлопець смілий.
Як ішов, лишив дівчині синю чічку,
Та й пішов, пропав донині – камінь в річку.
Ой, зацвіли сади білі на Поділлі,
Повертають із походу хлопці смілий.
Виглядає дівчинонька день і нічку –
Ой, немає... пропав хлопець... камінь в річку...
Синяя чичка*
Стрелецкая песня
Ой, как выпал на Подолье снежок белый,
Ой, ушёл, ушёл в походы парень смелый.
Чичку синюю дивчине дал на память,
Не вернулся он доныне - в речку камень.
Ой,как зацвели в Подолье сады белые,
Ой, вернулись из похода парни смелые.
День и ночку ждёт дивчина - жмёт сердечко.
Ой, пропал её любимый... камень в речку ...
*Чичка - девичье украшение для волос.
Слова песни написаны В . Бобинским вместе с В.Хмарой. Музыка М. Гайворонского
Борис Бобинский (1929 - 1970)
|
«Боб» - так нежно называли интеллигентные родители своего единственного сына Бориса, так его звали и позже. Родился он 4 сентября 1929 в древнем Львове. Отец - талантливый литератор, за правду страдал и погиб на Соловках, мать, как «члена семьи изменника» осудили на 10 лет, пятилетнего Бориса отправили в детраспределитель в Курске, где он научился курить, играть в карты, воровать, забыл родной язык, но души своей не потерял.
В ссылке окончил семь классов школы «для врагов народа» и, когда мать отбыла свой срок по приговору, вернулся с ней на родную Тернопольщину. После смерти матери переехал на Збаражчины, а затем в Великие Гаи к своей тете Юстине Дячун. Это был 1947. Борис писал песни, полные любви к простому люду и ненависти к тем, кто казнил его родителей, ходил колядовать с вертепом собственного уклада, а деньги, которые собирали «на церковь», отдавали в фонд освободительной борьбы. Борис сумел устроиться в Великих Гаях в школе физруком, высшее образование получил в Кременецком пединституте. 1950 в Кременце его арестовали, затем из Тернопольского КГБ переслали вместе со многими рощчанами во Львов, обвинив в «антисоветской пропаганде» и участии в Великогаивском вертепе, осудили на 15 лет в ИТК. В лагерях Борис писал стихи, песни, был неразлучен с гитарой. После освобождения вернулся к бабушке в Великие Гаи, где завуч школы сообщила радостную весть о реабилитации отца. При содействии Максима Рыльского Борис получил в Киеве гонорар за произведения своего отца.
Борис работал в академической библиотеке имени Василия Стефаника, заочно учился в театральном институте имени Ивана Карпенко-Карого в Киеве, работал во Львове на Высоком замке в студии телевидения. В 1968 году одной из первых постановок вместе с другими журналистами, писателями и актерами поставил произведение «Вечерницы», а затем и биографический сценарий истории жизни и творчества своего отца «Экслибрис Поэта» (это произведение до сих пор имеется в Золотом фонде литературно-драматических программ Львовского телевидения ). Погиб Борис Васильевич Бобинский трагически на реке под Хотином. Похоронили поэта на Лычаковском кладбище во Львове. В 1988 году в Червонограде состоялось открытие скульптурного бюста Василия Бобинского, где присутствовала его внучка Ярина, единственная дочь Бориса. |
|
Даже те, кто не понимают по-украински, смогли увидеть как Борис выглядел, чем он занимался, услышать песни на стихи Василя и Бориса Бобинских, понять, что Борис сидел в Воркуте, в Речлаге.
А теперь - стихи Бориса Бобинского.
.Борис Бобинський
Борис Бобинский
Чого ще ждати...
Обмолотили ,як сніп...
а зерно ж недолуге, раннє.
і прийде залізний піп
Висповідати востаннє.
"Не знаєш, за що ?.. - спита. -
Тепер вже й не будеш знати..." -
А потім подасть хреста -
поцілувати....
Чего еще ждать...
Обмолочен, словно сноп...
а зерну ещё дозреть бы.
и придет железный поп
Исповедать раз последний.
Спросит: "Знаешь ли, за что ?.. -
Так уж и не будешь знать..." -
И протянет крест потом -
чтоб поцеловать....
Могила Друга
Казахстан.
вугільні шахти,
присвячено Сенику
Де вітер вирує у хвилях бурану,
Де мріє під сонцем земля,
В сипучих пісках степового кургану
Похована юність твоя.
А поруч все тихо, і пусто довкола,
Лиш неба синіє туман,
Де крила орлині викреслюють кола
І мріє міраж-караван.
Міняється в барвах пустеля безлюдна,
Дріма, не стуливши повік,
І будить лиш тишу квиління верблюда,
Жахливий, шаліючий рик.
І гордою шапкою над оковидом
Встає непохитний курган,
Де друг мій витає довічним привидом,
Де вічний знайшов він пристан.
Ніхто не згадає, ніхто не побачить
Забутий, занедбаний прах,
Ніхто не почує, як дух його плаче
Годинами в мертвих степах...
Могила Друга
Казахстан.
угольные шахты,
посвящено Сенику
Где ветер бушует в волнах бурана,
Где грезит под солнцем земля,
В сыпучих песках степного кургана
Схоронена юность твоя.
А рядом все тихо, места здесь пустынные,
Лишь неба синеет туман,
А в небе круги чертят крылья орлиные
И мнится мираж-караван.
Меняется в красках пустыня безлюдная,
Спит, век не сомкнув ни на миг,
И будят здесь тишь лишь стенанья верблюдные,
Ужасный, бешенный рык.
И гордою шапкою в этой пустыне
Встает непреклонный курганище,
Где друг мой витает призраком ныне,
Навечно нашел здесь пристанище.
Никто не увидит, никто и не вспомнит,
Забытый, заброшенный прах,
Никто не услышит, как дух его стонет
Часами в мертвых степях...
ЛИСТ З ПІВНОЧІ
СЕСТРІ ЛЮБІ
...Хай знову пам'ять невтолимим болем
Розірве років сіру пелену,
І встануть над життям манливим полем
Картини, вирвані із забуття і сну.
Околиця села, квадратна пляма хати,
Широкий двір без паркану і брам,
І лип окрадених рукою вітру шати
Простерті по землі, мов здешевілий крам.
А поруч стайня, льох, стодола і комора,
Гноївки калабаня, голий тік,
Дітей гурба, їх біганина скора,
І всім уже набридлий тітчин крик.
Худа висока постать біля сходів
Та інші враження - з мого вікна, -
Що, словом, для вуйків павлів і бодів -
Колиска, спадщина, отцівщина.
Бо хто дає той напрямок, дорогу,
За чим журивсь, до чого прагнув я?
Хто вчить дітей любить, молитись богу?
Одна відозва: є на це сім̓я.
Її не мав я... Воші, бруд перону -
Ось в чому, затинаючись, я зріс.
Моє дитинство - в тамбурі вагону,
В залізному перестуці коліс.
В мансардах Харкова, в Калінінськім смороді,
На ринках Курська і Караганди,
На півдні й півночі, на заході і сході -
Залишив я свої дитинячі сліди.
Тому, коли пройшов такі "усюди",
І трапив на чужий родинний тин,
На мене дивлячись, і злі і добрі люди
Казали: "Лайдак...волоцюга... скурвий син!..
А я, не знаючи, де дітись, що казати,
Звертався думкою до свіжезритих брил,
На цвинтар линув - там, де рідна мати
За мною плакала в одній з могил.
Не раз кусок черствий насущний хліба,
Сльозою змочений, мов камінь в горло ліз,
І замість "дякую" я вимовляв "спасібо"-
І всі сміялись: - Ти москаль, Борис!..
Нехай навіяне це все журним мотивом,
Нехай не все сказав, що знав і міг, -
Прийми мою журбу з жалем і гнівом,
Прийми таку як є - на свій поріг!..
ПИСЬМО С СЕВЕРА
СЕСТРЕ ЛЮБЕ
...Пусть снова памяти неутолимой болью
Лет серых разорвется пелена,
И встанут над влекущим жизни полем
Картины, всплыв из забытья и сна.
Околица села, пятном квадратным - хата,
Хоть двор не мал, нет ни забора, ни ворот,
И ветер лип наряд украв когда-то,
Как хлам ненужный, бросил без забот.
Ток рядом, погреба, амбар, сараи,
Ещё навоза лужа и конюшня,
Детей гурьба, повсюду беготня их,
И надоевший теткин крик натужный,
У лестницы старик высокий очень,
И разных впечатлений карусель,
Что для вуйков и западенцев прочих -
Наследие, отчизна, колыбель.
Ведь кто дает нам вектор и дорогу,
О чём тужил, к чему стремился я?
Кто учит нас любить, молиться богу?
Один ответ на это есть: семья.
Я не имел её... Вши, грязь перрона -
Вот в чём, увы, я, запинаясь, рос.
Всё моё детство - в тамбуре вагона,
Под постоянный перестук колес.
В мансардах Харькова, в Калинине в остроге,
На рынках Курска и Караганды,
На юге, севере, на западе, востоке -
Оставил свои детские следы.
И вот, когда прошел такие «всюду»,
В чужом плетне семейном я - один,
Всегда и доброму, и злому люду
Я лишь: «Бродяга...лодырь… сукин сын!»..
Не знал, куда мне деться, что сказать,
О свежевзрытых глыбах мысли были,
На кладбище шёл, где родная мать
Рыдает обо мне в сырой могиле.
И хлеба черствого кусок насущный лакомый
Лез камнем в горло, смоченный слезой.
Я говорил «спасибо», вместо «дякую».
- А ты - москаль! – смеялись надо мной…
Пусть грустным всё навеяно напевом,
И пусть не все сказал, что знал и мог, -
Прими всё это с жалостью и гневом,
Прими таким как есть - на свой порог!..
ОКСАНО
Оксано, Оксано, я чую твій голос.
Мені з України це вітер приніс.
Я чую, як стогне потоптаний голос.
Я бачу ті очі, наповнені сліз.
Оксано, Оксано, давно ми розстались...
Ще прийде наш час, ми стрінемось знов...
Моєю любов’ю ти була й осталась.
Оксано моя — ти і щастя, й любов.
Оксано, Оксано, я чую твій голос,
Ти часто виходиш на берег Дністра...
Ти з тугою глядиш туди, де палає
На заході сонця вечірня зоря.
Коли ж на далекий рідній Україні
Засяє нам знову свободи зоря,
До вас я прилину на крилах орлиних,
Оксано моя, Україно моя!
Оксана
Оксана, Оксана, я слышу твой голос.
Его с Украины мне ветер принес.
Я слышу, как стонет подавленный голос.
Я вижу глаза твои, полные слёз.
Оксана, Оксана, давно мы расстались ...
Придет наше время, мы встретимся вновь ...
Моей любовью была и осталась.
Оксана моя - счастье ты и любовь.
Оксана, Оксана, я слышу твой голос,
Ты часто выходишь на берег Днестра ...
Оксана, Оксана, глядишь ты с тоскою
Туда, где горит на закате заря.
Когда на далёкой святой Украине
Нам вновь засияет свободы заря,
Я к вам прилечу на крыльях орлиных,
Оксана моя, Украина моя!