Сегодня у меня была замечательная беседа с одним Вологодским краеведом и историком по поводу изучения истории старых деревянных домов. И вдруг он говорит одну фразу, которая меня как-то сильно вставила:
— Вы заметили, Игорь, что историей конкретных маленьких домов в Вологде почти не занимаются историки. Единицы только. Дело в том, что на истфаках в России учат, что историческая наука — это о чем-то глобальном, о чем-то эпохальном и большом. От каждого историка требуют, чтобы он привязывал маленькое частное исследование к глобальных выводам. А отсюда у историков возникает ложное видение, что исследование истории жизни одного дома, одного человека — это не история. В результате в краеведение уходят из историков единицы, они не считают это историей. В краеведы идут все, кому не лень: математики, философы, филологи, культурологи, юристы, кто угодно, но только не историки.
Я глубоко задумался над его словами. Тут же вспомнил, что мне рассказывала одна девочка с Украины, которая учится и живет в Германии. Образовательная гуманитарная система держится на том, что исследователь использует разные технологии научного исследования, при этом само исследование может касаться одного дома, одной улицы, одного события, одного человека и т. п. Т.е. уровень исследования может быть чисто краеведческим. Образовательную систему в Европе интересуют не выводы, которые сделают ученые, а технологии и совершенствование этих технологий.
Мы — о смысле в науке, а они — об исследовательской технологии в науке. Поэтому у нас нет истории, а есть идеология. Наука — это технологии исследования и не более того.