Честное пионерское

Андрей МАКАРЕВИЧ: Сейчас не роковое время...

- Андрей Вадимович, многие, увидев название нового альбома и вашу на нем фамилию, уверен, воскликнут: «Вот, новый поворот...»

- Странно, коли так. Все-таки нашему «Оркестру Креольского танго» уже 13 лет, а играем мы прежде всего именно джаз.

- Вопрос с повестки дня не снимается: почему заслуженный рокер и бард развернул свою «машину времени» в музыкальное прошлое?

- Это целиком заслуга отца. Джаз он просто обожал. Помню, как он привез из командировки смешной-смешной магнитофон «Филипс» с малюсенькими катушечками. Прям как у Штирлица, считай. Так вот первым делом он побежал с ним в кино и записал на него практически весь фильм «Серенада солнечной долины». В те годы эти ленты почему-то назывались трофейными, хотя, по уму, должны были называться союзническими. Еще папа блестяще играл на фортепьяно. Великолепно импровизировал, несмотря на то, что был самоучкой и не знал ни одной ноты. Когда во время Великой отечественной он потерял ногу и оказался в госпитале, то за несколько месяцев лечения освоил стоявшее там пианино. Дома отец играл дважды в день: утром перед уходом на работу и вечером, когда приходил с работы. Таким образом я, можно сказал, просыпался и засыпал под звуки джаза.

- А в результате подвели родителя, практически со школьной скамьи ударившись в рок-музыку.

- Хуже того — для начала я, несмотря на родительский нажим, так и не закончил музыкальную школу, отучившись всего года два с половиной. Такое отвращение в то время вызывала у меня игра на фортепьяно. Ну а потом в девятом классе на мою голову уже обрушились «битлы». Таким образом рок-н-ролл и электрогитара заняли в ней все место, не оставив джазу ни времени, ни пространства.
 

- Но джаз электрогитару, видно, точит...

Да, как раз лет 13 назад я понял, что у меня стали сочиняться песни, которые ну никак в репертуар «Машины времени» не ложатся. Туда просился эдакий свингующий аккомпанемент. Я чувствовал это, хотя сам играть в такой манере не умел. И тогда мне несказанно повезло. Совершенно случайно жизнь свела меня с джазовыми музыкантами, которые по сей день составляют костяк «Оркестра креольского танго». Когда они сходу сыграли одну из предложенных мною песен, у меня волосы встали дыбом, и я понял, что это именно та музыка, которой надо заниматься. Вштырило меня просто, чего уж там.

- И до сих пор, похоже, не разочаровались?

- Напротив, все только больше и больше во все это погружаюсь.

- Погружение — тоже ваша тема, понимаю. И так доплыли вы в итоге до «Идиш-джаза». Еврейский джаз — он что, особенный какой-то?

- Вообще, чтоб вы знали, я — антирасист. Отец мой из Белоруссии, из совершенно корневой белорусской семьи, хуторской. Мама моя из еврейской семьи из-под Витебска. Все нации, конечно, разные. Упаси Бог говорить, что кто-то лучше, а кто-то — хуже. Потому что тут-то как раз расизм и начинается. Но никогда белый человек не прочувствует сальсу так, как это сделает кубинец. Или не сыграет на перкуссии. Белый человек, наверное, может до этого дойти, потратив на это всю свою жизнь, а кубинец с этим рождается, это у него в генах. В позвоночнике. Белый человек может научится петь блюз, но черный человек блюз поет генетически. И это нормально. Нет, это даже восхитительно!
Ну и вот что теперь делать, если музыкально одаренные иммигранты из Одессы, оказавшиеся в Америке, написали пьесы, которые впоследствии стали джазовыми стандартами? Некоторые из них пользуются популярностью до сих пор. Хотя прошло уже более ста лет с момента их создания! Хохма, кстати: права на песню Bei mir bist du schon, которую вы можете услышать на нашей новой пластинке, были проданы чуть ли не за 40 долларов. Все это часть музыкальной истории, этого не вычеркнуть. Как не вымарать и то, что практически вся советская эстрадная музыка написана композиторами еврейского происхождения. И наши русские националисты могут все что угодно думать по этому поводу.

- Они все что угодно и думают.

- Однажды, беседовав на эти темы с одним бритоголовым, открыл ему волшебную тайную истину о том, что Высоцкий был евреем. Так он страшно возмутился: «Не может быть, он же хорошие песни писал!»

- Мой папа, тоже жуткий фанат джаза, любил подвыпившим гостям ставить жемчужину своей коллекции — пластинку сестер Бэрри, на которой они исполняли номера из мюзикла «Скрипач на крыше». Как-то раз он проделал такую штуку со знакомым кагэбешником. Тот расчувствовался не на шутку: «Боря, - сказал, я, слава Богу, до мозга костей русский человек, но почему каждый раз, слушая еврейскую музыку, мне хочется плакать? Что со мной не так?»

- И что отвечал ваш папа?

- Что просто музыка по-настоящему хорошая.

- Ну вот такая, значит, есть у евреев своя генетическая особенность. Или, может, это из-за того что в еврейских семьях считалось обязательным учить мальчика играть на скрипочке или на пианино. Вот жрать ему будет нечего, а в музыкальную школу его отведут! В общем, так получилось, что огромный пласт мировой музыкальной культуры создан еврейскими музыкантами. Но почему-то нигде в мире об этом не говорят так раздраженно или так восхищенно, как у нас.

- Таким образом концепция диска в том, что авторами всех композиций являются еврейские мастера?

- Верно. Причем идея была в том, чтобы ничего не осовременивать, попытаться сыграть максимально приближенно к самому-самому древнему оригиналу.

- Про это не могу сказать, но, если б не знал заранее, я бы на слух никогда не заподозрил, что все это поют и играют наши люди, не американцы.

- Спасибо, это высочайший комплимент на самом деле. За это особое спасибо вокалисткам Диане Поленовой, Ирине Родилес и Полине Касьяновой, которые прониклись идеей и сумели спеть так, что, думаю, исполнители оригинальных версий их бы похвалили.

- По какому принципу вы подбирали остальной состав для записи?

- По самому простому — все музыканты из «Креольского танго». Женя Борец — рояль, братья Брили — саксофонисты, Костя Гевондян — это вокал и труба, Сергей Хутас – контрабас, Сергей Остроумов - ударные. Ну а я играю на гитаре почти во всех песнях.

- А ваш, вокал, если не ошибаюсь, представлен лишь на одном треке.

- Так точно. Да и то — заставили! Уж чем я себя точно не считаю — это джазовым вокалистом. Да и вообще вокалистом. Я могу сносно рассказывать собственные музыкальные истории. В этом случае исполнителю, как автору, многое прощается. Исполнять же чужие, да еще и джазовые вещи — тут требования другие, я это прекрасно понимаю.

- Почему из всего многообразия вы остановили свой выбор именно на этих 11-ти песнях?

- Наш товарищ Саша Туркот — человек, которому первому пришла в голову идея этого музыкального проекта, - накопал изначально десятка три подходивших нам произведений. Ну а дальше мы исходили исключительно из собственных вкусовых предпочтений. Как, скажем, можно было не взять ту же Bei mir bist du schon, если ее калька — это знаменитая у нас «Барон фон дер Пшик», которую пел Утесов? Или в народном исполнении «Старушка, не спеша, дорожку перешла». Или «В кейптаунском порту с пробоиной в борту», как пели барды все на ту же самую — знаковую, получается, для России - мелодию. Взяли, безусловно, и Minnie the moocher — знаменитейший джазовые хит, звучащий и в «Коттон Клабе» Фрэнсиса Форда Копполы, и в фильме «Братья Блюз» исполнении Кэба Кэллоуэйя.
Остальные же песенки, мягко говоря, малоизвестны. Хотя когда ты слушаешь какую-то мелодию и вдруг ловишь себя на мысли: «Так это ж то, что мы знаем в виде «Милый Йосиф, добрый старый Йосиф»!

- Складывается впечатление, что именно в последнее время вы стали публично акцентировать внимание на своем еврейском происхождении...

- Да перестаньте...

- И все же: и известная публикация в «еврейском» номере «Русского пионера» тому свидетельство, и вот теперь этот диск...

- Послушайте! Я с безграничным уважением отношусь к культуре и истории любой нации. Если бы я был наполовину китайцем, я бы, наверное, гордился этой своей половиной. А мне очень близок белорусский народ, еврейский. История еврейского народа, к сожалению, значительно более трагична, поэтому она и привлекает к себе больше внимания. Ну ведь действительно грустно, что язык, с которым связана громадная часть культуры целого народа, исчезает у тебя на глазах. Я помню, что бабушка моя еще говорила на идише, но, полагаю, через пару десятков лет этот язык будет уже окончательно забыт.

- Можно ли в итоге сказать, что «Идиш-джаз» для вас - это своеобразная дань памяти любившему джаз отцу и еврейке-маме?

- Красивая версия, мне нравится.

- Как считаете, насколько музыка, которую вы исполнили на новом диске, сейчас востребована?

- Я вообще не очень понимаю, что сейчас по-настоящему востребовано. Человечество стало настолько программируемым... Какую потребность ему в голову вколотят, ту оно и проявляет. Мы под напором несущейся отовсюду агрессивной информации теряем способность выбирать то, что нам действительно хочется, то, что мы любим.

- Лично вы как-то не шибко поддаетесь программированию.

- В генах что-то живет. Я обожаю старую музыку. И все с большим и большим трудом слушаю музыку современную.

- Стареете, может?

- Неа. Я вот, скажем, очень люблю группу «Ундервуд». Скоро у них выход нового альбома, жду с нетерпением. Ромарио симпатичный парень. Просто джаз — самый свободный музыкальный жанр, точное отражение состояния человека. Традиционный джаз — это про эпоху надежд, когда в моде вдруг стало все хорошее, высокое. В том числе хорошие мелодии, аранжировки, голоса. Это была удивительная эпоха, и поэтому джаз живет до сих пор. Но хрен сейчас кто споет, как Элла Фицджеральд...

- А рок-н-ролл, как и предрекал БГ, мёртв?

- В каком смысле?

- В смысле музыки протеста, андеграунда, особой субкультуры. В моей юности были Цой, тот же БГ, целая плеяда лидеров, которые нас со сцены куда-то звали и за которыми хотелось идти. Где это все сейчас?

- Всё по-прежнему здесь, только уже так не работает. Ничего ж не бывает вечным. Скажем, в 40-е годы такой музыки тоже не было. Тогда музыка просто услаждала слух и под нее танцевали. Явление появляется, растет и уходит.

- То есть сейчас не роковое время?

- Роковое время прошло.

- В России?

- Да везде. Как прошло время поэтов, собирающих стадионы. И это нормально. Все заканчивается, оставив какие-то плоды, воспоминания... Больше нет мессий с гитарами.

- Не жалко? Не мечтали бы в ту эпоху вновь переместиться, будь у вас машина времени?

- Есть эпохи куда более примечательные. Будь у меня машина времени, я бы вообще мотался из края в край!

- Куда в первую очередь?

- В Древнюю Грецию. Потому что хочу понять, как за короткий отрезок времени страна, население которой было меньше нынешней Москвы, создала почти все, чем мы сегодня пользуемся без изменений. Математику, поэзию, философию, театр, скульптуру. Мне бы страшно хотелось услышать их музыку, которая, увы, до нас не дошла. А ведь только представьте себе, какая должна быть музыка у страны такой великой культуры! После я бы отправился в Древний Рим, чтобы нутром ощутить размах этой империи. Я хочу видеть работающий Колизей! Я хочу понять, что представляли из себя эти ребята, завоевавшие практически весь мир, причем довольно легко. И дальше я бы поехал в Россию. В 1911-13 годы.

- Вот так удивили. Зачем же?

- Предреволюционные годы. Невероятное кипение в области искусства. Ожидалось что-то апокалиптическое, а люди искусства это всегда ощущают кожей. И они вибрировали. Поэтому столько поэзии, столько музыки были интересной, столько ярких явлений!

- Успокоили: получается, нынче нас ничего апокалиптического не ждет?

- Хотелось бы верить.

http://ruspioner.ru/honest/m/single/3795