ИСТИННАЯ ИСТОРИЯ КВАДРАТА МАЛЕВИЧА

   Любопытство — это один из наиболее распространенных людских пороков, и мы с моим приятелем Александром так же не избежали этого "наказания". Когда в Московском Доме Художника открылась выставка работ Казимира Малевича, мы решили туда пойти. Во— первых, выяснить для себя, а что же есть такое Супрематизм, и, во— вторых, увидеть наконец живьем тех умнейших и образованнейших людей, понимавших суть Великого Черного Квадрата и пророка его Казимира.

    Не смотря на то, что мы с Шуриком, увы, принадлежали к небольшой, но не очень любимой в стране группе хомо сапиенс, именуемой коренными Москвичами, и славящейся дурным вкусом и низкой культурой, мы, тем не менее, знали определенные традиции поведения в местах большого скопления культурных людей. Дабы мимикрировать "под своих", мы были не только в приличных костюмах, но и в галстуках, и что характерно — не в пионерских. Но от этого мимикрия как раз не слишком удалась. Большинство деятелей и знатоков культуры было в джинсах, куртках и свитерах. Некоторые даже носили очки, что, в прочем, не добавляло высоко-образовательного флера к их образам. И мужчины, и женщины были одеты приблизительно одинаково. Также на выставке было даже одно существо, вовсе без явных половых признаков, как первичных, так и вторичных. Существо было в широченных запорожских шароварах цвета хаки, мешковатом свитере неопределенных цветов стиля вязки, в хаотично намотанном на длинную тонюсенькую шейку черном шарфе, с прической "ежик в тумане", и маленькими выпученными глазками мышки, минимум месяц страдающей запором. Мой друг Саша, будучи человеком в глубине души добрым, пожалел несчастное существо, и по-доброму оному улыбнулся, но в ответ получил такое...
Как многие годы спустя Шурик писал в своих мемуарах: "Так меня оскорбляли за всю мою жизнь только еще один раз. Это когда я дал старушке, жалующейся на голод, кулебяку с собственного стола".
   А Выставка тем временем продолжалась, и мы приступили к знакомству с экспозицией. Помимо множества квадратов, прямоугольников и прочих геометрических фигур, были и более узнаваемые сюжеты. Картину "Жнец на красном фоне" мы одобрили, так как центральный персонаж был очень похож на нашего друга Ордановича,

полотно "Англичанин в Москве" вызвало чисто юмористические эмоции, но потом мы пришли к выводу, что это, видимо, и есть Супрематизм.

Автопортрет вообще был очень похож на образчик буржуазного реализма, и я, забывшись, даже проворчал вслух, мол, а чего бы Малевичу было не сваять себя из квадратов, чем заслужил ряд укоризненных взглядов от окружающих деятелей культуры.

И вот, наконец, произошло, или вернее наступило. Мы подошли к Картине "ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ".

Должен честно сказать, что каждый раз видя эту картину или просто слыша ее название, я испытывал невообразимый комплекс художественной неполноценности. Тысячи культурных и образованных людей при одном упоминании о "Черном квадрате" закатывали глаза и, важно поднимая вверх указательный палец (не путать со средним, пожалуйста), говорили: — "О!" Когда же я скромно спрашивал, а в чем там "О!", на меня смотрели соболезнующим взглядом профессора литературы, узревшего пьяного матерящегося дворника, лежавшего в канаве.
Мы робко подошли к Великом Квадрату. Там было уже людно, но народ почему-то общался одними междометиями, местоимениями и нечленораздельными восклицаниями. Вместо животворного родника знаний и открытых истин, слышались бесконечные О, Да, У-у-у-у, Конечно, Не может быть, Обалденно и.т.д. Мы потолкались в толпе адептов Супрематизма, но так и не дождались каких-либо откровений, ибо, видимо, все всё и так давно знали. И я решил инициировать спор, ибо учили нас в свое время и этому тоже. Сашка понял меня с полуслова, и началась художественная дискуссия.
    Мы начали с привязки оттенков черного цвета к политическим реалиям того времени, я очень метко приплел прямую связь пропорций Квадрата с пропорцией Пирамид в Гизе. Александр, открыл, что если смотреть на картину сбоку одним глазом, то будут видны пенсне Лаврентия Палыча. Я сходу подхватил эстафету и выдал, что если диагональ квадрата разделить на четыре, то получится цифра 1937. Я с ужасом ждал, что сейчас возмущенные знатоки и ценители творчества Малевича, растопчут нас за святотатство, но к своему изумлению увидел, что многие нам поддакивают и вообще делают вид, что им это все давно и прекрасно известно. И в мою душу стали закрадываться странные сомнения.
Я решил провести последнюю проверку и плавно меняя тему обсуждения на информацию о личной жизни Мэтра, обратился к густеющей толпе зрителей с интимным вопросом, а в каком мол году Малевич ухаживал за дочкой Петра Гинхука, в 1925 или в 1935. В рядах культуртрегеров от живописи развернулась бурная дискуссия, в ходе коей мне объяснили, что стыдно не знать такие подробности, и что этот всем известный роман Мэтра и Пейзанки имел место быть именно в 1926 году от Рождества Христова.
   Александр повернулся к стене, и все увидели, как затряслись его плечи. Народ решил, что мой приятель рыдает от умиления, но на самом деле он бессовестно ржал. Ибо не было никакого Петра Гинхука, а был Государственный институт художественной культуры, сокращенно ГИНХУК. Ну что же, господа Знатоки, злорадно подумал я, вы попали. И с этого момента, как говорится, "Остапа понесло"...
Первым делом мы открыли диспут на тему, как отличить подлинник от эскиза, а эскиз от подделки. Сашка заявил, что исходя из теории супрематизма и истинных основ кубофутуризма, надо измерять штангель циркулем стерадианы на чешуйках краски. Народ прибалдело замолчал, шевеля губами и хлопая себя по карманам. Одни видимо искали штангели, а другие пытались перевести миллиметры в стерадианы. Но последнее слово должно было остаться за мной...
   Подняв руку и, вызвав этим жестом тишину, я торжественно заявил, что все это делается элементарно, просто надо посмотреть на объект и с помощью пальцев изобразить "китайский" прищур, и тогда... Дождавшись когда часть испытуемых сделает этот жест, я продолжил: "Тогда вы ясно увидите в глубине Квадрата силуэт Инесс Арманд". А Шурик не выдержал и добавил: "Арманд, сидящую на коленях у Наркома Луначарского...".
   И мы удалились в прекрасном настроении. Погони не было. Сами знаете, что физическая подготовка у около творческой интеллигенции, всегда ожидала лучшего.

http://blog.fontanka.ru/posts/62396/

История "Чёрных квадратов" Малевича

Из жизни «Черного квадрата»

В юные годы Казимир Малевич успел поработать чертежником в управлении Курско-Московской железной дороги. Конечно, выводить из этого его склонность к геометризации в живописи было бы – простите за каламбур – слишком прямолинейным. Но – все же констатируем.

«Черный квадрат» - самое известное произведение Малевича. Его знают даже те, кто ни одной другой его картины не вспомнит.

«Черный квадрат» - самое известное произведение русского художественного авангарда. Его знают даже те, кто не вспомнит и имени автора.

Между тем это далеко не единственная у Малевича геометрическая абстракция. «Квадрат» (который сам автор именовал «четырехугольником» - и вообще-то был в этом прав, ибо, строго говоря, геометрически точным «квадрат» не является) представлял собой лишь часть из большой серии - 39 полотен - так называемых «супрематических» работ. И внутри самой этой серии «Квадрат» был частью триптиха, куда входили также «Черный круг» и «Черный крест». Всю серию автор готовил к выставке с названием «0,10», открывшейся в конце 1915 года в Петербурге (полное ее название - «Последняя кубо-футуристическая выставка картин 0,10», что предполагало некоторое подведение итогов футуристического этапа в искусстве). Работал над серией в течение нескольких месяцев того же 1915 года.

К этому времени Казимиру Малевичу 36 лет. Он успел поучиться в юности в Киевской рисовальной школе Николая Мурашко (вполне академиста по манере, но способного оценить таких разных своих учеников как, например, Серов или Врубель). Поработать, как уже сказано выше, чертежником в Курске, одновременно организовав там с друзьями-единомышленниками художественный кружок. Несколько раз – безуспешно – пытается поступить в МУЖВЗ (Московское училище живописи, ваяния и зодчества). С 1906 по 1910 год посещает занятия в московской частной студии Федора Рерберга. Выставляется в таких разных компаниях, как достаточно традиционалистское Московское товарищество художников и лихие «Бубновый валет» с «Ослиным хвостом». Отдает дань импрессионизму, неопримитивизму, кубизму и прочим «измам» той эпохи. Придумывает и свой собственный – «супрематизм».

Собственно, сам этот термин появился одновременно с выставкой «0,10»: к ней Малевич приурочил выпуск брошюры «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм». Здесь речь шла уже не просто об упрощении и геометризации форм, которые и ранее наблюдались как у самого Малевича, так и у его современников. От натуры не оставалось даже тех раздробленных осколков природных форм, которые были свойственны футуризму и кубизму. Чистая геометрическая форма, чистый, без нюансировок, цвет, белый фон как пространство, вмещающее и динамику, и статику – таковы были первые супрематические работы.

На сам термин, скорее всего, повлиял родной язык Малевича – польский. Слово «супремация» (suprеmаcja) означает в нем «главенство», «доминмирование». И речь тут прежде всего о главенстве в живописи цвета, а не формы как имитации форм природных. Супрематические композиции ничего не представляют – они суть результат творческой воли художника.

Но лучше привести несколько цитат из самой малевичевской брошюры: «Вся бывшая и современная живопись до супрематизма, скульптура, слово, музыка были закрепощены формой натуры и ждут своего освобождения, чтобы говорить на своем собственном языке и не зависеть от разума, смысла, логики, философии, психологии, разных законов причинности.

Искусство живописи, скульптуры, слова — было до сей поры верблюдом, навьюченным разным хламом одалиск, египетскими и персидскими царями Соломонами, принцами, принцессами с их любимыми собачками и блудом Венер. До сих пор не было попыток живописных как таковых, без всяких атрибутов реальной жизни».

«Наше передвижничество раскрашивало горшки на заборах Малороссии и старалось передать философию тряпок. Ближе к нам молодежь занялась порнографией и превратила живопись в чувственный, похотливый хлам. Не было реализма самоцельной живописи, не было творчества».

«Творчество лишь там, где в картинах является форма, не берущая ничего созданного уже в натуре, но которая вытекает из живописных масс, не повторяя и не изменяя первоначальных форм предметов натуры».

«Я преобразился в нуле форм и вышел за нуль к творчеству, т. е. к Супрематизму, к новому художественному реализму — беспредметному творчеству».

Ну, а под конец стиль становится совсем уж похожим на современников-поэтов (со многими из которых Малевич приятельствовал, а некоторых, как Хлебникова и Крученых, и иллюстрировал):

«Я говорю всем: бросьте эстетизм, бросьте чемоданы мудрости, ибо в новой культуре ваша мудрость смешна и ничтожна.

Снимайте же скорее с себя огрубевшую кожу столетий, чтобы вам легче было догнать нас.

Я преодолел невозможное и пропасти сделал своим дыханием.

Вы в сетях горизонта, как рыбы!

Мы, супрематисты, — бросаем вам дорогу.

Спешите!

— Ибо завтра не узнаете нас.»

Но тексты текстами и теории теориями, а широкую публику обычно интересуют два вопроса:

- сколько всего было «Черных квадратов»? - когда они все-таки были написаны?

Самый первый – вместе со всей «супрематической» серией – был написан в 1915 году. Но тогда возникает резонный вопрос: почему же во многих источниках упоминается 1913 год?

А потому что так датировал эту картину сам Малевич. Имея в виду при этом не физическое ее исполнение, а зарождение идеи.

Предтечей живописного «Черного квадрата» стали элементы оформления постановки оперы Михаила Матюшина «Победа над солнцем». Диссонансная музыка композитора, «заумные» тексты либретто Алексея Крученых – все это логично требовало и нестандартной визуальности. Стилистика Малевича не просто пришлась кстати – он фактически создает еще одну единую партитуру из гротескно искаженных форм костюмов и декораций. И тут в некоторых картинах возникает прообраз «Квадрата» - еще дробного, разделенного на части диагоналями, составленного из фрагментов разного цвета. Переосмысление и окончательное упрощение формы придет позже – но самому автору оказалось важным поставить именно ту дату, к которой относятся его первые супрематические шаги.

Брошюра Малевича

Этот первый квадрат, размером 79,5 на 79,5 см, был приобретен в 1918-1919 годах отделом ИЗО Наркомпроса (к слову, закупочную комиссию возглавлял тогда Василий Кандинский). Работа попала в недолго просуществовавший Музей живописной культуры, а уже оттуда - в Третьяковку, где находится и по сей день. Отличается эта работа от других трещинами красочного слоя - кракелюрами.

Второй «Черный квадрат» появился на свет в 1923 году. Причина оказалась банальна: музей не пожелал предоставить картину для экспонирования на выставке (а речь шла не много, не мало как о венецианской биеннале). И Малевич повторяет свой супрематический триптих - и квадрат, и круг, и крест, - причем в увеличенном формате: 106 на 106 см. (Есть версия, что к изготовлению этих полотен приложили руку ученики Малевича – что вполне не исключено). В дальнейшем эти работы хранились у автора, а после его смерти в 1935 году были переданы вдовой в Русский музей, где опять-таки и находятся.

Третий «Квадрат» появился на свет в 1929 году по настоятельной просьбе Третьяковской галереи в момент подготовки там персональной выставки Малевича. Изначальную, первую работу автор повторил в том же формате – потрескавшаяся первая, по мнению дирекции, для экспонирования не годилась. Таким образом, в Третьяковке «Квадратов» стало два. (Дату на обороте автор при этом проставил все ту же – 1913 год. Вообще с авторскими датировками у Малевича все непросто – верить им без перепроверки особо не следует). И казалось бы, на этом все. Но нет. Уже в 90-х годах выныривает еще один «Черный квадрат», размером меньше всех предыдущих: 53,5 на 53,5 см.

Внимание широкой публики этот «Квадрат» привлек после кризиса 1998 года, когда с молотка должно было пойти имущество обанкротившегося «Инкомбанка». Которое (имущество) включало и корпоративную коллекцию. А та, в свою очередь – несколько работ кисти Малевича.

Что, откуда? Открывающиеся подробности и вовсе повергали в недоумение. Нет, сама работа в таком формате действительно существовала – вместе с парным к ней «Красным квадратом» экспонировалась на выставке «Художники РСФСР за 15 лет», прошедшей в Ленинграде. Сохранились фотографии экспозиции. Различные экспертизы тоже подтверждали авторство.

Но вот история… Работа проявилась в начале 90-х в Самаре, где некий владелец предложил ее «Инкомбанку» – то ли на продажу, то ли в качестве залога для получения ссуды. Экзотические подробности пересказывал впоследствии искусствовед Георгий Никич, приглашенный в качестве эксперта: принес картину некий молодой человек, причем принес в обычной спортивной сумке завернутой в какую-то тряпицу.

Самарские владельцы оказались дальними родственниками вдовы Малевича, его третьей жены Натальи, скончавшейся много позже мужа, в 1990 году. К ним же попал еще ряд произведений художника, а также часть семейного архива – и всему этому они настолько не придавали значения, что архив в придачу к сделке отдали «Инкомбанку» вообще безвозмездно. Не говоря уже о том, что картины хранись одно время в ящике с картошкой.

Итак, работы готовились к продаже на аукционе – и позже глава аукционного дома «Гелос» признавался, что торги могли стать очень горячими: предварительный интерес высказали несколько серьезных претендентов. Но тут - новый поворот: в дело вмешалось государство, и с аукциона работу сняли.

Министерство культуры приняло решение о реализации права на приобретение произведения в государственную часть Музейного фонда Российской Федерации (такая возможность оговаривается в одной из статей Закона РФ о культуре). Правда, реализовали решение за чужой счет – миллион долларов за «Черный квадрат» номер 4 выложил не бюджет, а бизнесмен Владимир Потанин (аукцион-то мог принести куда большую сумму, так что кредиторы «Инкомбанка» имели все основания быть недовольными). Картину передали в Эрмитаж, где она теперь и находится.

Таким образом, достоверных «Черных квадратов» выходит четыре. Появятся ли еще новые? С одной стороны, вроде бы таковых не просматривается. Но разве с таким художником, как Малевич, можно в чем-то быть уверенным?

Журнал "DILETANT" (первый исторический журнал) Июнь 2013г. Автор - Татьяна Пелипейко

http://www.liveinternet.ru/users/lozata/post281718660/