Биография
Окончил Московский инженерно-строительный институт (1961, инженер-строитель). Еще учась в институте, писал различные миниатюры для студенческих капустников.
С 1961 года занимался литературной деятельностью.
Автор юмористической программы «Радионяня», многочисленных эстрадных миниатюр Аркадия Райкина, Геннадия Хазанова, Владимира Винокура, Андрея Миронова и других актеров. Выступал на эстраде с сатирическими монологами.[1]
По воспоминаниям Александра Левенбука, тексты и монологи Хайта читали не только актеры (в том числе Инна Чурикова и Валентин Гафт), но даже Ирина Роднина и Вячеслав Зайцев. Монолог Хайта «Лед и пламя» (о том, как пляжную сцену снимали в декабре) в разное время читали Савелий Крамаров[2] и Андрей Миронов [3]. А Григорий Горин читал на своих творческих вечерах письмо, которое прислал ему Хайт.[1]
Сценарист популярных мультсериалов «Ну, погоди!» (выпуски 1—17, совместно с А.Курляндским, 1969—1986) и «Приключения кота Леопольда» (1975—1987).
27 января 1996 года эмигрировал из России в Германию. Летом 1998 года заболел лейкемией, но лечение результата не дало, болезнь начала прогрессировать, и 22 февраля 2000 Хайт умер.
Признания и награды
- Лауреат Государственной премии СССР (1985).
- Премия «Ника», за сценарий фильма «Паспорт» (совместно с Р. Габриадзе и Г. Данелия) (1991).
- Народный артист РФ (1998).
- Госпремия РСФСР (1990).
Творчество
Эстрадные программы
Спектакли
- 1978 — Мелочи жизни, исполнитель Г. Хазанов, автор сценария
- 1980 — Доброе слово и кошке приятно, исполнитель Е. Петросян, автор сценария (кроме того, написал монологи «Дирижер»[4], «Директор огорода», «Непонимающий», «Школа, школа» и «Друг природы»[5])
- 1981 — Очевидное и невероятное, исполнитель Г. Хазанов, автор сценария
- 1982 — Нет ли лишнего билетика?, исполнитель В. Винокур, автор сценария
Номера в эстрадных программах
- 1975 — Монологи, исполнитель Е. Петросян (монолог «Автоматика»)
- 1986 — Как поживаете?, исполнитель Е. Петросян (монологи «Как поживаете?», «Кирпич на голову», «Аля-улю», сценки «Сочувствие», «Мода», «Я сейчас вернусь, больной!», музыкальный фельетон «Очередь» (написаны совместно с Александром Левенбуком))
- 1990 — Инвентаризация, исполнитель Е. Петросян (монологи «Рекомендация», «Перестройка на семейном фронте»)[6]
Пьесы
- 1988 — Поезд за счастьем
- 1989 — Еврейские песни периода перестройки
- 1991 — Заколдованный театр
- 1993 — Национальность? Да!
- 1997 — Моя кошерная леди
Пьесы для детей
Сочинения
- 1971 — Шестое чувство
- 1971 — Под одной крышей
- 1979 — Мелочи жизни
- 1982 — Не надо оваций
- 1991 — Тридцать лет спустя
Фильмография
- 1990 — «Паспорт», автор сценария (совместно с Р. Габриадзе)
- 2003 — «Владимир Винокур. Избранное 2003», автор сценария
Работа на радио
- «Радионяня» — один из авторов сценария и интермедий «Весёлые уроки»
Телевидение
- «Терем-теремок. Сказка для взрослых» (1971) — автор сценария и миниатюр
Мультфильмы
- «Ну, погоди!» — соавтор сценария (с Феликсом Камовым (1969—1973) и Александром Курляндским (1969—1993))
- «Приключения кота Леопольда» (1975—1987) — автор сценария
- «Небылицы», «Самый первый» (мультжурнал «Весёлая карусель» № 2, 1970) — автор сценария
- «Выше голову» (1972) — соавтор сценария(с Феликсом Камовым и Александром Курляндским)
- «Только для взрослых. Выпуск 2», «Только для взрослых. Выпуск 3» (серия мультфильмов «Только для взрослых», 1973—1974) — автор сценария
- «Вокруг света поневоле» (1973) — соавтор сценария (с Феликсом Камовым и Александром Курляндским)
- «Стадион шиворот-навыворот» (1976) — автор сценария
- «Репетиция» (1976) — автор сценария
- «Волшебная камера» (1976) — автор сценария
- «Бравый инспектор Мамочкин» (1977) — соавтор сценария (с Гарри Бардиным)
- «Академическая гребля», «Баскетбол», «Бокс», «Велоспорт», «Водное поло» (мультфильмы из цикла «Олимпиада-80» [7], 1980) — автор сценария
- «Раз ковбой, два ковбой» (1981) — автор сценария
- «Чертёнок с пушистым хвостом» (1985) — автор сценария
- «Жил-был ослик» (1985) — автор сценария
- «В зоопарке — ремонт» (1985) — автор сценария
- «Телеманы» (1988) — автор сценария [8]
Для журнала «Фитиль»
- «Штурмовщина» (№ 59, 1969) — соавтор сценария (с А. Курляндским)
- «Экспонат» (№ 121, 1972) — соавтор сценария (с А. Курляндским)
- «Важное лицо» (№ 140, 1974) — автор сценария[9]
Сюжеты для киножурнала «Ералаш»
- «Эксперимент Брыкина» (Выпуск № 7) — соавтор сценария (с В. Селивановым))[10]
- «Аксиома» (выпуск № 8) — соавтор сценария (с А. Курляндским)[11]
- «Поединок» (выпуск № 17) — автор сценария[12]
А ещё он был оказывается режиссером фильма "Чучело"вместе с Роланом Быковым.
http://my.mail.ru/video/mail/rutv.ru/documentary/469.html#video=/mail/rutv.ru/documentary/469
А тут телепередача об Аркадии Хайте из цикла "Как уходили кумиры"
http://my.mail.ru/video/mail/singlewoman.45/760/3180.html
Вот здесь вы можете увидеть выступление самого Аркадия Хайта и ещё 2 материала о нём.
http://www.newstube.ru/media/arkadij-xajt-plany-koncerta
Рассказывает Аркадий Хайт
Как родился анекдот про Брежнева
В 1976 году страна отмечала всенародное событие - 70-летие Леонида
Ильича Брежнева. Геннадий Хазанов был среди приглашенных артистов для
выступления на юбилейном банкете с монологом учащегося кулинарного
техникума. Брежнев обожал эти монологи.
По мере приближения этого события, Гена очень волновался.
- Знаешь, - сказал он мне,- как-то неудобно получается. Встаю и ни с
того, ни с сего начинаю барабанить этот монолог. Может, надо пару слов
от себя, поздравить?
Я отвечаю: у них там протокол, отсебятина запрещена. Ну - пару слов,
наверно, можно.
- Хорошо, - говорю. - Вот тебе поздравление. Встаешь и начинаешь:
"Дорогой Леонид Ильич, Вам сегодня исполнилось 70 лет. Вы на целых 11 лет старше советской власти, а выглядите гораздо лучше, чем она".
Гена рассмеялся и больше ко мне не приставал. Через несколько дней в
ЦДРИ мне шепотом рассказали это как новый анекдот про Брежнева.
http://www.liveinternet.ru/users/3166127/post263640680/
Билет на «Поезд за счастьем»?
В конце 1991 года, после неудавшегося августовского путча, устроенного шлимазлами из партийно-советской верхушки, писатель-сатирик Аркадий Иосифович Хайт проживал еще в Москве, всё это видел и, возможно, впервые задумался об эмиграции. Подумал и отложил: в стране разворачивались интересные события, начиналась, хоть и нелегкая, но другая жизнь. Примерно в это время собкор самарской еврейской газеты "Тарбут", в которой я работал, встретился с Аркадием Хайтом и взял у него интервью.
Наша газета, публикуя из номера в номер материалы о деятелях еврейской культуры, давно имела виды на автора мультфильмов "Ну, погоди!" и "Приключения Кота Леопольда", язвительного и ернического "Клуба 12 стульев" в либеральной "Литгазете", кинофильма "Паспорт" (о приключениях грузина в Израиле), за который как сценарист, был удостоен премии "Ника", и др. А тут еще в Самаре летом (по случайному совпадению) прошли гастрольные спектакли московского театра "Шалом", и зрители увидели "Поезд за счастьем" и "Заколдованный театр". Сам Хайт, также собиравшийся на гастроли, по какой-то уважительной причине в Самару не приехал, и новые работы представлял художественный руководитель театра "Шалом" Александр Левенбук.
Спектакли с триумфом прошли в огромном концертном зале областной филармонии. Перед началом каждого представления А. Левенбук рассказывал со сцены: "После разгрома в 1949 году Государственного еврейского театра, которым до убийства руководил Соломон Михоэлс, в Москве в шестидесятые появился даже не театр, а разъездной драматический ансамбль под руководством заслуженного артиста РСФСР Владимира (Вениамина) Шварцера, ставший предтечей сегодняшнего "Шалома". Мы не пытаемся вернуть ГОСЕТ, его вернуть невозможно. Это просто своеобразная попытка возложить венок на могилу убитого театра, не дать молодому поколению забыть о нем...".
В 1993-м Аркадий Хайт напишет для театра "Шалом" еще одну пьесу - "Национальность? Да!", которая полюбится многим зрителям. Мне посчастливилось увидеть этот яркий, феерический спектакль в Оренбурге - на фестивале еврейской культуры, проводимом ежегодно в этом южно-уральском городе.
В смутные послеперестроечные годы Аркадий Хайт написал злободневные для евреев строки, ставшие песней в одной из его пьес:
Зовет к себе Израиль и всем жилье дает,
Но там слегка стреляют и жарко круглый год.
В Америке прекрасно, там тишь и благодать,
Но не дают гражданства и не хотят пускать.
Живем одной заботой: куда наш путь лежит?
В Канаде нет работы, в ЮАР - апартеид.
Европу нам закрыли, в Австралии - барьер.
А в Западном Берлине - сплошное ГэДээР.
И мы с тяжелою душой
Готовы визы взять обратно:
Вдруг всем здесь будет хорошо,
Хоть это маловероятно...
Последние годы своей жизни А. Хайт провел в Мюнхене. Говорят, в Германию он уехал потому, что там жил и учился его сын. Причина вроде банальная: отец хотел быть рядом и помогать сыну. Но было и другое: в годы своего творческого расцвета Хайт прилично зарабатывал, жил в хорошей квартире и даже скопил денег, но вот после дефолта в 98- м он лишился всего и уже не мог позволить себе жить по-прежнему. Все это сильно его травмировало, и он решил уехать. Но все же писатель часто наведывался в Россию, выступал с концертами в США и Израиле, которые имели колоссальный успех. Находясь на гастролях в Эстонии, Хайт почувствовал себя плохо и решил вернуться в Германию. Там он лег в одну из лучших клиник, но врачи поставили неверный диагноз и лечили не так, как требовала болезнь. Как оказалось, у Хайта был прогрессирующий рак крови, и 22 февраля 2000 года писателя не стало. Ему шел только 62-й год.
Конечно же, все лучшее Аркадий Хайт написал в стране, из которой уехал. Еще в конце семидесятых молодой режиссер Юрий Шерлинг пригласил его в свой только что народившийся КЕМТ - Камерный еврейский музыкальный театр, и тут Александр Иосифович засомневался. В те брежневские годы официальное, "витринное" еврейское искусство (вернее, то, что от него осталось) было прикрытием, показывающим, как счастливо живут евреи в «братской семье советских народов».
Аркадий Хайт, войдя в зрительный зал, впервые увидел евреев. собравшихся в таком количестве, чего раньше, по крайней мере, при его жизни, не случалось. Он понял: еврейский театр нужен! И тогда появилась "Тум-балалайка" - пьеса , которую превратил в спектакль талантливый Александр Левенбук на сцене КЕМТа. Премьера успешно прошла в 1984 году в Биробиджане.
Когда в 1986 году родился еврейский театр "Шалом", Аркадий Хайт стал его ведущим автором. И сразу - премьера его пьесы "Поезд за счастьем". С появлением "Шалома" возник вопрос: каким ему быть, на каком языке играть? Ведь утеряна связь поколений, почти исчез язык. Проблему языка в театре решили следующим образом, причем довольно нетрадиционным для той поры: идиш и русский живут на сцене так, как это происходило в реальной жизни, перемежаясь и образуя органичную среду.
"Поезд за счастьем" - калейдоскоп картинок еврейской жизни. Почему - поезд? Хайт считал, что это очень еврейская тема, поскольку наш народ вечно суетится, куда-то едет, мчится и зачастую - впереди паровоза. Помните, целый цикл железнодорожных рассказов Шолом-Алейхема? Да и труднопереводимое выражение "а hиц ин паровоз" (в смысле "поддать жару в паровоз") вроде бы у других народов не наблюдается. Кстати, Хаим Бейдер в своем либретто к опере-мистерии "Черная уздечка белой кобылице" - первом спектакле Юрия Шерлинга, поставленном еще в 1978 году в открывшемся КЕМТе, тоже не обошел эту тему с поездом, прибытие которого местечковые евреи ожидают в своей Миражне, там даже у главного персонажа соответствующее прозвище - "А hиц ин паровоз"... Так вот: в шолом-алейхемовских историях кто-то едет к раввину, кто-то сватает дочь и едет на смотрины жениха, кому-то срочно понадобился доктор. Сменились, как декорации, эпохи, исчезли местечки, евреи давно уже уехали в большие города и разные страны. Вроде бы мы такие же, как и все. Только... немножко другие.
В "Заколдованном театре" Аркадий Хайт (совместно с Феликсом Канделем) пытается вспомнить театр Соломона Михоэлса, с чьим убийством ушла эпоха надежд и иллюзий. Реквием по убитому Михоэлсу, по его театру, по поколению, прошедшему через сталинскую мясорубку. Люди того поколения жили так, как могли, сохранив веру в светлое и прекрасное...
В завершение этих заметок об удивительном человеке - писателе, драматурге, поэте Аркадии Хайте предлагаю читателям пронзительное стихотворение "Молитва", ставшее песней на щемящую музыку Михаила Глуза и не единожды исполненной на концертах КЕМТа:
Когда весенним долгожданным маем
Мы сядем все за праздничный обед,
Места пустые за столом оставим
Для тех, кого сегодня с нами нет.
Глядят со стен родные лица:
Тот не пришел и этот не дожил...
Нас не учила бабушка молиться,
Я сам молитву эту сочинил.
Молюсь за своего отца,
Который не увидел нас,
Молюсь за каждого бойца,
Что умирал по сотне раз.
За тех, что молча шли к печам,
За тех, кто с песней шел на танк,
И за того, кто по ночам
Писал дневник, как Анна Франк.
Гремит салют и веселятся дети,
Оркестр играет в городском саду,
И в этот день так ярко звезды светят,
Что забываешь желтую звезду.
Давайте петь и веселиться,
Не каждый раз бывает день такой...
Но если кто - то хочет помолиться,
Пусть, не стесняясь, молится со мной.
Молюсь за тех, кто спит в земле,
За школьных сверстников моих,
За женщину в глухом селе,
Что прятала детей чужих.
За Бабий Яр, за Сталинград,
За тех, кого не дождались!
За всех. кто не пришел назад,
Чтоб мы сегодня собрались.
Музыка и слова этой песни настолько слились воедино, что она являет собой феномен и звучит, как, например, "Катюша" Михаила Исаковского и Матвея Блантера.
Спустя годы Михаил Глуз рассказывал, что в Киев много лет не пускали КЕМТ. И даже тогда, когда появилось специальное решение ЦК об организации гастролей театра в украинской столице, все равно республиканские руководители еврейский театр в Киев не пускали под разными предлогами, вплоть до отсутствия электричества в зале.
И все же в 85-м гастроли состоялись - в помещении театра имени Леси Украинки. Это был не аншлаг - что-то похлеще. Зал был набит битком, люди стояли и сидели в проходах, было много инвалидных колясок, а в них – ветераны войны в парадных пиджаках, увешанных орденами и наградными колодками.
Когда зазвучали слова этой песни в исполнении композитора, зал встал и стоя слушал эту «Молитву» Хайта и Глуза. Последний аккорд – и взрыв аплодисментов, которые не стихали еще долго...
http://newswe.com/index.php?go=Pages&∈=view&id=4543
Аркадий Хайт
Знаете ли вы, что такое одесский трамвай?
В моем детстве папа и мама, оба уроженцы Одессы, часто вспоминали, какой там был трамвай:
- Что в Москве? - говорили они. - На окне в трамвае написано "Не высовываться!" Не остроумно! То ли дело в Одессе! Там на трамвайном окне висела табличка: "Высовывайся,высовывайся! Посмотрим, что ты будешь высовывать завтра!"
Честно говоря, я всегда считал, что это одесский фольклор, легенды, не имеющие к жизни никакого отношения. Пока первый раз не совершил самолично поездку на одесском трамвае.
Если у вас есть время и нет неотложных дел, давайте совершим ее вместе.
Поездка начинается с трамвайной остановки. Все терпеливо ждут, хотя он уже давно должен прийти. Но одесский трамвай похож на женщину: он приходит на свидание, когда захочет. Наконец пожилая еврейка с хозяйственной сумкой говорит, глядя в пространство:
- Что же это такое? Когда она уже наконец придет?
- Кто "она"? - поправляет ее молодой человек. - Трамвай, к вашему сведению, мужского рода.
- Да?.. Может быть! Я к нему под колеса не заглядывала.
- Скажите, где же этот ваш Морской вокзал? - Тю-ю! Вы же рано слезли. Вам еще нужно ехать пять остановок.
- А мне в трамвае велели сойти здесь.
- Простите, а вы там сидели или стояли?
- Я сидел.
- А тот, кто вам посоветовал?
- Он стоял.
- Так что вы волнуетесь? Он сейчас, как король, едет на вашем месте!
Вообще, приезжему в Одессе надо держать ухо востро. Хотя народ тут теплый и доброжелательный, но всегда не прочь подхохмить над новичком.
Известно, что когда один приезжий москвич спросил:
- Скажите, на что мне нужно сесть, чтобы доехать до Дерибасовской?
Ему ответили:
- Сядьте на задницу! Вы уже на Дерибасовской.
Но не будем отвлекаться. Трамвай наконец подошел, пора садиться. Сейчас середина дня, время спокойное, никто не торопится и, можно спокойно послушать обрывки трамвайных разговоров.
- Арон Руввимыч! Как дела? Как живете?
- Я?.. На пять с плюсом.
- Это как?
- Пятый пункт плюс остальные цорес.
Молодой парень с рюкзаком спрашивает у старичка:
- Простите, вы одессит?
- А что? У вас что-то пропало?
- Нет, я просто хотел узнать, почему остановка называется "Большой фонтан"? Там что, бил фонтан?
- Что значит бил?.. Он бил, есть и будет!
Трамвай подходит к очередной остановке.
- Девушка, вы выходите? - спрашивает пожилой одессит.
- Выходят замуж, понятно?
- Понятно. Тогда вы сейчас сходите?
- Сходят с ума, ясно?
- Так что вы делаете?
- Я? Я вылазю.
- Вы вылазите? Тогда с днем рождения, девушка!
Внезапно все разговоры стихают, потому что в вагон входит контролер. Он медленно идет по салону, проверяя билеты. Доходит до середины. Мужичок в спецовке закрыл глаза и делает вид, что дремлет. Контролер трогает его за плечо:
- Билет!
- Что - билет?
- Ваш билет.
- Да, мой, а что?
- Покажите.
- Какой любопытный. Купи и смотри.
- Вы что, больной?
- А вы что, доктор? Так я вас не вызывал.
- Если вы "заяц" - так и скажите!
- Я - заяц? А вы что, волк?
- Я - контролер!
- Что вы говорите? Хорошая профессия. А я - сантехник.
Их разговор прерывается, потому что в вагон влетает мужчина с усиками, похожий на обедневшего Кларка Гейбла. Он влетает и с ходу хватает какую-то женщину за грудь.
- Хам! Мерзавец! Что ты делаешь?
- Ой, извините. Я думал, что уже началась давка.
Да, это сигнал. Скоро начнется час пик и тогда многое в вагоне переменится. Люди едут с работы усталые, измотанные, в трамвае жара, теснота, часто возникают скандалы. Но даже в этой ситуации одесситы не забывают, что принадлежат городу юмористов.
- Мужики, - говорит дядька с большим лукошком в руках, - пропустите меня, я с яичками.
- Подумаешь! Тут все с яичками.
- Не, я с куриными.
- А-а!.. Товарищи, пропустите инвалида.
- Женщина, что вы встали, как статуя? Можете пройти?
- Куда? Куда мне идти?
- Я что, еще должен назвать то место, куда вам пойти?
Вот на остановке полная, цветущая женщина в коротеньком платье поднялась на первую ступеньку, а дальше шагнуть не может: мешает очень узкое платье. Она заводит руку за спину и слегка расстегивает сзади молнию. Но подняться не может, видно, мало расстегнула. Толпа сзади напирает, злится. Тогда она снова чуть расстегивает сзади молнию. Безрезультатно! И вдруг крепкие мужские руки хватают ее сзади за талию и вносят в вагон.
- Нахал! - возмущается она. - Что вы меня хватаете?
- Милая, - отвечает мужчина, - после того, как вы мне два раза расстегнули ширинку, я думал, что мы друзья.
В проходе стоит, как скала, здоровенный мужик из породы биндюжников. Сзади его робко спрашивают:
- Мужчина, вы сейчас выходите?
- Да, выхожу.
- А впереди вас?
- Все выходят! Просто они еще об этом не знают.
Две подруги-одесситки залезли в трамвай - одна с передней площадки, другая с задней. Поэтому разговаривают они через весь вагон:
- Роза, у тебя есть на что сесть?
- Конечно, есть!
- А чего ты стоишь?
- Так мест же нет!
Все в жизни кончается, даже часы пик.
Вечереет, и как-то незаметно меняется атмосфера в трамвае. Люди едут в театр, в гости, в кино. Все выглядят понаряднее, и разговоры, конечно, более интеллигентные.
- Ой, простите, ради Бога! Я вас немножко толкнул.
- Нет, правда, я не умышленно.
- Я понял.
- Просто трамвай на повороте качнуло...
- Слушай ты, интеллигент! Ты меня оставишь в покое?
- С какой стати вы меня обозвали интеллигентом? Может быть, я такое же хамло, как и вы?
На остановке какой-то мужчина хочет войти в трамвай с передней площадки.
- Мужчина! - говорит водитель в микрофон. - Куда вы лезете?
- А что, нельзя?
- Нельзя! В переднюю дверь можно только с маленькими.
- Как вам нравится, с маленькими! Так что мне, из-за одной остановки себе обрезание сделать?
Две ярко одетые девицы едут на дискотеку и почему-то громко, на весь вагон обсуждают какой-то шампунь.
- Я вчера помыла голову, - орет одна.
- Так теперь волосы во все стороны торчат!
- А я гляжу - у тебя волосы торчат! Думаю, почему они торчат?
- Так я вчера голову помыла! Вот они и торчат!
Не снижая громкости разговора, они движутся к выходу, и одна случайно спотыкается о чьи-то вытянутые ноги.
- Ну чего? - орет она. - Чего ты копыта выставил?
- Извините, пожалуйста! Просто я вчера помыл ноги - и они торчат во все стороны.
ТЁТЯ МИНЯ - ВСЕМИРНАЯ СВАХА
Аркадий Хайт
Миня Моисеевна, или попросту тётя Миня, была соседкой по квартире моего
друга, режиссёра с киностудии имени Горького. Он нас и познакомил:
- Миня Моисеевна, - сказал он, - знаете, кто это? …Это Хайт!
- Так что, - спросила она, - мне встать по стойке «смирно» или пойти
помыть шею?
- Не надо, - сказал я. – Можете ходить с грязной.
- О, какой язвительный молодой человек! Жалко, я не знала, что у меня
будет такой важный гость. Купила бы чего-нибудь особенного к чаю. Вы,
кстати, чай будете без какого варенья: без вишнёвого или без клубничного?
- Если можно, то без малинового.
- Пожалуйста! У меня всё есть.
Насчёт варенья она, конечно, хохмила. Нашлось у неё и варенье, и
печенье, и конфеты – как это водится в приличном еврейском доме. Вот
иногда видишь человека всего пять минут, а такое ощущение, что знаешь
его всю жизнь. Точно такое же чувство возникло у меня после встречи с
Миной Моисеевной.
Когда я вижу сегодня на сцене Клару Новикову с её тётей Соней, для
которой пишут лучшие юмористы, я всегда думаю: а как же тётя Миня? Ведь
ей никто не писал, она всё придумывала сама.
Помню, сидим мы с ней, беседуем. Вдруг - телефонный звонок. Кто-то
ошибся номером. Громкий мужской голос, который слышу даже я, кричит:
- Куда я попал?!
- А куда Вы целились? – спрашивает тётя Миня.
Хотя в душе она была стопроцентной еврейкой, терпеть не могла
разговоров, какие мы все потрясающе умные.
- Ай, не морочьте голову, вот Вам мой племянник, дофке еврей, - тупой,
как одно место. Кончил в этом году школу – и что? С его знаниями он
может попасть только в один институт – в институт Склифосовского!
Я иногда начинал её дразнить:
- Но мы же с вами избранный народ!
- Мы – да! Но некоторых евреев, по-моему, избирали прямым и тайным
голосованием, как наш Верховный Совет.
Теперь пришла пора сказать, кем же была тётя Миня. Она была
профессиональной свахой. Сегодня, в эпоху брачных объявлений и
электронных связей, эта профессия кажется ушедшей. Но только не для тех,
кто знал Мину Моисеевну.
- Человек должен уметь расхвалить свой товар, - говорила она. – Реклама
- это большое дело. Посмотрите, когда курица несёт яйцо, как она кричит,
как она кудахчет. А утка несёт тихо без единого звука… И результат?
Куриные яйца все покупают, а про утиные никто даже не слышал. Не было
звуковой рекламы!
Не знаю, как она рекламировала своих женихов и невест, но клиентура у
неё была обширная, телефон не умолкал с утра до вечера. Было сплошным
удовольствием слушать, как она решает матримониальные дела.
- Алло! Что? Да, я вас помню, Володя. Так что Вы хотите? Чтоб она была
молодая, так, красивая, и что ещё? Богатая. Я не поняла, Вам что, нужно
три жены? Ах, одна! Но, чтоб она всё это имела. Ясно. Простите, а что вы
имеете? Кто Вы по профессии? Учитель зоологии? Хорошо, звоните, будем
искать…
- Алло! Кто говорит? Роза Григорьевна? От кого Вы? От Буцхеса. Очень
приятно. А что Вы хотите? Жениха? Для кого, для дочки? Нет? А для кого,
для внучки? Ах, для себя! Интересно. Если не секрет, сколько Вам
исполнилось? Тридцать шесть? А в каком году? … Хорошо-хорошо будем
искать… Может быть, что-то откопаем.
- Алло, это Яков Абрамович? Хорошо, что я Вас застала. Дорогой мой, мы
оба прекрасно знаем, что у вас ужасная дочь, которая не даёт вам жить.
Но всё равно, когда я привожу жениха, не надо ему сразу целовать руки и
кричать, что он ваш спаситель. Они тут же начинают что-то подозревать!
Когда Мине Моисеевне исполнилось 75, она приняла самое важное решение в
своей жизни – уехать в Израиль. Все подруги по дому дружно её отговаривали:
- Миночка, куда Вы собрались на старости лет? Жить среди незнакомых людей!
- Я вот что подумала, - сказала тётя Миня, - лучше я буду жить среди
незнакомых людей, чем среди знакомых антисемитов!
И она уехала. Тихо, незаметно, никому ничего не сказав. Тогда в
аэропорту «Шереметьево» фотографировали всех провожающих, и она не
хотела, чтобы у нас были неприятности после её отъезда. Прошли годы,
многое в мире изменилось. Советский Союз установил дипломатические
отношения с Израилем – и я впервые оказался на Святой земле.
Я сразу же попросил своих друзей отыскать Мину Моисеевну, если она ещё
жива, а если нет – хотя бы узнать, где она похоронена.
На следующее утро чуть свет в моём номере зазвонил телефон:
- Алло! Это великий русский писатель Шолохов-Алейхем?
- Тётя Миня! – заорал я. – Это Вы?
- Ну да! Что ты так удивился, будто тебе позвонил Ясир Арафат?
Через пару часов я уже завтракал в её квартире, точь-в-точь копии
московской: те же занавески на окнах, те же фографии на стенах, такой же
маленький телевизор, по которому шли всё те же наши передачи.
- Ничего не меняется, - сказала она, перехватив мой взгляд. – Всё как
было. Даже профессия у меня та же.
- Как? Вы и здесь сваха?
- Почему нет? Здесь тоже надо соединять женихов и невест. Как говорится,
сводить концы с концами.
Дальнейшая часть дня проводилась под аккомпанемент сплошных телефонных
разговоров тёти Мини:
- Алло? Слушаю!... Да, я Вас помню. Вы хотели невесту с хорошим
приданым. Там вот, можете открывать счёт в банке «Хапоалим» - я вам
нашла невесту. За неё дают 50 тысяч шекелей. Что Вы хотите? Посмотреть
её фото? Милый мой, за такие деньги я фото не показываю. Получите
приданое, купите себе фотоаппарат и снимайте её, сколько влезет!
- Алло? Бокер тов, геверет! - и тётя Миня затараторила на иврите, как
пулемёт. – Ненормальная румынская еврейка, - сказала она, положив
трубку. – Денег полно – и она сходит с ума. Не хочет блондина, не хочет
брюнета, подавай ей только рыжего! Откуда я знаю, почему? Может, у неё
спальня красного цвета, хочет, чтоб муж был точно в цвет!.
- Алло? Ша, что Вы кричите? Кто Вас обманул? Я Вам сразу сказала, что у
неё есть ребёнок. Какой позор?... В чём позор?...Ах, ребёнок родился до
свадьбы! Так что? Откуда ребёнок мог знать, когда свадьба?...
А я сидел, слушал всё это и умирал от счастья и восторга! Потому что за
окном был Тель-Авив, потому что рядом была тётя Миня, потому что, слава
Б-гу, есть то, что в нашей жизни не меняется.
Не знаю, может это звучит немного высокопарно, но для меня тётя Миня
олицетворяет весь наш народ: тот же юмор, та же деловая жилка,
скептическое отношение ко всему и удивительная жизненная сила. Всё, что
позволило нам выжить в этом кошмарном мире!
Порой мне кажется, что брось тётю Миню в тундру, в тайгу – и
уже через пару дней она будет ходить по чумам, сватать чукчей и эскимосов:
- У меня для Вас потрясающая невеста! Она даже не очень похожа на чукчу,
скорее на японочку. Какое приданое?... Какие олени?...Нет, он сошёл с
ума! Я ему предлагаю красотку, а он хочет оленей. Да Вы только женитесь
– и у вас рога будут больше, чем у оленя!
Сегодня тёти Мини уже нет на земле. По нашему обычаю, умершим нельзя
приносить цветы, но никто не сказал, что им нельзя дарить рассказы. Я
написал его в память Мины Моисеевны и жалею только о том, что она его не
услышит. Иначе она бы непременно сказала:
- Между прочим, про меня мог бы сочинить и получше! К тому же ты забыл
вставить мою главную фразу о том, что надо уметь радоваться жизни.
Обязательно напиши: «Пока жизнью недоволен – она и проходит!» Так всегда
говорила я, простая еврейка, которая соединяла людей по парам.
Еврейская азбука (идиш)
