"Гвоздева против России". Жалоба касается доведения до самоубийства сына заявительницы, служившего в ВДВ, оказанием на него чрезмерного психологического давлениясо стороны начальства. В предсмертной записке он написал: «Дорогая мама! Прости меня за все и не ругай за этот поступок, я не могу вынести такое отношение; старшина не дает мне времени даже побриться и умыться, хотя сам требует этого. Ты сама увидишь, как я выгляжу, и это печально. Может, ты сочтешь этот поступок проявлением слабости, но это то, чего я опасаюсь больше всего. Я больше не буду писать об этом, не слишком расстраивайся». ЕСПЧ, в частности, поставил перед российскими властями вопрос о том, предусматривало ли действовавшее в соответствующий период времени законодательство необходимость контроля психического состояния и психического здоровья военнослужащих, а если да, то осуществлялся ли такой контроль в отношении сына заявительницы.

 

"Жабкин против России". Жалоба касается лишения заявителя родительских прав в отношении малолетнего сына по заявлению бывшей жены – матери ребенка на том основании, что заявитель неоднократно судим и отбывает наказание в виде лишения свободы, что, по мнению суда, свидетельствует о его недостойном поведении и вредном влиянии на сына, находясь в местах лишения свободы, ни разу не написал своему сыну, не занимается его воспитанием и обучением, не предоставляет средств на его содержание.
 

"Любошенко против России". Жалоба касается отказа судов рассмотреть по существу, — причем как в порядке гражданского судопроизводства, так и в порядке, предусмотренном статьей 125 УПК РФ, — требование адвоката о признании незаконным отказа Следственного управления Следственного комитета РФ по Приморскому краю оплатить его труд по участию в уголовном судопроизводстве в качестве защитника по назначению.
 

И еще одна интересная коммуникация по делу, касающемуся уголовно-процессуальных аспектов ст.ст. 6, 8 и 13 Конвенции, - "Васильев против России". В частности, речь об обоснованности вывода о наличии "исключительных обстоятельств", оправдывающих проведение обыска в жилище без судебного решения, и ссылках проводивших ОРМ на некую "оперативную информацию", содержание которой раскрыто не было. Но самое интересное - это вопрос о том, нарушает ли право на справедливое судебное разбирательство использование для обоснования вывода о виновности в совершении преступления доказательств, полученных во время предположительно незаконного обыска.
 
 

Основной сайт