После войны в Ленинграде было большое количество инвалидов, вернувшихся с фронта без обеих ног. Эти люди передвигались на маленьких деревянных тележках с подшипниками. Они отталкивались от асфальта двумя руками, вооружёнными самодельными толкателями, похожими на кастеты. Иногда встречались безногие, и только с одной рукой. Они передвигались особенно виртуозно, как на лодке с одним веслом. Мы, школьники младших классов, искоса, чтобы остаться незамеченными, изумлённо наблюдали за этими передвижениями.
Обычно они сидели на своих тележках в парках, на бульварах или толпились у пивных киосков. Их было много в городе. Одеты они были в грязные выцветшие гимнастёрки без погон. На головах – военные фуражки или бескозырки без звёздочек. У всех на груди боевые награды. У многих – ордена. Мы очень боялись их пьяных выкриков и обходили стороной места их встреч.
После войны живыми вернулись немногие. Соотношение мужчин и женщин было один к пятнадцати, а то и к тридцати. Да и те, что вернулись с войны, в большинстве своём, были инвалидами или пьяницами. Зачастую, совмещали и то, и другое. Мама всегда с гордостью повторяла, что нам повезло – наш папа остался жив, хотя и был ранен. Не стал алкоголиком, пережив огромное горе. Он потерял всю свою семью в гетто Минска, впрочем, как и мама.
Основной рабсилой Советского государства после войны стали женщины. Это они строили дома, водили машины и поезда, работали на заводах, убирали улицы.
Однажды мама послала меня за хлебом. Около булочной стояла длинная очередь. Я занял место. Очередь, как обычно в то послевоенное время, состояла из женщин. Женщины бурно общались. Обсуждали слухи о предстоящей высылке безногих и безруких инвалидов войны на остров Валаам. Именно в этот период времени милиция стала забирать их, прямо на улицах, и вывозить грузовиками. Милиционеры и сотрудники МГБ ходили по квартирам днём, когда женщины были на работе, арестовывали и насильно выносили инвалидов на руках. Грузили их в фургоны, сверяя наличие по заранее приготовленным спискам. Эта акция сопровождалась бурными протестами выносимых и бренчанием их орденов и медалей.
Женщины в очереди с горечью говорили об отсутствии мужиков в «кровати» и о Валааме. Одна из женщин стояла неподалёку от меня с большим рюкзаком на спине и успокаивала жалующихся. Она повторяла: «Мой Васенька, хоть и инвалид, но мужик, что надо!».
Неожиданно рюкзак зашевелился. Из него высунулась голова молодого мужчины. Бабы обомлели. Как выяснилось, это был тот самый Васенька. Инвалид – без рук и без ног. Просто голова и туловище. Васенька тут же принял активное участие в разговоре. Оказалось, что он очень доволен своей жизнью. Живёт, как король, в достатке и в счастье.
– Хотя, конечно, было бы хорошо, если бы не подорвался на мине. Но, так сложилась судьба – проклятые «фрицы» виноваты!
Варенька, женщина с рюкзаком, стала рассказывать, как крепко любит она своего Васеньку. Как дорожит им. Носит в рюкзаке, чтобы, не дай бог, не увезли на Валаам. Васенька ничего самостоятельно делать не может. Она его кормит с ложки. У него есть ночной горшок со спинкой, куда его сажают по нужде. Васенька очень чистый мужчина. Его моют каждый день. Он не пьёт водку (чисто практическая проблема - держать стакан не чем.). Как выяснилось, Варенька же бережёт его мужскую силу, а потому не даёт водки. Зато, мол, по женской части, у него раздолье. Одно, компенсируется другим.
- Девочки - сказала Варенька – у него такой сильный и красивый орган, загляденье! Васенька, можно я покажу? - Вася с гордостью утвердительно кивнул головой.
Женщина дёрнула за какой-то шнурок. Нижняя часть рюкзака отпала, как водяной клапан погружения подводной лодки. Открылась подушечка, на которую опирался торс. На передней части подушечки лежали удобно уложенные мужские атрибуты. Бабы с умилением и плохо скрываемым вожделением внимательно разглядывали давно не виденный мужской половой орган.
- А почему конец, какой-то необычный?
- Да я ему обрезание сделала. Как это жиды делают, говорят, хорошо для гигиены.
- Дети есть у тебя от него?
- У меня-то, нет, застудилась я во время войны. Вот у Васеньки пятеро… Мы все живём, как в коммуне. Семь подружек. Всем миром содержим и бережём нашего мужичка. Каждый из нас скидывается для него в общий котёл. Мы его купаем по очереди, массаж каждый день, одёжку шьём. Видели, девоньки, какой мешок сшили и с подушечкой-подносом, дабы торсом случайно не раздавил свои половые органы. Вот Васенька наш, например, простудился давеча. Бронхит был у него. Так каждый день подружка приходила, что после родов, и кормила его своим грудным молоком. Уж очень мы беспокоились за него. Ему понравилось. Говорил, что прелесть грудного молока в таре.
Мужчина улыбался, как будто припомнил что-то приятное.
– А как делите-то его? Ну,…когда и с кем…
– Обычно, всем миром решаем, по справедливости… Ну, кому ребёночка надо… Или уж совсем невтерпёж… в первую очередь… На праздники, например, это Васенька сам решает. Мы, девчонки, садимся за стол, выпивать. Васю мы сажаем на подушки перед нами. Он сидит, прислонившись к спинке кровати. За нами наблюдает и выбирает, кого осчастливить. Сверху одета гимнастерка с его двумя медалями, как и положено герою.
– А снизу-то что?
– Как сейчас, ничего, чтобы всё видели. Нам приятно, да и он гордится, ведь это самое ценное, что у него осталось. Девочки стараются его соблазнить своими женскими уловками. Соревнуются между собой, кто сильнее на него подействует.
– Ну и что дальше?
– Васенька, когда созреет и решиться, кричит: «Спасибо товарищу Сталину за нашу счастливую жизнь!» и … называет имя подружки.
…Тут подошла моя очередь. Я купил две буханки круглого хлеба, как наказала мама, и побежал домой делать уроки.
Несколько недель спустя инвалиды полностью исчезли с ленинградских улиц. Мой сосед-милиционер, дядя Лёня, как-то крепко выпив, на мой вопрос о судьбе этих инвалидов с горечью рассказал. Оказалось, что после того, как всех этих бедняг выловили, как бродячих собак, их действительно отправили на остров Валаам. Сосед признался под большим секретом, что сам принимал в этом участие. Ему их было жалко – сам фронтовик. На мой вопрос, что произошло с ними дальше, он прослезился пьяными слезами и показал жестом, что их убили.
В народе шептались, что на это был приказ Сталина. Сталин не хотел, чтобы такое жуткое свидетельство цены победы в Отечественной войне напоминало всему миру о его персональной вине.
Я подумал – какими же негодяями должны были быть и этот кремлёвский выродок с грузинским акцентом, и его подельники, чтобы пытаться уничтожить следы собственных преступлений массовыми человеческими жертвоприношениями, безжалостно истребляя тела и души национальных героев – спасителей этой страны.
Не было на них Б-га…
Июль 2012
Леонид Токарский