«Не суй свой нос не в своё дело,» — гласит русская народная мудрость.
Юрист Ян Чеботарёв (тот, который защищал кондуктора, вытолкнувшего десятилетнего мальчика Севу на мороз из автобуса) вдруг решил сунуть свой нос буквально не в своё дело «поделиться своими мыслями по поводу приговора Игнатяну и Бронникову»:
В любом случае, зная позицию следствия, процент оправдательных приговоров в России — нельзя было сбрасывать со счетов тот риск, что виновность Бронникова все-же установят. И просчитывать последствия такого результата тоже было надо! Уж если и было огромное желание хлебнуть большой ложкой дармового пиара, могли бы менее рисковый путь для клиента выбрать. Прекратили бы дело по Бронникову на этапе следствия и дальше с доверенностями от потерпевших экспериментировали бы с ремнями ГРМ и пр. Железо — оно не люди. Оно не плачет и есть не просит. А в итоге что получилось?
Вообще, конечно, очень странно, что человек, не имеющий решительно никакого отношения к делу, «не сильно ориентирующийся в фактах» вдруг хочет «поделиться своими мыслями по поводу процесса». Это странно, учитывая, что г-н этот является юристом.
Однако я признаю конституционное право любого человека — будь он даже и моральным уродцем — на свободу мысли и слова. Если бы это мнение было высказано где-нибудь за спиной или не вышло бы за пределы «стены Фейсбука», то я, конечно же, оставил бы без внимания сей нелепый факт. Однако мнение этого г-на было опубликовано в СМИ, поэтому я уже вынужден ответить. От себя и от имени матери погибшего — будучи ею уполномочен на то, прошу заметить.
Первое.
Дмитрию Бронникову было предъявлено обвинение в самом конце предварительного следствия, когда оно уже было фактически закончено. Зачем Коновалов так сделал, поймёт любой юрист-практик. Коновалов ознакомил с постановлением о предъявлении обвинения мать погибшего Дмитрия Бронникова. Мать погибшего возражала против прекращения уголовного преследования в связи со смертью.
Замечу, что я в то время имел точно такое же отношение к данному делу, как и г-н Ян — то есть, никакого. Я не был знаком ни с кем из потерпевших, был «шапочно» знаком с Валерием Рыловым.
Ещё раз, чтобы было понятно всем: мать погибшего настаивала на судебном разбирательстве. Она хотела доказать непричастность и невиновность своего сына к преступлению.
Второе.
Я был приглашён к участию потерпевшими непосредственно перед началом судебного следствия. Потерпевшие знали, что я им нужен. И я работал.
Домыслы же навроде «желания искупаться в свете софитов на фоне трагедии» или «большой ложки дармового пиара» лишь характеризуют того мудака человека, которому подобные мысли могли прийти в голову. Мысли эти красочно иллюстрируют его богатый внутренний мир и собственные мотивации, но не имеют никакого отношения к реальности.
«Очень плохо, когда интересы у защитников не совпадают ни между собой, ни с интересами доверителей» — спасибо, капитан Очевидность. Такая ситуация действительно неприемлема и «плоха». К данному делу, опять же, не имеет никакого отношения. Интересы ВСЕХ участников совпадали: Игнатяна посадить, Бронникова оправдать. Совершенно очевидно, что Ян Чеботарёв в данном случае рассуждает о вещах, о которых не имеет ни малейшего представления.
Третье.
О том, что в случае признания вины Дмитрия Бронникова и принятия его наследства матери придётся нести бремя выплат, ей было известно. В наследство мать погибшего вступать не будет — это было решено ею, видимо, ещё на этапе принятия решения об отказе от прекращения уголовного преследования её сына в связи со смертью. Соответственно, никаких расходов она не понесёт. И снова попал впросак «делящийся мнением» Чеботарёв…
Мы продолжим добиваться оправдательного приговора в отношении погибшего Дмитрия Бронникова. В материалах дела нет ни одного доказательства предоложения следователя Коновалова о том, что именно Бронников управлял автомобилем. Напротив, труп Бронникова (как и труп Колотова) был обнаружен на проезжей части, автомобиль принадлежит третьему лицу, доверенность выписана на имя Колотова. При чём тут вообще Бронников?
И, отвечая на заданный моральным уродцем г-ном юристом вопрос: «А в итоге что получилось?» — в итоге получилось доказать виновность Игнатяна (чего искренне и истово желали все без исключения потерпевшие); добиться того, чтобы прокурор потребовал для Игнатяна СЕМЬ лет в колонии общего режима (при том, что прокурор не хотел подписывать обвинительное заключения в части обвинения Игнатяна); и хоть меньшего, чем просил прокурор, но тем не менее весьма сурового наказания Игнатяну (с учётом практики, срок «как для пьяного»).
В любом случае, не Чеботарёву судить о том, что «в итоге получилось». Судить об этом потерпевшим. Возможно, что потерпевшие сами скажут своё слово.
Спасибо за внимание.
P.S. Пишите ещё. Я всегда отвечу.