Юбилейное
Сорок лет назад в нашей стране широко отмечалось 80-летие со дня рождения Владимира Маяковского. В сыктывкарском ДК «Металлист» по этому поводу была устроена викторина по творчеству великого поэта. Я пошёл туда в надежде разжиться дефицитной литературой, которую давали в качестве приза.
Викторину вёл крепко сбитый мужчина лет тридцати. Первый же вопрос, заданный им со сцены, показался мне очень лёгким:
– Какая поэма Маяковского написана с прямым посвящением?
Я из середины зала вытянул руку и бойко ответил:
– Поэма «Война и мир» посвящена Лиле Брик.
– Неправильно.
– То есть как это неправильно? – Удивился я. – У вас в руках первый том собрания сочинений Маяковского. Посмотрите, там написано «посвящение Лиле».
Ведущий заглянул в книжку, немного полистал, а затем выдал:
– Да, но это несерьёзно.
– Почему же несерьёзно? – Мой молодой разум уже кипел от возмущения. – Поэт посвящает поэму своей любимой женщине. Что может быть серьёзнее?
– Это несерьёзно, потому что правильный ответ: поэма «Владимир Ильич Ленин» и посвящена Российской коммунистической партии.
…В общем, удивляться тут нечему. Советская власть припечатала Маяковского к стенке двумя словами: «поэт Революции». И какая-то Лиля Брик была лишней.
Прошло 20 лет, и столетие Маяковского новая Россия отметила очень вяло. «Поэт Революции» в революционные 90-е годы оказался не ко двору. Любители поэзии отмечали его замечательную любовную лирику, с чем трудно не согласиться. Кто ещё мог так написать о любви:
Знаю, каждый за женщину платит.
Ничего, если пока
Тебя вместо шика парижских платьев
Одену в дым табака.
Коммунистическая пресса уныло вспоминала школьную программу – «Левый марш», «Хорошо!», «Владимир Ильич Ленин». Но чувствовалось: он им как-то не по душе. Коммунисты тосковали по светлому прошлому, а Маяковский рвался к светлому будущему. Коммунисты ностальгировали по тоталитарному режиму, а у Маяковского даже поэтика дышала воздухом свободы, раздирая все рамки привычной поэзии.
А я тогда подумал: чтобы понять творчество Маяковского достаточно одной фразы – "бунтарь Серебряного века, поверивший в большевистскую утопию".
Маяковский в юности – гениальный хулиган-футурист:
Славьте меня!
Я великим не чета.
Я над всем, что сделано,
ставлю «nihil».
И в то же время футуристы, бунтуя в настоящем, пытались создать образ будущего:
Мир зашеве́лится в радостном гриме,
цветы испавлинятся в каждом окошке,
по рельсам потащат людей,
а за ними
все кошки, кошки, чёрные кошки!
Мы солнца приколем любимым на платье,
из звезд накуем серебрящихся брошек.
Бросьте квартиры!
Идите и гладьте —
гладьте сухих и чёрных кошек!
Эти строки из его первого крупного произведения – трагедии «Владимир Маяковский» – требуют пояснения. В то время считалось, что шерсть сухих чёрных кошек способна вырабатывать электрическую энергию. И Маяковский полагал, что в будущем освободиться творческая энергия человека, что и приведёт к всеобщему счастью.
А большевики предложили схожий образ будущего – коммунизм. И большинство футуристов попадали под обаяние этой мечты. Бунт сменился воспеванием.
И всё-таки:
Мы только мошки
мы ждем кормёжки.
Закройте,
время,
вашу пасть!
Мы обыватели —
нас обувайте вы,
и мы
уже
за вашу власть.
Между прочим, это из хрестоматийной поэмы «Хорошо!». Маяковский, поверив в обещанное светлое будущее, не стал слепым. Он видел, как «мошек» становится всё больше и больше, и они превращаются в ос. Их ядовитые острые жала он чувствовал на себе. А в конце жизни написал совершенно антисоветскую комедию «Баня»…
По поводу гибели Маяковского существует немало версий. Самая нелепая из них – это дело рук ОГПУ. Не могу поверить, чтобы чекисты были столь изощрённы и гениальны, что сумели застрелить поэта чуть ли не на глазах актрисы Вероники Полонской, да еще заставив написать предсмертную записку за два дня до гибели.
Красивую поэтическую версию высказала Марина Цветаева: «Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского-поэта, на тринадцатый поэт встал и человека убил». И хотя сам Маяковский писал, что наступал "на горло собственной песне", согласиться с Мариной Цветаевой не могу. Всё-таки и последние двенадцать лет Маяковский оставался поэтом. Он был совершенно искренен, как в замечательной поэме «Про это», так и в всем известных «Хорошо!» и «Владимир Ильич Ленин».
Официальная версия – несчастная любовь и травля – кажутся более убедительными. Никто не пришёл на его выставку, посвящённую 20-летию творчества. А в предсмертной записке он написал: «Любовная лодка разбилась о быт». Но ведь Маяковский умел держать удар с юности – со времени скандальной «жёлтой кофты», а разве мало разбилось его «любовных лодок»? Правда, не исключено, что Вероника Полонская стала последней каплей.
Я думаю, причина его гибели гораздо глубже. Маяковский, пожалуй, самая противоречивая личность, самый противоречивый поэт в русской литературе. Глыба с тонкой и очень ранимой душой. С одной стороны, крайний, просто-таки гротесковый индивидуализм:
Эй, вы!
Небо!
Снимите шляпу!
Я иду!
А спустя десять лет он уже коллективист:
Я счастлив,
что я
этой силы частица,
что общие
даже слёзы из глаз.
Бунтарь, взявшийся восхвалять правящую партию.
Эти противоречия разрывали Маяковского с юности. Ещё в 1915 году он написал:
Все чаще думаю —
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
И через 15 лет он эту точку поставил. Может прозвучит цинично, но, я убеждён, он сделал это вовремя.
Маяковский славил «Отечество, которое есть, но трижды, которое будет». То, "которое есть", это, как выразился Дмитрий Быков, "ленинско-троцкистский СССР". Время НЭПа, время иллюзий и второго Серебряного века в литературе и искусстве. А то, "которое будет", разумеется, не сталинский ГУЛАГ и не брежневский застой.
Маяковский ненавидел «всяческую мертвечину» и обожал «всяческую жизнь». И светлое будущее в общих чертах он описал во второй части комедии «Клоп». Нет там ни намёка на ГУЛАГ и застой.
А что ждало бы Маяковского в тридцатых годах? Не могу себе представить, чтобы он написал поэму «Иосиф Виссарионович Сталин». А вот поэму «Плохо!» он бы написал обязательно. Но не факт, что советская цензура её бы пропустила.
Не могу представить, что Маяковский смолчал бы, узнав, что «врагами народа» объявлены его друзья – гениальный режиссёр Мейерхольд и драматург Третьяков. И тогда он последовал бы вслед за ними на тот свет.
...Светлое будущее, о котором мечтал Маяковский, не получилось. Но это не значит, что великого поэта надо вновь похоронить. Он остаётся гением и в своём бунтарстве, и в своих заблуждениях. Когда-то он призывал, слегка почистив, вторично открыть Америку. Пришло время вторично открыть Маяковского, очистив его от идеологической шелухи. Тем более, что повод есть: 19 июля Маяковскому стукнет 120 лет.
В день его восьмидесятилетия я подумал: «Боже, он же мог ещё быть жив!» Я знал, что жив его друг Виктор Шкловский, но даже не подозревал, что в Москве живёт его муза Лиля Брик.
Каждый в его творчестве найдёт своё. Мне же больше всего нравятся его неопубликованные строки. Например, такие:
Я хочу быть понят родной страной,
а не буду понят — что ж?!
По родной стране пройду стороной,
как проходит косой дождь.
Или эти:
Уже второй должно быть ты легла
В ночи Млечпуть серебряной Окою
Я не спешу и молниями телеграмм
Мне незачем тебя будить и беспокоить
как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете и не к чему перечень
взаимных болей бед и обид
Ты посмотри какая в мире тишь
Ночь обложила небо звёздной данью
в такие вот часы встаешь и говоришь
векам истории и мирозданию